Следующей по тяжести мерой наказания была вира, назна-чавшаяся только за убийство. Если за преступника расплачива-лась его вервь, то это называлось дикой вирой.
До второй половины XI в. в качестве наказания за убийство применялась кровная месть, отмененная в Русской Правде сы-новьями Ярослава Мудрого. За основную массу преступлений наказанием была так на-рываемая продажа -- уголовный штраф. Ее размеры были раз-личны в зависимости от преступления.
Виры и продажи, шедшие в пользу князя, сопровождались возмещением ущерба потерпевшему или его семье. Вире сопут-ствовало головничество, размер которого нам неизвестен, про-даже -- урок.
За преступления, отнесенные к компетенции церковного суда, применялись специфические церковные наказания -- эпитимьи. Так, византийский закон предусматривал, например, за блуд с сестрой 15 лет «поститися и плакати»; легкой эпитимьей счита-лись 500 поклонов в день. Эпитимья часто соединялась с госу-дарственной карой. По мнению С. В. Юшкова, церковь приме-няла кроме эпитимий членовредительные наказания и тюремное заключение.
В Русской Правде видны определенные формы обеспечения исполнения судебного решения, например, взыскание виры с убийцы. Специальное должностное лицо -- вирник приезжал в дом осужденного с многочисленной свитой и терпеливо ждал уплаты виры, получая каждый день обильное натуральное со-держание. В силу этого преступнику выгодней было как можно быстрее разделаться со своим долгом и избавиться от неприят-ных гостей.
В Псковской и Новгородской судных грамотах и древнейших уставных излагаются уголовные постановления, весьма сходные с постановлениями Русской Правды: из преступлений отмечаются лишь частные: душегубство, нанесение ран, оскорбление чести (уже сословной), побои, татьба (и «свод» для отыскания вора), порча межевых знаков, поджог, разбой и грабеж. Наказа-ния состоят преимущественно в денежных штрафах -- «вире» или «продаже», равной частному вознаграждению; о вире упоминается только как о дикой {общинной), и именно в случае неотыскания общиной преступника. Смертная казнь введена в закон; но болезненные и чпеновредительные наказания еще не узаконены. Смертная казнь полагается за татьбу в третий раз, конокрадство, за татьбу храмскую, за поджог и земскую измену. В одном случае упоминается дыба за нарушение порядка в суде. Очевидное преобладание имущественных взысканий над уголовными карами и, кроме того, соразмерность уголовных штрафов с суммой частного иска весьма приближает уголовное право судных и уставных грамот к старой системе Русской Правды; впрочем, при этом не следует забывать, что денежные штрафы могут получить (и получили) чистокарательное значение; так, например, большое экономическое неравенство между классами общества, уже сложившееся в эту эпоху, заставило законодателя в некоторых случаях разнообразить денежные штрафы по состоянию преступников, а именно назначать тем больший штраф, чем выше состояние виновного. Поэтому одним преобладанием имущественных кар еще нельзя измерять степень близости уголовного права этой эпохи к прежней системе композиций. Существенным и главным вопросом является право наложения и отмены наказаний, поскольку в нем конкурирует частное потерпевшее лицо с государственной властью.
В северорусских памятниках XIV и XV вв. воля частного истца как в преследовании преступлений, так и в наложении наказания раньше и больше ограничивается правами государства, хотя в глав-ных чертах остатки системы композиций проявляются так же, как и западнорусском праве, а именно: мировые по делам о татьбе воспре-щаются раньше, чем по преступлениям против личных прав.
В древнейших северорусских уставных грамотах есть следующее постановление «о самосуде» как самостоятельном преступлении: «А самосуд то, кто, изымав татя с поличным, да отпустит, и себе посул возмет, а наместники доведаются до запо-веди, ино то самосуд, а опричь того самосуда нет». Русская Правда взыскивала за самовольное наказание вора, здесь содержится запрещение самовольного освобождения от наказания, в чем нельзя не видеть дальнейшего развития уголовных понятий, вопреки мнению Б.Н. Чичерина, который полагает, что и в эту эпоху общество при-крывает преступников, а правительство преследует преступления лишь ради доходов (и потому система кормления наместников при-несла будто бы громадную пользу) В том, что финансовые расчеты при этом имеют свое удельное (не исключитель-ное) значение, не может быть сомнений: древние цели наказания не скоро уступили место карательным задачам государства.. Запрещение самосуда вызвано, очевидно, не финансовыми целями государства, а сознанием государственного вреда преступлений. Запрещение мировых по делам о татьбе с поличным не следует понимать совершенно буквально, т. е. в том смысле, что по всем прочим преступлениям мировые остава-лись позволенными; нам известно, что под татьбой подразумевались и многие другие имущественные преступления (разбой, грабеж). Однако нет сомнения, что такое раннее запрещение мировых относилось преимущественно к татьбе и притом только к преступникам «ведомым», как именно говорят об этом последующие узаконения. Уставная книга разбойного приказа редакции 1566 г. постановляет, что если кто начнет иск пред губными старостами против разбойников и «татей ведомых», а затем предъявит старостам мировую, то такая мировая не имеет силы, а обвиненных судить «для земских дел, что-бы лихих вывести». Редакция 1617 г. той же книги назначила уже уго-ловное наказание за такие мировые. По отношению к преступлениям против личных прав и к лицам, не имеющим репутации заведомых воров и разбой-ников, мировые допускались долго. Во всяком случае, неполное запрещение мировых по уголовным делам, хотя и составля-ет важную особенность эпохи судных и уставных грамот, но указыва-ет на продолжающееся значение частного лица в уголовном преследо-вании, т. е. продолжающееся применение системы композиций.
Таким образом, эпоха Русской Правды и современных ей памятников охватывает время от начала XI до конца XIII в. Мы пользовались памятниками всей этой эпохи в совокупности, отмечая хронологический рост уголовных постановлений в каждом отдельном случае.
Преступления и наказания по «Русской Правде»
О системе уголовного права Древнерусского государства можно говорить, лишь понимая под ней те нормы «Русской Правды», за нарушения которых прямо предусматривались наказания. Основными причинами, повлиявшими на становление уголовного права, было дальнейшее развитие феодальных отношений, наличие антагонистических классов и обострение борьбы между ними. Именно они определяли направление карательной деятельности государства.
Одной из особенностей «Русской Правды» было отсутствие четкого разграничения между уголовными преступлениями и гражданскими правонарушениями. Все они объединялись понятием «обида», но не в смысле оскорбления чести, а в смысле причинения вреда (физического, материального и морального).
В понятие «обида» входило как убийство, так и неплатеж долга: «аще убиють огнищанина в обиду, то платить дань 80 гривен убийце». В порядки преследования обидчиков разницы не существовало: то и другое возникало по инициативе потерпевшего.
Субъектами преступления по «Русской Правде» являлись феодалы, городские люди и феодальнозависимые крестьяне. Холопы не являлись субъектами права, и за свои преступления и поступки они подлежали наказанию иногда более жестокому, нежели остальные члены общества. Так, по ст. 65, раба, ударившего свободного мужа, можно было убить. Отсутствие имущества делало невозможным для них уплату денежных штрафов. Поэтому за совершение преступления холопы подлежали иной ответственности. Уплату денежного штрафа, возмещение ущерба причиненного холопом, производил его хозяин и наказание холопа за совершение преступления было делом уже не государства, а феодала. Статьей 121 предусматривалась ответственность за кражу, совершенную беглым холопом, господин бежавшего холопа обязан был заплатить за унесенное его холопом имущество по урочной цене. Он мог его бить, убить, а в случае кражи у третьих лиц хозяин холопа мог выдать его пострадавшим, от кражи лицам (ст. 121). Если же хозяин оставлял холопа у себя, то он обязан был уплатить пострадавшим урок. Свободный человек за кражу платил штраф в пользу князя и урок в пользу пострадавших (ст. 75, 79, 82 и др.). При соучастии в краже, т. е. когда субъектами одного преступления являются несколько человек, накладывалась одинаковая ответственность независимо от степени участия в совершении преступления (ст. 42,43, 44). В ст. 35-46, 69, 76, 81 законодатель предусматривал различные виды краж, прежде всего в зависимости от характера и ценности похищенного имущества - конокрадство, кражу скота, хлеба, одежды и т. д.
При определении наказания за кражу, учитывалось откуда было похищено имущество (со двора, хлева, поля и т. д.).
Если «Краткая Правда» (ст. 13) установила за конокрадство и кражу из закрытых помещений 3 гривны, то «Пространная Правда», защищая интересы феодалов, усиливает уголовную репрессию и предусматривает за аналогичные преступления высшую меру наказания - поток и разграбление (ст. 35).
Статья 44 перечисляла денежные штрафы за хищение различных видов скота, устанавливала повышенную ответственность за хищение княжеского скота. Усиливая охрану феодальной собственности, статья имела в виду пресечение покушений на нее, в первую очередь, со стороны смердов.
Статьи 54, 55 подробно указывали злостное, неосторожное и случайное банкротство и в зависимости от значения субъективного момента определяли различные наказания. При случайном или неосторожном банкротстве купец получал рассрочку, платежа на несколько лет («зане же пагуба от бога есть»), при злостном же банкротстве купец мог быть продан в рабство.
В период существования Киевского государства в обществе еще не сложилось абстрактное представление о государстве и государственной власти, не было и понятия о государственных преступлениях. Всякие преступления против государства понимались как выступления против княжеской власти.
Преступления против личности. К ним относилось убийство, но «Русская Правда» подразумевала не всякое убийство чело века. Так, согласно «Правде Ярослава», убийство, совершенное в порядке кровной мести, не являлось преступлением и не подлежало наказанию. В «Правде Ярославичей» месть была заменена денежной вирой и головничеством, а убийство, совершенное в порядке кровной мести, стало преступлением и подлежало наказанию на общих основаниях (ст. 1). Статья 3 «Пространной Правды» за убийство «княжа мужа» устанавливала двойную виру (80 гривен), а за убийство всех других представителей княжеской администрации - простую виру (40 гривен). За убийство свободной женщины ст. 88 «Пространной Правды» взыскивала 20 гривен.
Не являлось преступлением убийство ночного вора (ст. 40), застигнутого на месте преступления, но при условии, что в момент убийства вор не был связан, и это убийство произошло до наступления рассвета. Не являлось преступлением по «Русской Правде» и убийство холопа или рабыни (ст. 89). Закон расценивал это как нанесение хозяину холопа имущественного ущерба и обязывал убийцу возместить хозяину урочную цену, а князю - 12 гривен продажи лишь в случае убийства холопа или рабыни без вины. Если же холопа или рабыню убивал сам хозяин, то это преступлением не считалось, и виновный не платил не только урока, но и продажи.
Наиболее опасным преступлением считалось, по «Пространной Правде» убийство в разбое без всякой ссоры. За это преступление была установлена высшая мера наказания - поток и разграбление (ст. 7), Почти таким же опасным преступлением считалось убийство «княжа мужа» в разбое, если конкретный убийца не установлен и община не ищет убийцу. Вира в 40 гривен изымалась за убийство свободных людей, приближенных ко двору, а также за убийство боярских и младших княжеских слуг. Менее опасным для господствующего класса представлялось убийство других категорий, граждан, о чем свидетельствуют размеры продажи, взимаемой в пользу князя: за ремесленника и ремесленницу - 12 гривен (ст. 15), смерда и холопа - 5 гривен (ст. 16), рабы - 6 гривен. Более позднее происхождение имеет ст. 89, которая предусматривала за убийство холопа и раба 12 гривен продажи князю.
«Русская Правда» посвящала довольно много внимания и другим преступлениям против личных прав. Так, «Краткая Правда» за отсечение руки назначала штраф в 40 гривен, за побои до синяков и крови допускала кровную месть, а в случае невозможности мести - 3 гривны за обиду, и плату лекарю вносил преступник.
За преступления против чести «Русская Правда» предусматривала 12 гривен штрафа.
Все имущественные преступления обозначаются термином татьба. Важнейшим преступлением против прав собственности «Русская Правда» признает поджог двора и гумна - за это назначался поток и разграбление. Различные виды краж наказывались продажею.
Установление денежного штрафа в сумме 17-18 гривен связано с повышением хозяйственного значения холопов, которых уже сажали на пашню и превращали в крепостных крестьян.
Таким образом, система преступлений и система наказаний в «Русской Правде» свидетельствуют о строгой охране законом феодальных отношений.