Министр внутренних дел Протопопов
Последним царским министром внутренних дел был назначен Протопопов А. Д., роль которого в связи с надвигавшейся революцией стала ключевой. После назначения резко изменил свои политические взгляды, превратившись из думского «октябриста», сторонника либеральной конституционной монархии, в рьяного сторонника самодержавия[122], противника «ответственного министерства». Новый министр прокомментировал этот лозунг, как открывающий двери революции, и ведущий к возможной дестабилизации, хотя и не исключал введения «ответственного министерства» после окончания войны.
Такая трансформация вызвала глухую враждебность Госдумы, в ноябре 1916 года потребовавшей его отставки. Отставки Протопопова также требуют министр иностранных дел Покровский 3 января 1917 года, председатель Госдумы Родзянко 7 января. Наконец, в конце января отставки Протопопова просил премьер-министр князь Голицын, а 4 февраля — великий князь Александр Михайлович, заявивший, что «…правительство сегодня есть тот орган, который подготовляет революцию. Народ ее не хочет, но правительство употребляет все возможные меры, чтобы сделать как можно больше недовольных и вполне в этом успевает».
Однако под давлением императрицы Николай II Протопопова в отставку так и не отправил. 10 ноября 1916 года царь пишет царице: «Протопопов — хороший человек, но он перескакивает с одной мысли на другую и не может решиться держаться определённого мнения… Говорят, несколько лет тому назад он был не вполне нормален после известной болезни… Рискованно оставлять министерство в руках такого человека в такие времена… Только прошу тебя, не вмешивай Нашего Друга… Ответственность несу я и поэтому желаю быть свободным в своем выборе», на что получает ответ: «Протопопов чтит Нашего Друга [Распутина], и потому Бог будет с ним».
По свидетельству Спиридовича А. И.,
…в России не было тогда ни настоящего министра Внутренних дел, ни его Товарища по политической и полицейской части, ни настоящего Директора Департамента Полиции, который помогает министру видеть, знать и понимать всё совершающееся в стране. Вот, что представлял собой А. Д. Протопопов, как министр. Изящный, светский, очаровательный в обращении, мужчина, 50 лет, А. Д. Протопопов прежде всего был не совсем здоров психически. Он был когда-то болен «дурною болезнью» и носил в себе зачатки прогрессивного паралича…он находился под большим психическим влиянием некоего хироманта и окультиста, спирита и магнетизера Перрэна.
— Спиридович А. И. Великая война и Февральская революция. Книга 3, глава 28[123]
Министр иностранных дел Покровский также обвиняет Протопопова в сумасшествии: 9 марта (по новому стилю) он заявил, что Протопопов «ежевечерне совещается с тенью Распутина…ещё в эту ночь он провёл два часа в вызывании призрака 'старца'»[37]. В пользу версии о предполагаемом сумасшествии Протопопова говорит тот факт, что после революции он действительно какое-то время содержался в лечебнице «для нервных больных».
Председатель Госдумы Родзянко также просит царя об отставке Протопопова под предлогом его «психической ненормальности», на что Николай II замечает, что «ну, наверное, он сошёл с ума после того, как я назначил его министром». Конфликт вокруг Протопопова вызывает у самого царя недоумение: 30 декабря 1916 года он заявляет британскому послу, что «я избрал господина Протопопова из рядов Думы с целью быть с ней в согласии», кроме того, впоследствии замечает, что «Чего еще они от меня хотят? Я взял товарища председателя Государственной думы… Раз он был ими избран, значит, Дума ему доверяла и ценила его. Иностранная пресса в течение его поездки с Милюковым и другими думскими выдвигала его преимущественно. Союзники от него в восторге… Кого мне было еще искать? Они не знают сами, чего хотят!». Между тем, неприязнь Думы к Протопопову доходит до того, что когда тот позвонил Родзянко сообщить о своём официальном назначении, Родзянко отказался с ним разговаривать, а в январе 1917 года Родзянко демонстративно отказался пожать руку Протопопову.
Начальник Петроградского охранного отделения генерал Глобачёв характеризует Протопопова, как ставленника Распутина, и описывает его следующим образом:
Назначение Александра Дмитриевича Протопопова подготавливалось довольно долго Распутиным и его кругами. Протопопов имел постоянные личные свидания с Распутиным у бурятского врача Бадмаева, с которым был давно знаком и у которого он лечился. Здесь же бывали постоянно: Павел Григорьевич Курлов -будущий ближайший советник Протопопова и Алексей Тихонович Васильев — будущий директор Департамента полиции. Кандидатура Протопопова была приемлема для государя вполне. Протопопов был представителем общественности, как товарищ председателя Государственной думы, и о нём были даны самые лучшие отзывы английским королем за время его пребывания членом русской делегации, командированной перед тем в Англию. Таким образом, казалось бы, назначение Протопопова должно было всех удовлетворить. Между тем получилось совершенно обратное. Государственная дума и прогрессивный блок усмотрели в принятии Протопоповым министерского портфеля ренегатство и простить ему этого не могли. С первого же дня вступления в должность Протопопова Государственная дума повела с ним жестокую борьбу. К тому же Протопопов стал делать очень много крупных ошибок, благодаря своей неопытности и незнакомству с управлением таким крупным ведомством.
… …Ему, очевидно, удалось уловить тот психологический нерв, если можно так выразиться, который привязывал Императора к Распутину. После смерти последнего, мне думается, что Протопопов постепенно стал заменять его и пользовался таким же беспредельным доверием Государыни, как раньше Распутин. Этим только возможно объяснить то обстоятельство, что несмотря на ожесточенную борьбу Государственной думы с правительством из-за Протопопова, он не сменялся до самого конца…. В деловом отношении Протопопов был полнейшим невеждой; он плохо понимал, не хотел понять и все перепутывал.
— [124]
Протопов не смог предвидеть массового восстания запасных батальонов Петроградского гарнизона. По плану подавления предполагаемых беспорядков он рассчитывал на лояльность учебных команд этих запасных батальонов. Когда царь за два дня до начала событий отбыл из столицы в Ставку, Протопопов заверил его, что ситуация в Петрограде полностью под его контролем.
Также Протопопов проигнорировал имевшиеся у него донесения о заговоре Гучкова, ограничившись арестом Рабочей группы.
С началом революции Протопопов первые два дня пытался с ней бороться, однако вскоре осознал всю серьёзность ситуации, и впал в панику. На последнем совещании царского правительства 27 февраля министры решили отправить его в отставку, как вызывающего особенно сильное раздражение Думы. 28 февраля явился к Таврическому дворцу, и был арестован[125].
Командующий Петроградским военным округом генерал Хабалов
Генерал Хабалов С. С. был переведён в Петроград с Урала 13 июня 1916 года. В середине 1916 года для борьбы с надвигавшимися беспорядками царское правительство выделило Петроградский военный округ из состава Северного фронта. Таким образом, роль генерала Хабалова также стала ключевой.
Между тем, он был переведён в Петроград из спокойной Уральской области, где пробыл всю войну. В бурной жизни Петрограда он разбирался поверхностно; современники характеризуют генерала Хабалова, как человека «не боевого». Начальник Петроградского охранного отделения Глобачёв характеризует генерала Хабалова следующим образом:
Главнокомандующий войсками Петроградского военного округа генерал-лейтенант Хабалов, прекрасный преподаватель и педагог, прошедший всю свою службу в военно-учебном ведомстве, совсем не был ни строевым начальником, ни опытным администратором. Он не мог, несмотря на неоднократные совещания и полные информации текущего момента, оценить обстановку и принять правильные решения, имея в виду тот ненадежный материал, который у него был в виде запасных частей, которые к тому же 1 марта должны были выступить на фронт, чего совершенно не желали. Наконец, он не мог личным примером увлечь даже более стойкие войсковые части к исполнению долга и подавлению беспорядков.
Спиридович А. И. так характеризует генерала Хабалова:
Хабалова Протопопов расхваливал Их Величествам, как энергичного человека, что совершенно не соответствовало истине. То был довольно старый, не разбиравшийся в политике генерал солдатского типа, когда-то отличный Начальник Павловского Военного училища, но теперь человек усталый. Боевая работа ему была уже не по плечу, а пост ему вверили боевой. Хабалов и начал вырабатывать с градоначальником Балком (человеком тоже новым для Петрограда) план военной охраны Петрограда на случай беспорядков.
С началом революции генерал Хабалов, получив телеграмму царя «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией» пытается выполнить приказ, однако борьба с кризисом для него также становится сложной задачей: 27 февраля в 19-29 военный министр Беляев сообщает Ставке, что генерал Хабалов проявляет «растерянность».
Начальник Петроградского охранного отделения Глобачёв
Генерал Глобачёв К. И. был опытным полицейским администратором, роль которого в связи с надвигавшейся революцией также стала ключевой. Оставленные им воспоминания показывают глубокий и трезвый анализ революционной ситуации в Петрограде. Доложил министру внутренних дел Протопопову о заговоре Гучкова, также о предполагаемом заговоре Рабочей группы Центрального военно-промышленного комитета, требует арестовать большевиков, меньшевиков и анархистов. Протопопов провёл аресты большевиков, арестовал Рабочую группу, однако арестовать Гучкова так и не решился. Также безуспешно пытался обратить внимание военного командования на ненадёжность Петроградского гарнизона; ещё летом 1916 года требует вывести из Петрограда все запасные батальоны, как «неблагонадёжные» и «распропагандированные». Кроме того, ещё 27 января 1916 года в Департамент полиции поступает подробный аналитический отчёт «О причинах дороговизны и мерах, направленных на борьбу с ней», однако никаких последствий он не имел.