Содержание
1 Записка Дурново
2 Экономическая ситуация накануне революции
2.1 Военная инфляция
2.2 Влияние войны на рынок труда
2.3 Влияние войны на продовольственную ситуацию
2.4 Проект продразвёрстки
2.5 Другие воюющие державы
2.6 Железные дороги
2.7 Ситуация с продовольствием в Петрограде
3 Армия и флот перед революцией
3.1 Настроения в армии
3.2 Петроградский гарнизон
3.3 Военно-морские базы в Кронштадте и Гельсингфорсе
4 Политика
4.1 Слухи об императрице Александре Федоровне
4.2 Деятельность Распутина
4.3 «Снарядный голод» и отступление 1915 года
4.4 Смещение Верховного Главнокомандующего великого князя Николая Николаевича
4.5 «Великокняжеская фронда»
4.6 Думская оппозиция
4.7 Военно-промышленные комитеты
4.8 Заговор вокруг великого князя Николая Николаевича
4.9 Заговор вокруг Гучкова
4.10 Царское правительство перед революцией
4.10.1 Премьер-министр Голицын
4.10.2 Министр внутренних дел Протопопов
4.10.3 Командующий Петроградским военным округом генерал Хабалов
4.10.4 Начальник Петроградского охранного отделения Глобачёв
4.10.5 Военный министр Беляев
4.10.6 Градоначальник Петрограда Балк
5 Нарастание давления на Николая II перед революцией. Заговоры против царя
1. Записка Дурново
Незадолго до начала войны, в феврале 1914 года, бывший министр внутренних дел Дурново П. Н. подаёт Николаю II свою знаменитую записку (меморандум), предостерегающую от вступления России в мировую войну. Эта записка поразительна тем, что она оказалась пророческой; все предсказанные в ней события сбылись[1][2]. Ричард Пайпс в силу этого даже подозревает, что записка является более поздней фальсификацией, однако считает её датировку 1914 годом все-таки достоверной.
В своей записке министр Дурново точно предсказал состав двух основных коалиций в надвигавшейся мировой войне, и указал, что России достанется главная тяжесть войны, и «роль тарана, пробивающего самую толщу немецкой обороны», также точно отметив «недостаточность наших военных запасов», в будущем породившую «снарядный голод» 1914—1915 годов, и будущую блокаду Балтийского и Чёрного морей.
В случае поражения России в войне, которую министр Дурново представляет, как тяжёлую, он предрекает впадение «в беспросветную анархию, исход которой трудно предвидеть». Автор записки скептически относится к современной ему думской оппозиции, как интеллигентской по своему составу, и оторванной от народа, и предсказывает, что в случае революции они быстро потеряют над ней контроль.
Особенно благоприятную почву для социальных потрясений представляет, конечно, Россия, где народные массы, несомненно, исповедуют принципы бессознательного социализма…Русский простолюдин, крестьянин и рабочий одинаково не ищет политических прав, ему и ненужных, и непонятных. Крестьянин мечтает о даровом наделении его чужою землею, рабочий — о передаче ему всего капитала и прибылей фабриканта, и дальше этого их вожделения не идут. И стоит только широко кинуть эти лозунги в население, стоит только правительственной власти безвозвратно допустить агитацию в этом направлении, — Россия, несомненно, будет ввергнута в анархию, пережитую ею в приснопамятный период смуты 1905—1906 годов. … Война с Германией создаст исключительно благоприятные условия для такой агитации. Как уже было отмечено, война эта чревата для нас огромными трудностями и не может оказаться триумфальным шествием в Берлин. Неизбежны и военные неудачи, — будем надеяться, частичные, — неизбежными окажутся и те или другие недочеты в нашем снабжении. При исключительной нервности нашего общества, этим обстоятельствам будет придано преувеличенное значение, а при оппозиционности этого общества, все будет поставлено в вину правительству.
По мнению министра Дурново, «в случае неудачи, возможность которой, при борьбе с таким противником, как Германия, нельзя не предвидеть, — социальная революция, в самых крайних ее проявлениях, у нас неизбежна…». Последствия неудач на фронте автор записки видит следующим образом: «…социалистические лозунги, единственные, которые могут поднять и сгруппировать широкие слои населения, сначала чёрный передел, а засим и общий раздел всех ценностей и имуществ. Побеждённая армия, лишившаяся, к тому же, за время войны наиболее надёжного кадрового своего состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованною, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишённые действительного авторитета в глазах народа оппозиционно-интеллигентные партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддаётся даже предвидению».
Не менее мрачным выглядит прогноз для самой Германии в случае её поражения: «…озлобленные рабочие массы явятся восприимчивой почвой противоаграрной, а затем и антисоциальной пропаганды социалистических партий. В свою очередь, эти последние, учитывая оскорблённое патриотическое чувство и накопившееся вследствие проигранной войны народное раздражение … свернут с пути мирной революции, на котором они до сих пор так стойко держались, и станут на чисто революционный путь…словом, создастся такая обстановка, которая мало чем будет уступать, по своей напряжённости, обстановке в России.»
Как легко можно видеть, записка Дурново поразительно точно предсказывает борьбу за власть в 1917 году, когда интеллигентские партии, доминировавшие во Временном правительстве, быстро потеряли власть, уступив её энергичным левым радикалам, привлекшим народ популистскими лозунгами, «сначала чёрный передел [земли], а засим и общий раздел всех ценностей и имуществ». Кроме того, записка фактически предсказывает и режим Веймарской республики в Германии, породивший приход к власти Гитлера.
Вместе с тем, никаких последствий эта записка не имела, неизвестно даже, прочитал ли её царь.
Сам министр Дурново не дожил до исполнения своих мрачных пророчеств, умерев своей смертью в 1915 году. Все шесть его преемников, за исключением Щербатова Н. Б. были расстреляны в ходе «красного террора»; Столыпин П. А. ликвидирован террористом Богровым Д. Г., Штюрмер Б. В. умер в «Крестах», куда был заключён Временным правительством. Дача самого Дурново в 1917 году стала штабом самовольно захвативших её анархистов, а попытка её очищения силами Временного правительства стала одной из причин «июльских дней» 1917 года
2. Экономическая ситуация накануне революции
2.1. Военная инфляция
С началом Первой мировой войны необходимость финансировать огромные военные расходы подтолкнула царское правительство увеличить выпуск кредитных билетов и увеличить государственный долг за счёт внутренних и внешних займов. В 1914 году в стране запрещается обмен бумажных денег на золото. Вводится «сухой закон», прекративший поступление госдоходов от водочной монополии. В то же время увеличиваются прямые налоги на землю, городскую недвижимость и промышленность.
Вследствие этого, с началом войны России пришлось столкнуться с военной гиперинфляцией в связи с необходимостью финансировать огромные военные расходы и, как следствие, раздутием денежной массы. С военной гиперинфляцией пришлось столкнуться всем воюющим державам. По подсчётам А. Гурьева, к весне 1917 году количество бумажных денег в обращении увеличилась во Франции на 100 %, в Германии — на 200 %, а в России — на 600 %[4]
По данным, которые приводит Ричард Пайпс, к началу 1917 года цены по сравнению с довоенными выросли, в среднем, в 3,98 раз[3]. По заявлению министра финансов России П. Барка, сделанному 25 января 1917 на Петроградской конференции Антанты, «цены в России поднялись в 4-5 раз»[5]. По данным департамента полиции, составленным в октябре 1916 года, за предшествующие два года заработные платы увеличились в среднем на 100 %, тогда как цены на товары первой необходимости на 300 %[6]. Резюмируя оценки уровня инфляции из разных источников, Ричард Пайпс подытоживает, что к началу 1917 года уровень зарплаты рабочего вырос, в среднем, в два раза, при том, что цены выросли в среднем в четыре раза.
Золотое обеспечение бумажных денег к 1 марта 1917 года падает до 14-15 %[7].
2.2. Влияние войны на рынок труда
Была проведена массовая мобилизация в армию, к 1 марта 1917 было мобилизовано 14,9 млн человек.[8] Это вызвало вместо избытка — нехватку рабочих рук в деревнях, незначительное, на 7,6 % (не считая сокращения посевных площадей, оказавшихся в оккупации), сокращение посевных площадей, и массовый переход от более трудоёмких (пенька, свёкла, бобовые) к менее трудоёмким культурам (лён, хлопок).[9] Нехватка рабочих рук привела к тому, что в семи губерниях Нечерноземья без работников-мужчин осталось 33 % хозяйств, арендная плата упала с 41 % от урожая в 1914 году до 15 % в 1916 году. Резко возросла оплата труда батраков (в Тамбовской губернии — на 60-70 %).[10] С другой стороны, частично компенсировать нехватку рабочих рук удалось благодаря отмеченному выше массовому переходу к менее трудоёмким культурам, а также массовому привлечению военнопленных к полевым работам. В 1915 году правительство распределило среди сельских производителей до 266 тыс. военнопленных на работы, в 1916 году — до полумиллиона. 4 марта 1916 года в связи с нехваткой рабочей силы Главное управление Генерального штаба выпускает директиву, гласящую, чтобы «ни один военнопленный, сколько-нибудь трудоспособный не оставался в лагере без назначения, и все были отданы сельским хозяйствам»[11]. По имеющимся данным, в Екатеринбургской губернии на май 1916 года было занято 50 611 военнопленных, из них 34 194 на фабричных и заводских работах, 5 731 на «казённых», 5 060 на сельскохозяйственных, 4 145 на железнодорожных, 913 на городских и земских, 568 на прочих.
По состоянию на 1 (14) сентября 1915 года на сельскохозяйственных работах было занято 295 тыс. военнопленных, на 1 (14) мая 1916 в целом к работам было привлечено 808 140 военнопленных, из них к сельскохозяйственным работам 460 935 тыс. чел.