23-26 октября - события на Дубровке. Захват чеченскими террористами (их было 40 человек, все уничтожены в ходе операции по освобождения) заложников в театральном центре на Дубровке во время модного мюзикла "Норд - Ост" в Москве. В заложниках трое суток находились 912 человек, 130 из них погибли: пятеро расстреляли террористы, еще 125 не стало в процессе освободительной операции, в результате применения федеральными силами специального – газа. По данным общественной организации помощи жертвам теракта "Нор - Ост", среди погибших было 10 детей, около 60 детей в результате трагедии потеряли кого-то из родителей, трое остались круглыми сиротами. Жертвы теракта вполне ощутили на себе ад, состоящий из жажды, голода, отсутствия возможность отправлять естественные физиологические потребности, невозможность двигаться, постоянного страха смерти, проистекающего из вида вооруженных и агрессивно настроенных людей в масках, наличия взрывных устройств, размещенных в разных концах зала, угроз убийств в случае не послушания, которые немедленно реализовывались, ит.д. Сегодня мы, к ужасу, знаем, что ад Дубровки – это еще не все возможности зла и бесчеловечности; впереди у России был ад Беслана – ад бесланских детей и каждого из нас, наблюдавшего его…
Я согласна с Лопошенко, что пресечение террористического акта на Дубровке дало массу самых разных уроков. Два из них явились крайне острыми и, в общем, больше скрыли проблемы, не вставшие ранее с такой силой, чем сформулировали мораль.
Первая проблема – границы правомерности действий противодействующих террору сил. Не как у Ф.М. Достоевского, конечно, - "тварь я дрожащая, или право имею?", но тоже о возможности причинения смерти и иного вреда неповинным людям – заложникам и жертвам террора. Ситуация в процессе захвата складывалась следующим образом: террористы, удерживая в заложниках большое количество людей, угрожали смертью им и взрывом мощных взрывных устройств, неминуемо повлекшим бы за собой полное уничтожение не только театрального центра, но и ближайших зданий, в том числе жилых домов. Переговоры ничего не давали, время шло, и заложники теряли силы. Тогда и было принято решение (конечно, после анализа эффективности многих других вариантов и отказа от них в связи с опасностью непредсказуемого развития событий) о специфическом штурме здания на Дубровке. Речь шла о применении специфического газа, действующего усыпляющее, как первая реакция организма человека на него, и, как показал ход событий, - крайне опасного для человека, могущего привести и приводящего к его гибели или вызывающего тяжелое расстройство здоровья у оставшихся в живых. Результат известен и трагичен; многие заложники погибли именно от действия этого газа. Здоровье других – на грани инвалидности.
Отсюда – нравственный и правовой вопрос: можно ли рисковать жизнью одних людей ради спасения жизни других? Или – еще точнее и острее: правильно ли пожертвовать жизнью ста тридцати человек ради спасения пусть даже в пятеро большего количества людей?
Возвращаясь к тому вопросу который прозвучал выше, вопросу о нравственном и правовом выборе, можно сказать, что, по меньшей мере, о двух категория уголовного права здесь можно рассуждать. б известных всем правовым системам крайней необходимости и необходимой обороне.
Н.А. Лапошенко считает, что действия лиц которые противодействовали террористам упомянутым способом – путем применение опасного газа, - могут и должны быть – с точки зрения духа права – признаны правомерными. Все условия правомерности были соблюдены.
В тоже время, следует заметить, что Федеральный закон от 25 июля 1998 г. № 130 - ФЗ "О борьбе с терроризмом", действовавший тогда в России, регулировал проблему ответственности за причинение вреда в процессе противодействия террору крайне осторожно: в ст. 21 было записано: "При проведении контртеррористической операции на основании и в пределах, которые установлены законом, допускается вынужденное причинение вреда жизни, здоровью и имуществу террористов, а также иным правоохранительным интересам. При этом военнослужащие, специалисты и другие лица, участвующие в борьбе с терроризмом, освобождаются от ответственности за вред, причиненный при проведении контртеррористической операции, в соответствии с законодательством Российской Федерации". Обращает на себя внимание акцент на вынужденности вреда, который может быть причинен террористам и отсутствие четкого признания действий правомерными. Эти ошибки полностью устранены новым законом о противодействии терроризму, в ст. 22 которого указано: "Лишение жизни лица, совершающего террористический акт, а так же причинение вреда здоровью или имуществу такого лица либо иным охраняемым законом интересам личности, общества или государства при присечении террористического акта или осуществлении иных мероприятий по борьбе с терроризмом действиями, предписываемыми или разрешенными законодательством Российской Федерации, являются правомерными." История российского и мирового терроризма, таким образом, привела, наконец, и российского законодателя к новому пониманию демократических основ в отношении террористов.
Однако посмотрим внимательно: и в старом, и в новом законе нет четких норм об оценке вынужденного вреда жизни и здоровью жертвам терроризма и другим людям, не имеющим отношения к преступникам.
Мотивация этого поступка, в общем, понятна: депутаты, принимавшие закон, не смогли взять на себя ответственность за признание и такого вреда правомерным; хочется надеяться, по соображениям всей той же традиционно толкуемой нравственности. Но не извинительна, по мнению Лопашенко. Потому что этот вопрос должен быть решен именно в специальном законодательстве, чтобы люди, противодействующие терроризму, знали о пределах правомерности своих действий. Кстати сказать, шаг к решению этого вопроса должен быть решен именно в специальном законодательстве, чтобы люди противодействующие терроризму , знали о пределах правомерности своих действия. Кстати сказать, шаг к решению этого вопроса был-таки сделан: последний закон о противодействии терроризму законодательно призвал возможность уничтожения воздушных, морских и речных судов в том случае, если есть угроза гибели людей или наступления экологической катастрофы, и, соответственно, провозгласил такие действия правомерными.
Еще один урок Дубровки и проблема демократического общества – пределы свободы – пределы свободы СМИ. Когда случились события на Дубрувке, Н.А. Лопашенко в Вашингтоне и наблюдала за всем по американскому телевиденью. Её поразило тогда, что репортажи её о штурме начали транслироваться ведущими телекомпаниями в режиме он-лайн не просто одновременно с их реальным началом, а даже – с некоторым опережением; репортажи при этом велись с разных точек, что давало возможность видеть все ( или почти все) действия, которое предпринимали федеральные силы. Оставалось надеяться, что террористам там, в театральном центре – не до просмотра иностранного телевиденья. Однако, как известно теперь, они поддерживали постоянную телефонную связь с внешним миром, в том числе и с зарубежьем. И им было в принципе доступно российское телевиденье, один из каналов которого осуществляя точно такую же трансляцию операции освобождения заложников. Вред, который мог быть причинен этой операции журналистским тщеславием и погоней за рейтингом своих каналов, просто не укладывается в воображении. Обошлось, к счастью. Но вновь продемонстрировало нам, что демократические свободы и одна из самых ценных из них – свобода слова – не могут пониматься традиционно в отношении террористов и актов террора. Они должны быть существеннейшим образом ограничены.
2003г. принес много фактов, когда террор был осуществлен женщинами.
5 мая -взрыв в Мороздоке (Северная Осетия). Террористка-смертница взорвала автобус, принадлежавший Военно-воздушным силам РФ, с вертолетчиками и техническим персоналом российской авиабазы в Моздоке. В автобусе находились около 40 человек. 20 Человек погибли (включаю смертницу), из них 14 – женщины; 15 получили ранения.
5 июля – теракт на аэродроме в Тушино (Москва), где проходил рок-фестиваль "Крылья". Две террористки-смертницы, находясь у касс, взорвали на себе пояса шахидов. Погибли 16 человек, 57 получили ранения.
10 июля – предотвращен взрыв в ресторане "Имбирь" на 1-й Тверской-Ямской улице в Москве. При обезвреживании пояса шахида, спрятанного в сумке, которою сняла с себя чеченка-смертница, погиб взрывотехника ФСБ России.
1 августа – еще один теракт в Моздоке (Республика Северная Осетия). Террорист-смертник на грузовике "КамАЗ", груженном взрывчаткой, въехал на территорию Моздокского госпиталя и привел бомбу в действие рядом с главным лечебным корпусом. Госпиталь был разрушен, под обломками погибли 50 человек, 82 получили ранения разной степени тяжести.
25 августа – взрывы на трех автобусных остановках в Краснодаре. Взорвались безоболочные взрывные устройства от 200 до 400г в тротиловом эквиваленте, начиненные гайками размером 6-8 мм и металлическими пластинами. Четыре человека погибли, более 20 ранены.
3 сентября – взрыв в электричке, следовавшей по маршруту Кисловодск – Минеральные Воды. В 7.30 утра сработали два мощных взрывных устройства около 15 кг в тротиловом эквиваленте. Погибли 7 пассажиров поезда, еще 92 человека получили различные ранения.
5 декабря – в Ессентуках (Ставропольский край) взорвана еще одна электричка. 47 человек погибли, 177 – ранены, в том числе 62 ребенка. Взрыв произошел во втором головном вагоне электропоезда Кисловодск-Минеральные Воды, когда электропоезд отъехал от вокзала Ессентуков на 500м.
9 декабря – в центре Москвы террористка-смертница взорвала себя у фасада гостиницы "Националь". В результате взрыва 6 человек погибли, еще 14 получили ранения.
2004г. еще один страшный для России год с точки зрения терроризма.