Историография представлялась В.О.Ключевскому не только узкоспециальной отраслью исторической науки. Он стремился показать, что общественные явления влияли на развитие исторической мысли, с этой целью обращался к источникам по истории Руси даже XII-XIII веков и, начиная с летописцев, намечал определенные этапы исторической мысли. Тем самым В.О.Ключевский впервые в отечественной науке определял “взаимосвязь и зависимость исторического мышления от конкретных исторических условий и особенностей общественного развития страны”.
В.О.Ключевский развеивал утвердившийся к тому времени тезис о первостепенной роли немецких ученых VIII века в критическом анализе отечественных исторических источников и воздавал должное ученым, особенно прославившимся - В.Н.Татищеву и М.В. Ломоносову.
В.О.Ключевский так и не подготовил обобщающего труда по истории исторической мысли в России, хотя систематически читал студентам курсы по историографии, выступал с воспоминаниями об ученых более раннего времени. Сохранившееся в архиве ученого бумаги, в значительной степени опубликованные в его сочинениях в 1956-1959 годах и в отдельном выпуске его трудов в 1983, тем более свидетельствуют о постоянной работе над этой проблемой.
Наследие В.О.Ключевского начало обсуждаться и анализироваться в разных аспектах буквально сразу же после его смерти. Это изучение продолжается до настоящего времени. Внимание всех историографов, писавших о В.О. Ключевском, было направлено на его общетеоретические положения и его оценки социальных и экономических явлений, которые он после народных колонизационных движений ставил в число ведущих факторов истории.
Учителем и наставником Ключевского был выдающийся русский историк С.М. Соловьев, создавший двадцать девять томов «Истории России с древнейших времен». С 1845 года, когда появилось его первое исследование по русской истории, и до последней строки, им написанной незадолго до смерти, он работал в одном направлении, которое прямо или косвенно отразилось на ходе всей русской исторической литературы. В движении русской историографии это время можно смело обозначить именем Соловьева. Вооружившись приемами и задачами, выработанными исторической наукой первой половины нашего века, он первый пересмотрел всю массу исторического материала, оставшегося от жизни русского народа с половин IX века до последней четверти XVIII века, связав одной мыслью разорванные лоскуты исторических памятников, и вынес на свет всю наличность уцелевших фактов русской истории.
В свой труд Соловьев вместе с огромным количеством поставленных фактов внес очень мало ученых предположений. Трезвый взгляд редко позволял ему переступать рубеж, за которым начинается широкое поле гаданий, столь удобное для игры ученого воображения. При недостатке твердых оснований Соловьев обходил вопрос, подвергаясь упрекам критики, но не решал его какой-либо остроумной догадкой, которая поселила бы самодовольную уверенность, что вопрос покончен, или легла бы лишним камнем на пути других исследователей. Вот почему от такой продолжительной и быстрой работы над неопрятным, неочищенным материалом у Соловьева осталось так мало ученого сора.
В «Истории» Соловьев черствую правду действительности не смягчал в угоду патологическим наклонностям времени. Навстречу фельетонным вкусам читателя он выходил с живым, но серьезным, подчас жестким рассказом, в котором сухой, хорошо обдуманный факт не приносился в жертву хорошо рассказанному анекдоту. Ученый никогда не закрывал глаза, чтобы не видеть темных сторон в прошедшем и настоящем русского народа. Живее многих и многих патриотов чувствовал он великие силы родного народа, крепче многих верил в его будущее; но он не творил из него кумира. Как нельзя больше он был чужд того грубого пренебрежения к народу, какое часто скрывается под неумеренным и ненужным воспеванием его доблестей или под высокомерным и равнодушным снисхождением к его недостаткам.
В своем труде Соловьев рассматривал исторические явления данного места и времени независимо от временных и местных увлечений и пристрастий. Его научный исторический кругозор не ограничивался известными градусами географической широты и долготы. Изучая крупные мелкие явления истории русского народа, он не терял из вида общих законов, правящих жизнью человечества. Поэтому все исторические явления стоят у него на своих местах, освещены естественным, а не искусственным светом, оттого в его работе есть внутренняя гармония и историческая логика.С. первый из русских историков (совместно с Кавелиным, одновременно высказавшим ту же мысль) осмыслил все наше прошлое, объединив отдельные моменты и события одной общей связью. Для него нет эпох более или менее интересных или важных: все имеют одинаковый интерес и важность как неразрывные звенья одной великой цепи. С. указал, в каком направлении должна вообще идти работа русского историка, установил исходные точки изучения нашего прошлого. Он первый высказал настоящую теорию в приложении к русской истории, внеся принцип развития, постепенной смены умственных и нравственных понятий и постепенного роста народного - и в этом одна из важнейших заслуг С. Будучи эпохой в развитии русской историографии, труд С. определил известное направление, создал многочисленную школу. "История России", по верному определению профессора Герье , есть национальная история: впервые исторический материал, необходимый для такого труда, был собран и исследован с надлежащей полнотой, с соблюдением строго научных приемов, применительно к требованиям современного исторического знания: источник всегда на первом плане, трезвая правда и объективная истина одни руководят пером автора. Монументальный труд С. впервые схватил существенные черты и форму исторического развития нации. Бессмертнаязаслуга С. заключается в том, что он внес это гуманное, культурное начало в русскую историю и вместе с тем поставил разработку ее на строго научную почву. Оба начала, проводимые им в русской истории, тесно связаны одно с другим и обусловливают собой как общий взгляд его на ход русской истории, так и отношение его к отдельным вопросам. Он сам указал на эту связь, назвав свое направление историческим и определив сущность его тем, что оно признает историю тождественной с движением, с развитием, тогда как противники этого направления не хотят видеть в истории прогресса или не сочувствуют ему. "История России", особенно во второй половине, основана главным образом на архивном материале; по многим вопросам к этому труду и теперь приходится обращаться как к первоисточнику. Правда, критика не без основания упрекает автора в несоразмерности и механической сшивке частей, в обилии сырого материала, излишней догматичности, лаконизме примечаний; далеко не все страницы, посвященные явлениям юридического и экономического быта, удовлетворят современного читателя; исторический фонарь С., направленный преимущественно на рост государственности и объединяющую деятельность центра, неизбежно оставил в тени многие ценные проявления жизни областной; но рядом с этим С. впервые выдвинул и осветил массу важнейших явлений русского прошлого, которых раньше не замечали вовсе, и если некоторые из его взглядов и не получили полного права гражданства в науке, то все без исключения будили мысль и вызывали на дальнейшую разработку.