‘Несмотря на всю сложность содержания Божественной комедии, акварельные иллюстрации к ней, талантливо выполненные Блейком, находятся в ряду величайших достижений художника. Мастерство в области акварельной живописи в его работах поднимается на совершенно новый уровень, об этом говорит эффект, которого Блейк достиг, сумев воссоздать абсолютно уникальную атмосферу каждого из трёх «миров» по которым скитается герой, в своих иллюстрациях.’
Иллюстрации Блейка к поэме не сопровождают описываемое буквально, они, скорее, заставляют критически пересмотреть происходящее, порой предоставляя новое видение духовных и моральных сторон произведения.
Так как проекту не было суждено завершиться, замысел Блейка остался неузнанным. Некоторые же придерживаются того мнения что, вывод о нём можно сделать только говоря в общем обо всей серии иллюстраций. А именно: они бросают вызов тексту, который сопровождают, оспаривая мнение автора: например о сцене, где Гомер шествует с мечом и своими соратниками, Блейк пишет: «Всё в Божественной комедии говорит о том, что из-за своих тиранических идей Данте ‘сделал’ Этот Мир из ‘Сотворения’ и ‘Богини Природы’, но без участия Святого Духа». Возможно, Блейк не разделял и восхищения Данте поэзией Древних Греков, а также той несомненной радости, с которой он назначал и раздавал обвинения и наказания в Аду (о чём свидетельствует мрачный юмор некоторых песней поэмы).
Однако Блейк разделял недоверие Данте к материализму и протест против развращённой природы власти. Он также получал большое удовольствие от возможности представить своё личное восприятие атмосферы поэмы визуально, путём иллюстрации. Даже появившееся у Блейка чувство приближения смерти не смогло отвлечь его от творчества, которым он был полностью поглощён. В это время он лихорадочно корпел над Адом Данте. Говорят, что он так желал продолжить пополнять серию новыми эскизами, что потратил чуть ли не последний шиллинг на простой карандаш.
9.2.2. Смерть
В день своей смерти Блейк неустанно работал над иллюстрациями к Данте. Говорят, что, в конце концов он отложил работу и повернулся к жене, которая всё это время сидела на кровати рядом с ним, не в состоянии сдержать своих слёз. Посмотрев на неё, он воскликнул: «О, Кейт, прошу, оставайся недвижима, я сейчас нарисую твой портрет. Ты всегда была ангелом для меня». Завершив портрет (ныне утерянный и до нас не дошедший), Блейк отложил все свои кисти и принадлежности и стал распевать гимны и песенки. В 6 часов вечера того же дня, пообещав жене, что будет с ней вечно, Блейк отошёл в другой мир. Гилкрист говорил, что женщина, которая жила в этом же доме и присутствовала при смерти Блейка, сказала: «Я видела смерть не человека, но блаженного ангела».
В своём письме Сэмюэлю Палмеру Джордж Ричмонд так описывает смерть Блейка:
« Он почил с честью. Он отправился в страну, увидеть которую мечтал всю жизнь, говоря о том, что обретёт там самое большое счастье.Он надеялся на спасение через Иисуса Христа. Перед самой смертью его лицо, точно, светилось блаженным светом, и он, словно одержимый стал петь о тех вещах, которые он будто бы видел в раю».
Катерин заплатила за похороны мужа деньгами, одолженными у Линелла. Через 5 дней после смерти — в канун 45-ой годовщины их с Катерин свадьбы, Блейк был предан земле на кладбище для сектантов (Dissenter’s burial ground) в местечке Банхилл Филдс (Bunhill Fields), где были похоронены и его родители. На похоронах присутствовали Катерин, Эдвард Калверт, Джордж Ричмонд, Фредерик Тейтэм, и Джон Линелл. После смерти мужа Катерин переехала в дом Тейтэма, где жила и работала в качестве экономки. В это время, как она утверждала, её часто посещал призрак мужа. Она продолжала распродавать его иллюстрации и картины, но не бралась за ведение его дел без того, чтобы, сперва «обсудить это с мистером Блейком». В день собственной смерти, в октябре 1831 года, она была такой же спокойной, такой же радостной, как её муж и звала его так, «словно он находился в соседней комнате, чтобы сказать, что она уже идёт к нему и очень скоро они будут вместе».
После её смерти, манускрипты Блейка перешли Фредерику Тейтему, который сжёг некоторые из тех, что посчитал еретическими или слишком политически радикальными. Тейтэм стал Ирвингианином (Irvingite), членом одного из многочисленных в XIX веке движений фундаменталистов и поэтому без раздумий отвергал всё, что «попахивало богохульством». Элементы сексуального характера в некоторых картинах Блейка были также неприемлемы, что и стало причиной их уничтожения другим другом поэта, Джоном Линеллом. С 1965 года, точное местонахождение могилы Вильяма Блейка было утеряно и забыто, надгробная плита — украдена. Позже память поэта была увековечена стелой с надписью « Вблизи этого самого места покоятся останки поэта и художника Вильяма Блейка (1757—1827) и его супруги Кэтерин Софии (1762—1831)». Этот мемориальный камень был установлен приблизительно в 20-ти метрах от действительного места захоронения Блейка, которое на сегодняшний день ничем не напоминает могилу. Однако группе поклонников живописи Блейка всё же удалось вычислить то место, где на самом деле покоится тело художника, и в настоящее время они собираются поставить на этом месте памятник.
Блейк также был канонизирован. В Ecclesia Gnostica Catholica он причислен к лику святых. В 1949 году в Австралии была учреждена Награда имени Вильяма Блейка за вклад в религиозное искусство. А в 1957 в Вестминстерском Аббатстве был сооружён мемориал памяти Блейка и его жены.
Развитие мировоззрений Блейка
Поздние работы Блейка были напечатаны намного меньшим тиражом по сравнению с прежними. А причиной этому послужило то, что теперь поэт стал оперировать собственной, изобретённой им самим мифологией с присущим ей сложным символизмом. Недавняя Винтажная антология, изданная Патти Смит, обращает внимание читателя именно на ранние работы, подобно и многим другим критическим исследованиям, таким как, к примеру, Вильям Блейк Д. Г. Гиллхема.
Ранние работы, дышащие духом бунтарства и мятежности, могут рассматриваться как протест против догматической религии. Это настроение особенно прослеживается в Бракосочетании Рая и Ада, в котором сатана, в сущности, герой, борящийся против самозваного авторитарного божества. В поздних работах, таких как Мильтон и Иерусалим, Блейк выстраивает особое виденье гуманности, человечности, искупляемой самопожертвованием и прощением, сохраняя при этом негативное отношение к непреклонной и отвратительной ему авторитарности традиционной религии. Далеко не все читатели Блейка согласятся с тем, что в более поздних работах проглядывается продолжение более ранних.
Психоаналитик Джун Сингер писала о том, что поздние работы Блейка представляют собой развитие идей поэта, впервые отражённых им в ранних творениях, в частности поистине гуманитарная идея о целостности души и тела. Завершающая часть расширенного подробного издания исследования Блейка под названием Порочная Библия называет поздние работы поэта «Библией Ада», упоминаемой в Бракосочетании Рая и Ада. Рассуждая о последнем стихотворении Блейка «Иерусалим», она говорит: Пусть Джон Марри и отмечает отсутствие связи между Бракосочетанием и более поздними работами, «ранний» Блейк стремился акцентировать темы самопожертвования и умения прощать, поскольку в этом видел путь к внутреннему обогащению и гармонии. Отказ в Бракосочетании Рая и Ада от более навязчивой дуалистической идеи о независимости двух начал (духа и материи) прослеживается, в частности, в очеловечивании персонажа Уризена в дальнейших работах. Мидлтон характеризует позднего Блейка как нашедшего «взаимопонимание» и «взаимное, всеобщее прощение».
Блейк и сексуальность
Движение «свободной любви» в XIX веке
Кроме всего, Блейка (наравне с Мэри Уоллстоункрафт и её мужем Вильямом Годвином) считают предвестником разразивщегося в XIX веке движения «свободной любви», обширной реформы, которую начали воплощать в жизнь ещё в 1820 году. Она утверждала, что брак — это рабство и выступала за отмену всех государственных запретов, касающихся сексуальной активности, таких как гомосексуализм, проституция, и даже адюльтер (нарушение супружеской верности), кульминацией чего стало появление движения по контролю рождаемости в самом начале XX века. Однако изучение Блейка было более сфокусировано на данной теме в начале XX века, чем сегодня, хотя она нередко обсуждается, к примеру одним из ученых по имени Мангус Анкарсъё, который своей интерпретацией бросает вызов коллегам.
Было бы слишком опрометчивым говорить о связи между Блейком и «свободной любовью» по той причине, что он стал невероятно популярной частью Американской контркультуры 1960’х (особенно благодаря влиянию Алена Гинсберга и Олдоса Хаксли). В течение этого периода термин «свободная любовь» использовался чаще всего для того, чтобы выразить переходящую все границы беспорядочность в связях, в частности ссылаясь на оставшееся в истории под названием «лето любви» в Сан-Франциско. Но что до XIX века, то тогда движение"свободной любви" имело монополистический характер и заостряло внимание отнюдь не на идее полигамии, а на соображении Уоллстоункрафт о том, что утверждённый государством брак — не что иное как «легальная проституция». Этому движению, скорее, сопутствовали идеи ранних феминистских движений (судя по очеркам Мэри Уоллстоункрафт, которой Блейк восхищался) и современных движений за свободу, а также идеи культуры хиппи.
В действительности Блейк противился законам брака своего времени и порицал традиционные христианские устои утверждавшие, что воздержание есть добродетель. В период острых неурядиц в семье, одной из причин которым стало бесплодие Кэтрин, он твёрдо заявил о намерении привести в дом вторую жену. (Несмотря на это, его нельзя было уличить в неразборчивости в связях). Его поэзия утверждает, что требования внешнего мира о железной верности превращают любовь из истинной привязанности в сущую обязанность. Такие стихотворения как "" и Ответ Земли словно пропагандируют полигамию. В стихотворении Лондон он описывает «Брачный катафалк». Видения Дщерей Альбиона, на самом деле (что хоть и не доступно широкому читателю) дань свободной любви, ведь отношения между Бромионом и Утуной держатся лишь на законе, не на любви. Для Блейка Любовь и закон — абсолютно противные друг другу вещи, он бранит «замерзшее любовное ложе». В Видениях Блейк пишет: