При наследовании по закону, то есть без завещания, преимущества имели сыновья умершего. При их наличии дочери не получали ничего. В таком случае актуальна поговорка: «Сестра при братьях – не наследница». На наследников возлагалась лишь обязанность выдать сестер замуж. Наследственная масса делилась, очевидно, поровну, но младший сын имел преимущество – он получал двор отца. Незаконные дети наследственных прав не имели, но если их матерью была роба-наложница, то они вместе с ней получали свободу.
В законодательстве нет указаний на наследование восходящих родственников (родители после детей), а также боковых (братьев, сестер). Другие источники дают основание предполагать, что первое исключалось, а второе допускалось.
Закон нигде не говорит о наследовании мужа после жены. Жена тоже не наследует после мужа, но остаётся управлять общим хозяйством, пока оно не будет разделено между детьми. Если это имущество будет делиться между наследниками, то вдова получает определенную сумму на прожиток. Если вдова вторично выходит замуж, она ничего не получает из наследства первого мужа.[27]
Уголовное право.
В эпоху возникновения феодального права отмечается ряд особенностей в понятии преступления. Своеобразно трактует Русская Правда общее понятие преступления: преступно только то, что причиняет непосредственный ущерб конкретному человеку, его личности или имуществу. Отсюда и термин для обозначения преступления – «обида». Круг деяний, признаваемых преступлением, постепенно расширялся. В Уставе Владимира упоминаются такие преступления, как моление у воды, ввод в церковь животных и другие. Эти действия не причиняли никому материального вреда, но тем не менее считались преступными.[28]
Соответственно пониманию преступления как «обиды» строится в Русской Правде и система преступлений. Русская Правда знает лишь два рода преступлений – против личности и имущественные. В ней нет ни государственных (например, восстание против князя или других феодалов; перевеет, то есть переход на сторону врага, измена), ни должностных, ни иных родов преступлений. Это не означало, что выступления против княжеской власти проходили безнаказанно. Просто в таких случаях применялась непосредственно расправа без суда и следствия.
В уголовном праве особенно ярко проявляется классовая природа феодального права, открыто встающего на защиту господствующего класса и пренебрегающего интересами трудящихся. Это отчетливо видно при рассмотрении отдельных элементов состава преступления. Так, субъектами преступления в феодальном праве являлись феодалы, городские люди и феодально зависимые крестьяне. Холопы, не относившиеся к указанным лицам, естественно, таковыми не являлись. Они являлись объектом преступления. За действия холопа полностью нес ответственность его господин. Так, если холоп совершал кражу коня, то господин за него уплачивал штраф в размере 2 гривен. Удар, нанесенный холопом, был настолько оскорбителен, что хозяин холопа выплачивал потерпевшему штраф в размере 12 гривен. Однако, в некоторых случаях потерпевший может сам расправиться с холопом-обидчиком, не обращаясь к государственным органам, вплоть до убийства холопа, посягнувшего на свободного человека.
Русская Правда не знает возрастного ограничения уголовной ответственности, понятия невменяемости. Состояние опьянения не исключает ответственности. В литературе высказывалось суждение, что опьянение по Русской Правде смягчало ответственность (убийство на пиру). В действительности при убийстве в драке имеет значение не состояние опьянения, а элемент простой ссоры между равными людьми. Больше того, Русская Правда знает случаи, когда опьянение вызывает повышенную ответственность. Так, если хозяин бьет закупа под пьяную руку, то теряет этого закупа со всеми его долгами; купец, пропивший доверенный ему чужой товар, отвечает не только в гражданском, но и уголовном порядке, притом весьма строго.[29]
Русской Правде известно понятие соучастия. Эта проблема решается просто: все соучастники преступления отвечают поровну, распределение функций между ними пока не отмечается. В Уставе князя Ярослава о церковных судах имелось упоминание о недонесении о готовящемся преступлении: «Услышить жена от иных людей, что думати на царя или князя,…а опосли обличиться».
Русская Правда различает ответственность в зависимости от субъективной стороны преступлений. В ней нет различия между умыслом и неосторожностью, но различаются два вида умысла – прямой и косвенный. Это отмечается при ответственности за убийство: убийство в разбое карается высшей мерой наказания – потоком и разграблением, убийство же в «сваде» (драке) – только вирой. Впрочем, некоторые исследователи полагают, что здесь ответственность зависит не от формы умысла, а от характера самого преступления: убийство в разбое – это неизменное убийство, а убийство в драке все-таки как-то может быть оправдано с моральной точки зрения. На мой взгляд, это расплывчатое представление о необходимой обороне. По субъективной стороне различается и ответственность за банкротство: преступным считается только умышленное банкротство. Состояние аффекта исключает ответственность.
Что касается объективной стороны преступления, то подавляющее число преступлений совершается путем действия. Лишь в весьма немногих случаях наказуемо и преступное бездействие (утайка находки, длительное невозвращение долга, невыдача беглого челядина).
Наиболее ярко классовая природа древнерусского права выступает при анализе объекта преступного посягательства. Ответственность резко различается в зависимости от социальной принадлежности потерпевшего. Так, за убийство основной массы свободных людей платится вира в 40 гривен, шедшая в пользу князя. Жизнь представителей верхушки феодалов оценивается двойной вирой в 80 гривен. Жизнь же зависимых людей оценивается в 12 и 5 гривен, которые даже не называются вирой. По подсчётам некоторых исследователей уплата двойной виры равнялась 4 кг. серебра или же стоимости стада из 100 коров.[30]
Русская правда знает лишь два родовых объекта преступления – личность человека и его имущество. Однако каждый из родов включает в себя довольно разнообразные виды преступлений. Среди преступлений против личности следует назвать убийство, телесные повреждения различной тяжести – от увечий до побоев («аже придеть кровав муж на двор или синь»), оскорбление действием «а во усе 12 гривне, а в бороде 12 гривне»). Княжеские уставы знают и состав оскорбления словом, где объектом преступления является преимущественно честь женщины. Наиболее тяжким видом телесных повреждений «Русская правда» считала членовредительство. За лишение ноги, руки, глаза виновный уплачивал полвиры князю и 10 гривен пострадавшему. За повреждение пальцев взималось с виновного 3 гривны продажи, а пострадавшему уплачивалось одна гривна. За выбитие зуба взыскалась продажа в размере 12 гривен, пострадавший также получал гривну.
Нанесение побоев считалось более серьёзным преступлением, нежели нанесение ран оружием. За удар мечом, то есть за нанесение раны, назначалось взыскание продажи в 3 гривны, а за удар необнаженным мечом или рукоятью меча, либо палкой, либо другим орудием взималась продажа в размере 12 гривен.[31]
Среди имущественных преступлений наибольшее внимание Русская Правда уделяет краже (татьбе). Наиболее тяжким видом тятьбы считалось конокрадство, ибо конь был важнейшим средством производства, а также и боевым имуществом. Известно и преступное уничтожение чужого имущества путем поджога, наказуемое потоком и разграблением. Суровость наказания за поджог определяется, очевидно, тремя обстоятельствами. Поджог – наиболее легкодоступный, а потому и наиболее опасный способ уничтожения чужого имущества. Он нередко применялся как средство классовой борьбы, когда закабаляемые крестьяне хотели отомстить своему господину. Наконец, поджог имел повышенную социальную опасность, поскольку в деревянной Руси от одного дома или сарая могло сгореть целое село или даже город. В зимних условиях это могло привести и к гибели массы людей, оставшихся без крова и предметов первой необходимости.[32]
В связи с крещением Руси в конце X века появляются преступления против веры. Христианское вероисповедание признавало многамный брак как нерасторжимый в принципе союз одного мужчины и одной женщины, поэтому считалось преступным сожительством в полигамном союзе, самовольные разводы, блуд, то есть внебрачные половые связи, сожительство с близкими родственниками и свойственниками.[33]
Система наказаний Русской Правды довольно проста, а сами наказания сравнительно мягкие.
Высшей мерой наказания, был поток и разграбление. Сущность этой меры не совсем ясна. Во всяком случае, в разное время и в разных местах поток и разграбление понимался по-разному. Иногда это означало убийство осужденного и прямое растаскивание его имущества, иногда – изгнание и конфискацию имущества, иногда – продажу в холопы с конфискацией его имущества. Поток и разграбление назначались за самые опасные преступления: разбой, конокрадство, поджог гумна или двора.
Следующей по тяжести мерой наказания была вира, назначавшаяся за убийство. Если община не хотела выдавать преступника или имя его не было известно, то ею уплачивалась дикая вира, распределявшаяся по раскладке между членами общины. Дикая вира уплачивалась только за того члена общины, который наряду с другими нес её финансовые тяготы.