По мысли испанского философа X. Ортега-и-Гассета, западные европейцы давно жили в рамках единой цивилизации, но осознали этот факт только в XX в. [6]
Как ни покажется странным, но еще относительно недавно, в 20—30-е гг. XX столетия, самобытники и почвенники в Испании отказывались признать свою страну частью единой западноевропейской цивилизации. Впрочем, не только Испании, но и другим странам европейского континента потребовалось немало времени и усилий, чтобы, наконец, отказаться от национальной замкнутости и, признав свое европейское родство, приступить к целенаправленному строительству общеевропейского дома. Это произошло только во второй половине XX в. и означало, что Европа осознала себя особой цивилизацией в составе мирового целого; родилась и стала воплощаться в жизнь идея Европы как единой цивилизации.
Не наступил ли в истории современной России момент, когда потребность осознания себя в качестве особой цивилизации вполне назрела!? Думается, что дело обстоит именно так. Речь, разумеется, не идет о принятии какого-либо постановления или решения «сверху». Речь не может идти и о том, чтобы постоянно ссылаться на общее прошлое и продолжать заниматься заклинаниями о якобы вечности и неизбежности единой судьбы. Идея России как цивилизации предполагает осознанную и добровольную готовность ее народов и всех, кто считает себя россиянином, к общему (совместному) будущему.
Идея российской цивилизации плодотворна еще в целом ряде отношений. Она, в частности, позволяет преодолеть те известные идейные конфликты и противоречия, ставшие в истории русской мысли камнем преткновения для мыслителей XIX в. и, к сожалению, во многом сохраняющиеся и по сей день. В этом смысле отечественная мысль вот уже на протяжении двух столетий словно ходит по замкнутому кругу: славянофилы (почвенники) — задники, патриоты — демократы и т.д. Между тем на пороге нового тысячелетия существование человечества подчиняется правилам игры, разительно отличающимся от тех, какие были в прошлом. Поэтому, чтобы если и не одержать верх, то хотя бы жить неизбежно придется культивировать подходы, весьма отличные от привычных. Сегодня нет времени для того, чтобы «нянчить старые обиды». Идея России как цивилизации преодолевает порочный круг противостояния западничества и почвенничества в частности за счет того, что она органически связана с идеей модернизации.
Осмысленная и целенаправленная модернизация не есть процесс уподобления Западу. Напротив, она есть укрепление основ самобытного существования России, для чего привлекаются достижения Запада, впрочем, это могут быть достижения не только Запада, но и любой страны и любого региона.
Модернизация всегда есть отрицание собственного прошлого, известное отречение от него. Однако в процессе модернизации происходит не отказ от самобытности как таковой, а отречение от самобытности старого образца и созидание новой модели самобытности. Именно это имело место, например, в результате реформ, начатых Петром Великим (если перестать смотреть на них сквозь призму дискуссий, уместных в XIX в., но не сегодня). Великим реформатором была заложена новая Россия, непохожая на себя в прошлом, но от этого не ставшая идентичной ни Англии, ни Франции, ни Западу в целом: Россия приступила к строительству новой модели самобытности. Петр Первый отрекся от России прошлой и, опираясь на достижения Запада, заложил основы России новой, отличной от прежней, но столь же (по-другому) непохожей на Запад. В отличие от некоторых современных реформаторов великий преобразователь России изначально ставил перед собой не задачу уподобления Западу, а задачу превращения страны в могущественную, оснащенную самыми передовыми технологическими и иными достижениями державу. И хотя при ее решении не обошлось без крайностей слепого подражательства, поверхностного западничества, «европейничания», тем не менее вряд ли кто осмелится утверждать, что Дело Петра пошло на пользу какой-то иной стране, а не России.
Очевидно, на протяжении более чем тысячелетнего существования Руси-России она пережила ряд последовательно сменявших Друг друга цивилизаций. Однако современная российская цивилизация, т.е. та, которая существует и по сей день и в рамках которой протекает наша жизнедеятельность, ведет свое начало с эпохи Петра. Вместе с тем надо подчеркнуть, что Петровские Реформы стали лишь самой начальной фазой рождения новой цивилизации, ее истоком. На модернизацию прошлого, т.е. на становление этой цивилизации, ушло почти все XVIII столетие. И лишь к началу царствования Александра Первого современную российскую цивилизацию можно считать окончательно ставшей, сформировавшейся. С этого момента начинается ее развитие, продолжающееся и сегодня.
Новая цивилизация была заложена Петром в имперской форме, единственно возможной для своего времени, но принципиально неадекватной для цивилизации. Тем не менее вполне очевидно, что в отличие от своей предшественницы Московской Руси империя фактически стала наследницей не одного (православно-русского), а многих и разных начал, объединяя в своем составе огромное множество народов различной культурной и религиозной ориентации. Эту черту соединения в себе многих и разных начал российская цивилизация пронесла через последующие столетия вплоть до наших дней.
Реформы Петра знаменовали собой исток современной российской цивилизации и в том отношении, что Россия впервые отчетливо заявила о своем нежелании смиряться с ролью только лишь продолжательницы и наследницы своей прародительницы — Византии. Московская Русь в подражании Византии и продолжении ее дела видела смысл своего существования. Однако подобно тому как в известную пору возмужания подросток решается на известный бунт против родителей, так и в начальный момент становления новой цивилизации происходит решительный разрыв с тем, что еще недавно казалось святым и незыблемым. Подлинная зрелость и самостоятельность не выносят посторонней опеки. И хотя бунт и отречение от родительского духовного наследия со временем сменяются более сбалансированным и взвешенным подходом, они составляют важный момент на пути осознания своей независимости, осознания готовности к самостоятельному творчеству. Россия решилась обрести собственное лицо и выступать не от чьего-то, а исключительно от своего имени. По словам выдающегося отечественного историка С.М. Соловьева (1820— 1879), реформы Петра знаменовали собой начало перехода «из возраста чувств в возраст мысли» [7].
В связи со сказанным неверной представляется мысль о том, что «Россия всегда была эксплицитно ориентирована на чужую культуру. Сперва это была ориентация на Византию, затем — на Запад. Реформы Владимира Святого, ознаменовавшие приобщение Руси к византийской цивилизации, и реформы Петра I, Декларировавшие приобщение России к цивилизации западноевропейской, обнаруживают принципиальное сходство; реформы эти, в сущности, аналогичны по своему характеру — меняется лишь культурный ориентир» [8].
С точки зрения нашей концепции, реформы Петра I принципиально отличны от процесса введения христианства на Руси Князем Владимиром. Христианизации, несколько раньше или несколько позже, подвергается в тот же период вся Европа. Закладываются основы того, что в дальнейшем собственно и будет именоваться Европой не только в географическом, но и в культурно-цивилизационном смысле. Христианская культура приходит на смену варварству или полуварварству. Принятие христианства — это период детства как Европы в целом, так и России. Реформы же Петра осуществляются на совершенно ином фоне. За их спиной длиннейший путь определенного цивилизационного развития, сложившиеся и устоявшиеся формы культурной жизни. Задача состояла не в том, чтобы начать с чистого листа, как это было в общем и целом с принятием христианства, а перестроить то, что имеет собственные культурные основания, является целостной культурной системой, гораздо более прочной, чем та, которая существовала на момент принятия христианства. Именно поэтому инициативы Петра встречают сопротивление, несравненно превосходящее то, которое было оказано инициативе князя Владимира. Реформы Петра открывают эпоху коренной модернизации, которая продолжается в течение всего XVIII в. В ходе модернизационного процесса и складывается новая российская цивилизация — современная.
Специалист по истории России XVIII в. пишет: «Я пытался найти главное, системообразующее в жизни России 18-го столетия. И постепенно я пришел к выводу, что важнейшим для русского Века Просвещения был процесс модернизации, преобразований, постепенно превращавший традиционную Русь в "Россию молодую", новую» [9]. Что означала модернизация, занявшая целое столетие? Она означала не что иное, как цивилизационный сдвиг колоссального масштаба и значения, а именно рождение новой цивилизации, той цивилизации, которая в основных чертах существует и сегодня и в условиях которой протекает наша сегодняшняя жизнь. Сформировавшись к концу XVIII в., эта цивилизация интенсивно развивалась в последующих XIX и XX вв.
Если пристально всмотреться в Московскую Русь XVII в. и Россию конца XVIII — начала XIX в., то разительность перемен не может не бросаться в глаза. Территория страны увеличилась в 36 раз. Россия вышла не только к Балтийскому морю (на что обычно обращается внимание в связи с деятельностью Петра), но включила в свой состав огромные территории, примыкающие к Черному и Азовскому морям, Северный Кавказ и распространила свое влияние на Закавказье. Сибирь и Дальний Восток стали органической частью страны, хотя их завоевание и было начато еще в XVII в. Территориальное расширение, в частности, означало, что в орбиту российской истории вошли народы, которые и по сей день являются ее неотъемлемой частью. В этом отношении распад СССР изменил не так уж много: представители народов, вошедших в состав Российской империи, в значительном числе остаются в составе постперестроечной России. В результате модернизации, о которой идет речь, Россия стала полиэтнической и поликонфессиональной, какой и остается до сих пор.