Впервые Сталин услышал речи Ленина на Таммерфорсской конференции. Они произвели на него неизгладимое впечатление: «Это были вдохновенные речи, приведшие в бурный восторг всю конференцию». «Необычайная сила убеждения, простота и ясность аргументации, короткие и всем понятные фразы, отсутствие рисовки, отсутствие головокружительных жестов и эффектных фраз, бьющих на впечатление, – все это выгодно отличало речи Ленина от речей обычных «парламентских» ораторов».
Анализируя речи Ленина, Троцкий, как виртуоз «парламентских речей» и мастер митинговых выступлений, обратил особое внимание на его ораторскую манеру, поскольку для него главным являлась не логическая конструкция содержательной части речи, а воздействие оратора на аудиторию. Поэтому дотошным образом описав жесты и телодвижения Ленина, его тон и тембр голоса, Троцкий счел ненужным разбирать логическое построение его речей, заключив свой анализ словами: «Но разве речь существует для конструкции? Разве в речи ценна какая-либо другая логика, кроме логики, понуждающей к действию?» На Сталина же наиболее сильное впечатление произвело не то, каким тоном произносил речь Ленин, как он при этом двигался и какие жесты делал, а его логическая конструкция. Он вспоминал: «Меня пленила та непреодолимая сила логики в речах Ленина, которая несколько сухо, но зато основательно овладевает аудиторией, постепенно электризует ее и потом берет ее в плен, как говорят без остатка. Я помню, как говорили тогда многие из делегатов: «Логика в речах Ленина – это какие-то всесильные щупальцы, которые охватывают тебя со всех сторон клещами и из объятий которых нет мочи вырваться: либо сдавайся, либо решайся на полный провал. Я думаю, что эта особенность в речах Ленина является самой сильной стороной его ораторского искусства».
Обратив внимание на умение Ленина убеждать логикой своих аргументов, Сталин, судя по его различным работам, очень внимательно изучал ленинские труды, его теоретические постулаты или политические лозунги. Так, например, в своей работе «Ленин и вопрос о союзе с середняком», написанной в 1928 году, Сталин подробно разбирает политические лозунги Ленина по крестьянскому вопросу: «В чем состоит соль лозунга Ленина? Соль лозунга Ленина состоит в том, что он замечательно метко схватывает триединую задачу партийной работы в деревне, выраженную в одной сжатой формуле: а) обопрись на бедноту, б) устраивай соглашение с середняком, в) ни на минуту не прекращай борьбы с кулаком. Попробуйте-ка взять из этой формулы одну из ее частей, как базу для работы в деревне в данный момент, забыв об остальных ее частях, – и вы обязательно попадете в тупик».
Очевидно, что Сталин продолжал внимательно изучать труды Ленина и после его смерти. Даже после завершения своего «ученичества» и до конца жизни Сталин называл себя «учеником Ленина». В беседе с Э. Людвигом Сталин заявил: «Я только ученик Ленина и цель моей жизни – быть достойным его учеником». Говоря о Ленине в 1938 году, он называл его «нашим учителем» и «нашим воспитателем». Свою главную теоретическую работу он назвал «Основы ленинизма», а постоянно переиздававшийся и пополнявшийся новыми работами сборник его основных произведений с 1924 по 1939 годы – «Вопросы ленинизма». Сталин считал, что его работы, являвшиеся теоретическим обоснованием проводившегося им политического курса, являются развитием идей Ленина. Вместе с тем, совершенно ясно, что в своей практической деятельности и теоретическом обосновании своей политики Сталин ушел за пределы тех суждений и выводов, которые были сделаны Лениным. В то же время Сталин не стремился вывести свои теоретические выводы и практические дела за рамки «ленинизма» и не стал провозглашать появление «сталинской» теории или «сталинского» периода партийной и советской истории. В этом Алан Баллок увидел лишь политический расчет Сталина, стремившегося не «подставлять» себя, а спрятаться за тень Ленина.
На самом деле Сталин хотел доказать преемственность марксистской мысли и по этой причине старался обосновать последовательное единство идей Маркса – Энгельса – Ленина и своих собственных, так как исходил из научного характера марксистского учения, основанного на научных, а не политиканских принципах. Он писал, что «ленинизм есть марксизм эпохи империализма и пролетарской революции… ленинизм является дальнейшим развитием марксизма». Свои же труды Сталин рассматривал как творческое развитие марксизма-ленинизма.
В то же время нет сомнения в том, что в отношении Сталина к Ленину проявлялось не только желание доказать научную обоснованность идей марксизма-ленинизма. Формы, в которых Сталин изъявлял свою преданность основоположнику большевизма, свидетельствовали о том, что Ленин для Сталина был великим вождем, отцом-основателем великого учения. С трибуны Мавзолея Ленина в 1941 году Сталин, обращаясь к защитникам страны, заявлял: «Дух великого Ленина вдохновлял нас… на войну против интервентов… Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!… Под знаменем Ленина – вперед к победе!».
В своем докладе на закрытом заседании XX съезда КПСС Хрущев утверждал, что «Сталин проявил свое неуважение к памяти Ленина… Во многих фильмах и литературных трудах фигура Ленина была показана неверно и недопустимо принижена.» На самом деле трудно себе представить, что еще можно было сделать для прославления Ленина по сравнению с тем, что сделал для этого Сталин. Высказывания Ленина считались обязательными для обоснования тех или иных заявлений по самым различным вопросам. Каждый год в день смерти Ленина 21 января по всей стране проходили торжественные траурные собрания. День 22 января (по старому стилю – 9 января, день памяти жертв Кровавого воскресенья), объявленный нерабочим, считался теперь и днем памяти Ленина, и в этот день вывешивали флаги с траурной каймой. Мавзолей Ленина стал священным местом постоянного поклонения телу покойного вождя и трибуной, с которой советские руководители наблюдали военные парады и приветствовали демонстрации в дни главных советских праздников.
Именем Ленина были назван второй по величине и значению город страны, а также многие города в Российской Федерации и других республиках. Именем Ленина называли горные пики, заводы, фабрики, совхозы и колхозы, улицы и площади городов. Повсеместно были воздвигнуты памятники Ленину, и Сталин направлял приветствия тем городам, где были сооружены первые памятники Ильичу. Портреты Ленина украшали интерьеры госучреждений и появлялись на фасадах домов во время праздников. С портретами Ленина шли на праздничные демонстрации советские люди во всех городах страны. Высшей правительственной наградой был орден Ленина. Изображение Ленина было на воинских знаменах, на советских ассигнациях и почтовых марках, на боевых знаменах частей и соединений Красной Армии. Жизнь Ленина с детских лет служила примером для подражания. Октябрята носили значки с изображением маленького Володи Ульянова. Всесоюзным организациям пионеров и молодежи было присвоено имя Ленина.
Жизнь Ленина была предметом многочисленных исследований. Ленину были посвящены музейные экспозиции в разных городах страны О Ленине была написана масса книг, а его жизни были посвящены многочисленные театральные постановки и фильмы. Возрождая хрущевскую версию о том, что Сталин якобы принижал Ленина, Е.С. Громов в своей книге «Сталин: власть и искусство» ссылается на негативное отношение Сталина к пьесе Погодина «Кремлевские куранты» и фильму, снятому по этой пьесе «Свет над Россией», и на основе этого утверждает, что в последние годы своей жизни Сталин не желал показывать Ленина на экране. Однако, как признает сам Громов, в эти же годы был выпущен фильм «Незабываемый 1919-й год», одним из героев которого был Ленин. Даже в основе фильма «Клятва», посвященного главным образом жизни страны и деятельности Сталина после смерти Ленина, была идея о том, что Сталин сохранил верность заветам Ленина.
Громов пишет, что в последние годы жизни Сталина «в ряде публичных выступлений второго вождя о первом как бы забывается». В качестве примеров Громов сослался на неупоминание Сталиным Ленина в обращениях к народу 9 мая 1945 года и 2 сентября 1945 года по случаю победы над Германией и Японией, в выступлении 9 февраля 1946 года и в своем выступлении на XIX съезде партии. Громов утверждает: «Это не могло быть случайностью, а означало лишь одно: одряхлевший диктатор не хотел делиться славой даже с основателем партии».
Действительно, Сталин ничего не сказал об основоположнике большевизма в упомянутых Громовым речах. Однако в этих выступлениях Сталин не называл и многих имен, которыми он призывал вдохновляться советский народ в речах 6 и 7 ноября 1941 года. На таком же основании можно утверждать, что в дни Победы и в первые дни 1946 года Сталин «не хотел делиться славой» с Александром Невским, Дмитрием Донским, Мининым, Пожарским, Белинским, Чернышевским и многими другими, которых он упомянул в своих речах 6 и 7 ноября 1941 года.
В то же время достаточно просмотреть другие сталинские работы 1945—1952 годов, чтобы убедиться в том, что Сталин вовсе не перестал упоминать имя Ленина. В приказах, подписанных им в качестве наркома обороны СССР по случаю Дня Советской Армии в 1945-м и в 1946 году, Сталин говорит о создании «великим Лениным Красной Армии», о необходимости выполнять «заветы великого Ленина». В своем приказе в качестве министра вооруженных сил СССР по случаю 1 Мая 1946 года он призывает: «Необходимо помнить указания великого Ленина». В приказе от 23 февраля 1947 года он пишет: «Созданная великим Лениным Советская Армия…» В приветствии Москве по случаю ее 800-летия Сталин говорит: «После того, как по воле великого Ленина Москва вновь была объявлена столицей нашей Родины, она стала знаменосцем новой советской эпохи». В своей речи 7 февраля 1948 года на обеде в честь финляндской правительственной делегации Сталин особо подчеркнул роль Ленина в провозглашении независимости Финляндии. Наконец, в своем приветствии «юным пионерам Советского Союза» 20 мая 1952 года Сталин называет их «верными ленинцами». Помимо этого, Сталин постоянно ссылался на Ленина как на неоспоримый авторитет в своих последних теоретических работах – «Относительно марксизма в языкознании» и «Экономические проблемы социализма». (Впрочем, упоминание Ленина в этих двух работах Громов был вынужден признать, хотя это признание и противоречит его концепции о нежелании Сталина «делиться славой» с Лениным.)