Замена элитарной партии Ленина массовой партией Сталина сопровождалась еще одним довольно тонким изменением. По уставу партии, ее члены были обязаны после принятия определенного политического решения единодушно поддерживать это решение.
В последний мучительный период своей активной жизни, длившийся несколько месяцев, мысли Ленина были полностью заняты недоверием, которое он испытывал к Сталину, и необходимостью бороться с «бюрократией» в партии и в государстве. Вера в непогрешимость партии, в непогрешимость Ленина, а в дальнейшем и в непогрешимость Сталина появились позднее; ростки этой веры проклюнулись в первые несколько недель после смерти Ленина.
Однако еще следовало преодолеть растерянность, вызванную «завещанием», в добавлении ко второй части которого Ленин дает характеристику Сталина и рекомендует обдумать способ перемещения его с поста Генерального секретаря ЦК РКП(б). К счастью для Сталина, его замешательство разделяли и другие партийные руководители, поскольку в «завещании» досталось всем. Неизвестно, когда именно они впервые ознакомились с его содержанием. Но 22 мая 1924г., накануне XIII съезда партии, на специальном совещании руководителей партии оно было зачитано председательствующим Каменевым. Затем слово взял Зиновьев, который выступал в духе полной преданности ушедшему вождю и в заключении заявил, что «по одному пункту» опасения Ленина необоснованны, и что нет никакой необходимости смещать Сталина с занимаемого им поста. Каменев поддержал Зиновьева. Другие точки зрения не высказывались. Единственную стычку вызвало настойчивое требование Крупской, чтобы «завещание» было оглашено на съезде. Члены этого совещания большинством голосов (30 против 10) решили, что будет достаточно ознакомить с ним конфиденциально ведущих делегатов съезда.
На съезде угрожающие размеры приняла проблема оппозиции. Крупская выступила по этому поводу, призывая к миру между фракциями и «прекращению дальнейших дискуссий». На это не обратили внимание. Сталин и Зиновьев завершили совещание речами, полными брани в адрес Троцкого. Однако его все же вновь избрали в Центральный Комитет партии с явно незначительным перевесом голосов.
До конца жизни Троцкий подливал масла в огонь. В книге «О Ленине», вышедшей из-под его пера и посвященной памяти вождя, его собственная роль участия в революции возвышалась, а других участников событий – отодвигалась на второй план. В октябре 1924г. он опубликовал большую статью «Уроки Октября», в которой пригвоздил к позорному к столбу Каменева и других «старых большевиков» за то, что они не хотели принимать «Апрельские тезисы» Ленина, написанные им в апреле 1917г. по возвращению в Петроград; Зиновьева и Каменева за то, что они были против захвата власти в Октябре, о чем упоминалось в «Письме к съезду» Ленина.
Эта яростная атака Троцкого вызвала ожесточенные ответные действия и побудила триумвират глубоко и со злобным пристрастием копаться в прошлом Троцкого. Каменев произнес длинную речь, которая затем была опубликована под названием «Ленинизм или троцкизм?»; в этой статье он обвинил Троцкого в меньшевизме и добавил к этому превратившееся впоследствии в ярлык обвинение, что он «игнорирует крестьянство». За этим последовало выступление Сталина, более лаконичное и более язвительное, но в этом же духе. Обсуждение Троцкого стало обычным делом и на страницах прессы, и на партийных собраниях.
Ошеломленный потоком брани Троцкий хранил молчание. В связи осложнившимся здоровьем врачи посоветовали ему сменить климат на более мягкий. Он не присутствовал на пленуме ЦК партии в январе 1925г. Троцкий обратился к пленуму с письмом, в котором просил «в интересах дела» освободить его от обязанностей Реввоенсовета СССР. В центральном комитете были колебания, какие меры по отношению к нему принять. В результате Троцкого освободили от должности председателя Реввоенсовета и народного комиссара по военным и морским делам. Его преемником стал Фрунзе.
Постепенное возвышение Сталина после смерти Ленина, сосредоточение все большей власти в его руках совпало периодом экономического возрождения. В 1924г., несмотря на засуху в конце лета, был собран прекрасный урожай. Никто, по-видимому, не сомневался, что крестьяне сдадут государству по официально установленным ценам достаточное количество хлеба, чтобы накормить город.
Ничего подобного не произошло. Государству было сдано катастрофически мало зерна. Впервые на рынке появилось множество частных торговцев, и об официально установленных ценах пришлось забыть. Более того, механизм цен сработал так, что усугубилось имущественное неравенство в деревне.
С этих событий начались острые разногласия в партии. Руководители придерживались ведущего принципа НЭПа – уступок крестьянству.
Зиновьев в июле 1924г. выдвинул лозунг: «Лицом к деревне!». Несколько дней спустя Преображенский прочитал в коммунистической академии доклад «Основной закон социалистического накопления», который получил признание как глубоко обоснованный вызов официальной линии.
На протяжении 1925г., пока Сталин коварно маневрировал между другими партийными руководителями, открытого столкновения двух политических мнений удалось избежать. Были сильны настроения в пользу дальнейших уступок крестьянству, что на деле оказалось потворством зажиточным крестьянам или кулакам.
Однако параллельно с политическими мерами, направленными на то, чтобы стимулировать производство продукции крестьянства, все большего внимания требовали нужды тяжелой промышленности.
В 1925г. еще царил дух оптимизма, еще казалось возможным удовлетворить все требования растущей экономики. Не урожай сам по себе, а последствия хлебозаготовительной компании показали в последние месяцы года, как много проблем связано с взаимоотношениями промышленности и сельского хозяйства. После сбора урожая 1925 года у богатых крестьян были большие запасы хлеба. Но у них не было никакого стимула менять его на деньги. Снижение сельскохозяйственного налога дало послабление крестьянам; снабжение промышленными товарами было скудным, покупать было почти нечего; и хотя формально был установлен твердый валютный курс, куда более заманчиво было иметь запас зерна, чем пачку банкнотов. Кулаки могли себе позволить ждать. Урожай принес благо крестьянину. Но закупка зерна была катастрофой для правительства. Кризис расколол партию и столкнул несовместимые задачи индустриализации и планирования, с одной стороны, и рыночной экономики, ориентированной на крестьянство, за которую работал НЭП – с другой. Острая борьба двух направлений наложила серьезный отпечаток на весь последующий период.
На фоне этих событий началось возвышение Сталина и сосредоточение в его руках высшей власти в партии и в стране. 1925 год был решающим. Страх перед Троцким и соперничество с ним были тем цементом, который скреплял триумвират. После поражения Троцкого, смещения его с должности в январе 1925г., триумвират начал постепенно разваливаться.
Известный американский коммунист Истмен, сторонник Троцкого, провел в Москве зиму 1923-24 года. В начале 1925г. он опубликовал в Нью-Йорке небольшую книгу «После смерти Ленина», в которой точно и подробно описал с позиции Троцкого все интриги, которые плел триумвират до и после смерти Ленина, и процитировал ленинское «завещание» – это было первое упоминание об этом документе, появившееся в печати. Партийные лидеры в Москве потребовали от Троцкого опровержения публикаций Истмена. Троцкий все еще не освободился от глубокого внутреннего запрета, который помешал ему публично противостоять большинству коллег: «Никто не может быть правым против своей партии». 1 июля 1925 года он подписал длинное заявление, которое, как он признался три года спустя, его «заставили подписать большинством голосов Политбюро». Объяснение в том, что ЦК партии «скрыл от партии ряд исключительно важных документов, написанных Лениным в последний период его жизни, Троцкий квалифицировал как «клевету» на ЦК нашей партии». Ленин не оставлял никакого завещания: все, что он написал, в том числе одно из писем, содержащее советы организационного характера, было зачитано делегатам на съезде партии. Разговоры о сокрытом «завещании» были «злостным вымыслом». Заявление Троцкого было опубликовано 19 июля в английской левой газете «Санди урнер», а 1 сентября 1925 г. – в русском партийном журнале «Большевик». Это было последней победой сплотившегося триумвирата.
По возвращению в Москву Троцкий был назначен, в основном чисто формально, на два или три невысоких поста в промышленности. До конца года он произнес несколько речей, написал статьи по индустриальному развитию и планированию, подчеркивая необходимость «догнать Запад», но не бросая прямого вызова политике партии. Благодаря его сдержанности, последние узы, скреплявшие триумвират, окончательно ослабли. В связи с хлебным кризисом началась легкая перебранка, перешедшая в открытые распри.
Борьба за руководящую роль между Зиновьевым и Сталиным была фактически борьбой между Ленинградской партийной организацией, контролируемой первым, и Московской организацией, которую подмял под себя второй.
Сражение разыгралось на XIY съезде партии, который проходил в последние две недели 1925г. Основными докладчиками были Сталин и Зиновьев. Съезд впоследствии получил название «съезда индустриализации».
Однако не экономические проблемы были главным предметом дебатов, которые начались на довольно спокойной ноте, но становились все более язвительными по мере того, как затрагивались острые политические вопросы и личные интересы. Каменев критиковал «теорию вождя» и обрушился лично на Сталина. Выступавшая от имени оппозиции Крупская произвела сенсацию тем, что высказалась против доктрины «большинство всегда право». Молотов и Микоян были среди тех, кто поддерживал официальную линию, Ворошилов пел дифирамбы Сталину. Сплоченная группа ленинградцев оказалась в молчаливой и враждебной изоляции. За революцию, одобрявшую официальную линию партии, проголосовали большинством в 559 человек, голосов против – 65. Газету «Ленинградская Правда», которая до этого была рупором оппозиции, передали в другие руки, новый редактор был назначен из Москвы. После съезда в Ленинград отправилась представительная делегация, в которую входили Молотов, Ворошилов, Рыков, Томский, Киров, Калинин, позднее к ним присоединился Бухарин.