2.3 Запрет религиозных групп и подавление религий
Еще одним явлением, которое появилось в начальный период формирования государства, было жестокое подавление религий. В 1950 году компартия издала директиву для представителей власти во всех регионах и провинциях, требуя от них наложения запрета на религиозные организации, религии тех мест и общественные формирования. В документах было указано, что феодальные религиозные организации являются шпионами Гоминьдана, инструментами, контролируемыми помещиками, богачами и контрреволюцией. В процессе распространения этой информации по деревням и селам страны правительство мобилизовало всех, признанных ею как опорные классы, для разоблачения и нанесения ударов по членам религиозных организаций. Правительства всех уровней участвовали в расформировании так называемых «суеверных» организаций, например, таких как, христиан, даосов (особенно игуандао), буддистов и так далее, требуя от членов этих церквей, храмов и направлений зарегистрироваться, раскаяться и стать новыми людьми. Если организации не регистрировались в срок, то после выявления нарушения их подвергали суровому наказанию. В 1951 году были изданы суровые установки правительства в отношении тех, кто продолжал вести религиозную деятельность, и последние оказывались перед лицом смертной казни или пожизненного заключения.
Это движение было направленно против большого числа простых людей, верящих в Бога, в доброту и соблюдающих обряды и закон. На основании неполной статистики известно, что всего было схвачено и убито не менее 3 млн. верующих и членов общин. С широчайшим размахом в городах, деревнях и селах подвергались допросам и обыскам почти каждая семья, даже статуи Цзао Ван, одного из почитаемых в народе святых- домашнего покровителя, были разбиты и уничтожены. Одновременно с убийствами людей эти действия были шагом в утверждении единственно верной линии мышления компартии, соответствующей законной идеологии; в утверждении того, что только коммунизм является законной верой. С этого времени появились так называемые «верующие, любящие родину»(12). Только «верующие, любящие родину», могли получить государственную конституционную защиту. На самом деле, независимо от того, во что верил простой народ, существовал только один критерий: действия каждого должны быть направлены на выполнение приказов и команд партии; каждый должен признавать, что компартия является наивысшей из всех церквей. Ты веришь в христианство, но именно компартия является Богом над всеми Богами; ты веришь в буддизм, но компартия является Буддой из Будд; ты говоришь о мусульманстве, но компартия является истинным Аллахом из истинных Аллахов; ты говоришь о живых Буддах, но именно компартия должна утвердить, кто может быть живым Буддой. В конце концов, если компартии нужно, чтобы ты говорил так, то ты и должен говорить именно так; если компартии нужно, чтобы ты так поступал, то ты и должен так поступать. Верующие могли верить, но должны были в каждой своей вере руководствоваться партийными указаниями. Тот, кто не поступал таким образом, становился объектом преследования и нападок властей.
Более 20 тыс. последователей христианства в 22 провинциях Китая, а также 560 тысяч крестьянских семей в 207 малых и больших городах были вызваны для допроса и подверглись следствию. Подтверждено, что среди семей верующих имелось 130 тысяч человек, которые находились под следствием. Также до 1957 года уже более 11 тысяч верующих были убиты, большинство верующих было незаконно арестовано или оштрафовано.
В итоге, КПК уничтожила класс кулаков, класс буржуазии, репрессировала в широком масштабе верующих в Бога и законопослушных людей, и заложила фундамент для единственной и неповторимой из всех существующих вер и религий – веру в компартию.
В 1956 году венгерская интеллигенция подняла восстание, которое было подавлено Советской Армией и впоследствии названо «венгерскими событиями». Мао Цзэдун извлек из этого нужный урок. В 1957 году компартия в Китае, используя лозунг «пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ», призвала китайскую интеллигенцию и других людей «помочь компартии улучшить стиль работы». Смысл состоял в том, чтобы выявить среди них тех, кто был «против компартии». Мао Цзэдун в 1957 году, чтобы на самом деле «выманить змею из пещеры»(13), в письмах к секретарям партийных ячеек всех провинций высказал пожелание, чтобы они организовали движение по улучшению стиля работы партии.
В то время было несколько лозунгов, обещавших, что за критику не последует никакого наказания, с тем, чтобы поощрять людей высказывать свое мнение о компартии. Но на самом деле после окончания движения «против правых» определили 550 тыс. правых элементов, 270 тыс. человек потеряли работу и 230 тыс. определили как ядро правых элементов и противников компартии и социализма. Можно обобщить политику компартии в этот период в виде четырех этапов: «выманить змею из пещеры», «обвинение и внезапное нападение, одна фраза решает все», «на поверхности забота о людях, а на самом деле беспощадное нападение», «принуждение людей к преувеличенной самокритике».
В чём же, в конце концов, состоит «реакционность высказываний» выявленного множества правых элементов и антипартийных ячеек, которые в ближайшие тридцать лет были сосланы в далекие, холодные и трудные для жизни районы? В то время правые элементы выпустили «десять тысяч стрел плотной критики» – три большие «реакционные теории», высказанные Ло Лунти, Чжан Потюн и Чу Анпин, которые многократно обсуждались на различных конференциях. Ло Лунти предложил создать комиссию, в которой компартия совместно с демократическими партиями должна расследовать отклонения в «кампании против трёх» (со стороны работников компартии и правительственных учреждений, выступающих против бюрократизма, взяточничества и коррупции), и в «кампании против пяти» (со стороны частных предпринимателей, выступающих против взяток, уклонения от налогов, воровства государственного имущества, против мошенничества в производстве и воровства государственно-экономической информации). Кроме этого предлагалось вести работу по выявлению и вычищению чуждых контрреволюционных элементов.
Для оглашения своей позиции Госсовет обычно выпускал постановления, используя механизмы Политического Консультативного Комитета Китая и Всекитайского Собрания Народных Представителей (ВСНП). Чжан Потюн предложил членам Политического Консультативного Комитета Китая и ВСНП по максимуму включиться в политический процесс формирования государственных решений. Чу Анпин высказал мнение, что несмотря на то, что беспартийные также имели свои взгляды, чувство собственного достоинства и ответственность, по всей стране в крупных и мелких рабочих коллективах, в каждом отделе и в каждой бригаде – везде руководителями были члены партии, которые решали что хорошо, а что плохо. Не стоило делать всё только по указанию членов партии. Эти трое (Ло Лунти, Чжан Потюн и Чу Анпин) ясно выразили своё желание идти за компартией, и высказанные ими мнения также не выходили за рамки изложенного Лу Сюнем: «Господин, твой халат испачкался, пожалуйста, сними и я его постираю».
Среди правых элементов не было ни одного, кто бы хотел выразить протест компартии, была только здоровая критика и предложения. Именно эта критика и предложения привели к тому, что 100 тыс. человек лишились своей свободы, и пострадали миллионы семей. Вслед за этим появились ещё движения против правых элементов, такие как: «преданные сердцем компартии», «убрать белый флаг», «новая кампания против трёх», «ссыльных – на работу», и «выявить правые элементы, ускользнувшие от наказания»(14). У кого были замечания по отношению к своему руководству на работе, а особенно по отношению к секретарям партийных ячеек, тот считался противником партии. В лучшем случае их непрерывно подвергали критике, а в худшем – трудовому воспитанию или переселению всей семьей в деревню. Эти люди и даже их дети не могли поступить в высшие учебные заведения, не допускались к службе в армии, и им невозможно было найти работу в уездных городах. Поэтому они потеряли право на страхование, государственное медицинское обслуживание, пополнили ряды крестьян, превратились во второсортных низших граждан.
После этих событий некоторая часть учащихся превратилась в двуликих людей без твердых убеждений. Они прочно шли следом за «Красным Солнцем», стали партийной «придворной интеллигенцией» и не могли самостоятельно делать выбор. Другие люди, благородные, отошедшие от политики, не смели раскрыть и рта. Китайская же интеллигенция, традиционно ощущавшая глубокую ответственность за судьбу нации, с тех пор молчала.
2.4 «Большой скачок» – фабрикация лжи для проверки на верность
После движения «против правых элементов» Китай вошел в состояние, когда люди боялись правды. Стало популярным слушать ложь, лгать, выдумывать истории или искажать действительность. «Большой скачок» – это коллективное создание лжи по всей стране. Люди под руководством злого духа компартии совершили много глупых дел. Те, кто лгал, обманывали себя так же, как обманывали других. В этой лжи и глупом фарсе компартия насильственно насаждала жестокость и ересь в духовный мир китайского народа. Люди громко пели песни о «Большом скачке»: «Я – Нефритовый Император, я – Король Драконов. Приказываю трем горам и пяти хребтам посторониться - я иду»(15). Они пытались осуществить фантастический план: «На земле площадью в один му (1га = 15 му) надо вырастить пять тонн зерна; производство надо увеличить в два раза; за десять лет превзойдем Англию, через пятнадцать лет – США». Все это было грандиозно и продолжалось много лет, пока большой неурожай не охватил Китай, и по всей стране миллионы людей не стали гибнуть от голода.