Свидетелей не допрашивали. Обвиняемый в суде вину не признал. В последнем слове сказал: «Врагом партии и Советской власти никогда не был. Моя совесть чиста». Осужден 10 марта 1939года военной коллегией Верховного суда СССР по статьям 58-7, 58-8, 58-11 УК РСФСР и приговорен к высшей мере наказания. Приговор приведен в исполнение в Москве.
Это сегодня мы, хотя и не все, но многое узнали о том непростом времени. А тогда МАЛО кто мог даже предположить, что начертано ему судьбой. Не знал этого и Николай Жалнин - сын крестьянина-бедняка. Родился он в 1899 году в селе Летки Старо-Шайговского района, что в Мордовии. Вот что он сам о себе пишет в автобиографии:
«...До 1914 года учился в школе. После - служащий. Образование низшее, специального не имею. Жена домохозяйка. Сын Валериан родился в 1921 году, учится в девятом классе. Сын Виталий родился в 1925 году, ученик пятого класса. Проживал в Куйбышеве в здании областной прокуратуры».
Вот именно «проживал», потому что автобиография эта написана им уже после ареста. Казалось, судьба была благосклонна к крестьянскому парнишке. В 1918 году вступил в партию большевиков. Отметим, не простой это был год для новой власти. Одаренный природным умом, старательный, а главное - «политически грамотный», молодой человек не остался незамеченным. В середине 20-х годов он работает в Куйбышевской краевой прокуратуре, а в 1932 году - уже народным комиссаром снабжения Казахской ССР.
Тяжелое это было время для страны. На народ обрушились лишения, голод. Не обошли страдания стороной и Казахстан. Люди целыми селениями снимались с веками обжитых мест, шли в неизвестное в поисках лучшей доли и умирали. Умирали целыми селениями прямо возле дорог от голода. Хоронить их было некому. И все же беженцы шли и шли к центру России, так как оставаться на месте наверняка означало умереть, а впереди была, хотя и призрачная, но надежда. Неурожай, небывалый падеж скота - все это стало венцом преобразований в экономике, сельском хозяйстве, когда врагом, кулаком был назван истинный сельский труженик, когда повсеместно насаждалось коллективное хозяйствование. Старые, тысячелетиями опробованные приводные ремни производственных отношений на селе были безжалостно изрезаны и выброшены на свалку. Но резать и выбрасывать их новая власть не спешила. И как показало время, несколько позже они пригодились. С их помощью заработал механизм, перемалывающий людские жизни и судьбы. Тогда появилась расхожая фраза: «Жить стало лучше, жить стало веселей». А пока в 32-м голод еще не обрушился на Самарскую губернию, но уже безраздельно царствовал в Казахстане.
Такое положение вещей, конечно, не могло оставить равнодушными думающих людей. Они искали причины экономического развала и находили их в неправильных действиях высшего политического руководства. Был таким человеком и Н.П. Жалнин. В том тяжелом для Казахстана 1932 году он во время отпуска в доме отдыха довольно близко сошелся с бывшим тогда первым секретарем Казахстанского обкома партии С.Т. Голюдовым. Встречаясь, они подолгу беседовали о многом и, конечно, в первую очередь о неслыханных бедствиях, свалившихся на республику и страну. Спрашивали себя, можно ли строить социализм при таких условиях, которые ведут к истреблению людей и материальных ценностей? Ответ был однозначным - нельзя. Оба считали, что политика, которая ведет к таким последствиям, - неправильная политика.
Отпуск закончился, а вскоре Н. Жалнин был сначала отозван из Казахстана в Москву, а затем назначен прокурором Куйбышевской области. В 1933 году он прибыл в Куйбышев в новой должности. Первым секретарем обкома ВКП(б) был в то время В.П. Шубриков. По свидетельству Жалнина, сначала у него сложились довольно-таки странные отношения с Шубриковым. Вот уже год как Жалнин работал прокурором области, а так до сих пор и не встречался с Шубриковым. Точнее сказать, случайные встречи были - на партконференциях, партактивах... Но все это не то, считал Жалнин. Он-то полагал, что первый человек в области должен был пригласить к себе нового прокурора для собеседования.
Сегодня мы можем только предполагать, чем была вызвана такая позиция Шубрикова по отношению к прокурору области. Точно можно сказать только то, что в конце концов их встреча состоялась. После этого между ними установились нормальные деловые отношения.
Видимо, это обстоятельство и дало впоследствии повод работникам НКВД записать обоих в руководителей право-троцкистской террористической организации, якобы действовавшей на территории Куйбышевской области. В обвинительном заключении на Жалнина очень размытой выглядит формулировка о подрывной деятельности в области карательной политики. Дескать, предано суду большое количество колхозного актива. Да, к суду, конечно, приходилось привлекать и так называемых членов колхозного актива. Только не было в этом предполагаемого криминала, потому что к суду привлекались люди за бесхозяйственность, растрату, откровенное воровство. Ведь чего греха таить, не везде к власти на местах пришли честные люди. Были и такие, кто, ловко пользуясь своим социальным происхождением, пролезал к должностям, чтобы набить собственный карман. К слову, такие и сейчас имеются. Вот с такими-то людьми и боролась прокуратура. А то, что было подобных не так мало, как хотелось бы, так в этом виноват был не областной прокурор, а неумелая кадровая и социальная политика.
Обвинение в карательной политике в отношении Жалнина выглядит несостоятельным и потому, что нередко именно он прекращал уголовные дела в отношении хозяйственных руководителей. Сырой, примитивно сколоченный хозяйственный механизм то и дело давал сбои в работе. Это неизменно сказывалось на материальном положении масс трудящихся, а значит, и на их умонастроениях. Сказывалось это и на амбициях высшего политического руководства страны. Надо было как-то объяснить народу причину постоянных неудач в экономике. (Не себя же, в самом деле, признавать виновным?!) И такая причина была найдена - вредители. Вот кто во всем виноват! По стране тогда прокатилась волна громких судебных процессов над «вредителями». И именно в это время Жалнин прекращал уголовные дела в отношении ряда хозяйственных руководителей, которых на волне шумной политической кампании так легко было окрестить во вредителей, сорвав при этом немалые политические дивиденды.
Так, например, не счел Жалнин целесообразным привлекать к уголовной ответственности некоторых хозяйственных руководителей за то, что не выдали они вовремя зарплату своим рабочим. Хотя ему и давали понять, дескать, это же саботажники, чего ты с ними рассусоливаешь, он все же сначала сам убедился, а потом и другим доказал, что эти люди ни при чем. Да, рабочие их предприятий не получили зарплату, но только потому лишь, что в Госбанке не было денег, платить было нечем. А виноват в этом был, скажем, не директор треста, а несбалансированный хозяйственный механизм, в основе которого, с позиций сегодняшнего дня, мы можем добавить, до сих пор лежат не экономические законы, а идеологические постулаты.
Надо сказать, что в органах прокуратуры не один Жалнин поступал в соответствии со своей совестью. Было тому немало примеров. При этом стоит подчеркнуть, что большинство этих принципиальных людей в годы репрессий были либо уничтожены, либо упрятаны за колючую проволоку. Вот некоторые из них.
Василий Иванович Павлов, 1900 года рождения. Прокурор Большечерниговского района. Арестован 19 октября 1937 года по ст. 58-7, 58-11 за непринятие мер к разоблачению контрреволюционной деятельности председателя райисполкома, заведующего земельным отделом; за освобождение от ответственности бывшего председателя колхоза Рыбкина. За неделю до ареста, будучи на бюро райкома партии, он «оскорбил» органы НКВД, заявив, что они чеканят дела на контрреволюционеров. Был осужден на десять лет концлагерей. Из бедняков. Образование - три класса. Работал народным следователем, начальником милиции, последние два с половиной года - прокурором.
Петр Николаевич Рудаков, 1898 года рождения, из крестьян. Прокурор г. Куйбышева. Член ВКП(б) с 1 октября 1917 года. С 1917по 1919 годы служил в Красной Армии. Арестован 27 декабря 1937 года. И только через три года осужден особым совещанием при НКВД СССР по ст. 17, 58-8, 58-11 к пяти годам исправительно-трудовых лагерей. Павел Борисович Ледвич, 1895 года рождения. Сын кустаря. Зам. прокурора Жуйбышевской области. Арестован 23 октября 1937 года. Обвинен в участии в антисоветской право-троцкистской организации. Осужден особым совещанием при НКВД СССР 19 ноября 1940 года к восьми годам исправительно-трудовых лагерей. С 1937 года сидел без приговора.
Михаил Потапович Бабицкий, 1898 года рождения. Сотрудник Куйбышевской областной прокуратуры. Особым совещанием при НКВД СССР приговорен к высшей мере наказания.
Афанасий Иванович Чудаев, 1898 года рождения. Прокурор Богатовского района. Осужден Военной коллегией Верховного суда СССР к высшей мере наказания.
Парадоксально, но факт - акты беззакония совершались и в отношении тех людей, которые по долгу службы отвечали за исполнение закона. Уже сам арест в отношении Жалнина был беззаконием. А дальше - больше. В тюрьме он испытал на себе, что такое «ежовые рукавицы». Были и 400 граммов хлеба в день, и угрозы, и «конвейер», и стойки, и побои. Ну с побоями, угрозами и скудной тюремной пайкой все ясно. А вот «конвейер» - это уже специальный термин того времени. Применяли его к несговорчивым подследственным, которые не хотели брать на себя мифическую вину, оговаривать себя и других. С таким «упрямцем» непрерывно работали несколько следователей. Они менялись, уходили отдыхать, возвращались снова. Так могло продолжаться несколько суток. Все зависело от здоровья, крепости нервов подследственного. Ведь ему все это время не давали спать.