Вопрос о программе восстания – одни из самых интригующих и самых спорных вопросов спартаковского восстания. В исторической литературе существуют самые разные точки зрения на этот счет: от приписывания Спартаку сознательных и продуманных планов построения чуть ли не бесклассового справедливого общества до нехитрого плана вывода рабов германского, галльского или фракийского происхождения из пределов Италии на свою первоначальную родину. В распоряжении ученых слишком мало данных, чтобы ответить на этот вопрос исчерпывающе и достоверно. Тем не менее, даже без предположительно ответа – в порядке гипотезы – обойтись не возможно. Сущность этой программы в том, чтобы сокрушить Римское рабовладельческое государство. Для этого Спартак и его ближайшее окружение пытались использовать все оппозиционные римскому сенату силы, включая армию Сертория, марианское движение в Италии, вооруженную мощь Митридата VI, средиземноморских пиратов. Уничтожение Римского государства должно было быть дополнено если не полной отменой, то, во всяком случае, сильным смягчением рабства и созданием нового общественного порядка в духе «завета предков». [10]
Конечно, такое понимание программы восставших в определенной мере уязвимо. Но как одно из предположений, имея в виду небольшую неясность вопроса, оно имеет право на существование. Во всяком случае, не приходится отрицать наличие социальных моментов в спартаковской программе, хотя бы в форме фантастически-религиозных (вроде мечты о государстве Солнца и обществе гелиополитов, как оно было в народном восстании Аристоника в Пергамском царстве в 132-129 гг. до н.э.). Неправомерно сводить программу восставших к элементарному выводу в места первоначального обитания и самороспуску повстанческих легионов.
Таковы некоторые, так сказать, общие особенности спартаковского восстания – так, как они понимаются в современной историографии.
На фоне всех вышеуказанных событий становится понятной деятельность главного действующего лица – фракийца Спартака и самого восстания италийских рабов. История, исторический процесс не абстрактны. История не безлика. Она делается конкретными людьми, наделенными волей, умом, страстями. Великая эпоха рождает и великие личности. Как было сказано, последнее столетие Римской республики было необычной эпохой римской истории, когда традиционный порядок полисного типа, который мы называем Римской республикой, пережил серьезный кризис, показывал свою историческую обреченность перед лицом развивающегося классического рабства, усложнившейся социальной структуры римского общества. На смену традиционным полисным порядкам шел новый – рождалась империя. Любопытно, что именно на этом разломе римской истории мы сталкиваемся с особой насыщенностью исторического процесса важными событиями, с таким обилием крупных политических и культурных деятелей, которых принято называть великими, какого не рождала римская история за предшествующие несколько сот лет: братья Гракхи, Марий и Сулла, Помпей, Катилина, Цезарь, Цицерон, Лукреций, Катуля, Варрон и многие другие. [11]
В их ряду достойное место занимает и вождь религиозного движения италийских рабов фракиец Спартак. Такое крупное историческое событие, как восстание италийских рабов, носит на себе неизгладимый отпечаток личности его вождя Спартака, так же как лучшие качества вождя объясняются особенностями и характером рабского восстания. К.Маркс очень тонко отметил центральную особенность личности Спартака, назвав его «истинным представителем античного пролетариата», понимая под последним основной производящий класс римского общества – рабов. Этим объясняются и особенности личности Спартака, которые как бы вобрали в себя и дали полное проявление лучших сторон римского рабского класса. Общим местом этой античной идеологии, глубоко рабовладельческой, была презрительно-пренебрежительная характеристика рабов как нелюдей, полулюдей, лишенных элементарных основ морали, нравственности и культуры. Раб по своей природе не человек, он близок к животным, он лишен добродетели, чувства чести, долга, он груб, недоступен тонким движениям человеческой души, лжив, коварен, жесток.
Личность Спартака многогранна и притом в процессе многоплановой деятельности Спартака, так сказать, в жизни, а не в статике. Хотелось бы подчеркнуть несколько моментов и разъяснить некоторые черты его личности, которые может быть, вызовут сомненье. Одно из таких сомнений может вызвать характеристика Спартака как хорошо образованного, высококультурного человека. Казалось бы, это особенность, совершенно не свойственная если не персонально Спартаку, родившемуся, видимо, в достаточно культурной фракийской семье, то римскому рабу как таковому. Здесь необходимо некоторое разъяснение. Дело в том, что представлять себе римского раба Iвека до н.э. как забитую, жалкую, невежественную личность, тупо выполняющую свою работу, как домашнее животное, было бы не верно.
В условиях римского классического рабства, когда рабский труд овладел производством и глубоко проник во все поры рисского общества, рабовладельцы были вынуждены дать части своих рабов возможность быть грамотными, сведущими в некоторых вопросах, например правовой компетенции, чтобы умело вести дела своего хозяина. В Риме именно в I веке до н.э. выделился из общей массы слой, занятый интеллектуальной работой, - своего рода рабская интеллигенция, которая обслуживала паразитирующих римских рабовладельцев. Рабы – философы, архитекторы, скульпторы, писатели, библиотекари, писцы, редакторы были в каждом аристократическом доме.
В этом отношении Спартак, получивший в молодости неплохое образование, видимо, знал литературу и философию, был не чужд прогрессивным течениям эллинистической философии, мог слушать философов и ораторов в Риме и Капуе. Он, конечно, знал учение стоиков о природном равенстве людей и рабов как институте, неприсущем природе человека. Видимо, знал он и о некоторых утопических проектах переустройства общества, которые стали распространяться в период эллинизма, в частности, учение Аристоника и Блоссия, друга Тиберия Гракха, о создании государства Солнца и справедливом обществе гелиополитов. [11]
Как всякий культурный человек, Спартак был воплощением человеческого благородства. Лютые враги Спартака, немало от него потерпевшие, римские писатели почти единодушно (редчайший случай) отмечают благородство, великодушие, храбрость – лучшие человеческие качества у Спартака. Спартак не объявлял себя царем, как Евн и Сальвий в Сицилии. Он был чужд корыстолюбия и накопления богатств, был бесстрашен и осмотрителен, умерен и справедлив. Он показал себя заботливым командиром и верным товарищем. Именно эти качества следует особо отметить как проявления лучших сторон рабов-тружеников, которые представители рабовладельческой идеологии отказывали даже в обычных человеческих качествах.
Еще один немаловажный аспект личности Спартака – его полководческое искусство. Римские авторы очень высоко оценивают военное искусство Спартака. Спартака иногда сравнивали с одним из самых талантливых полководцев древности – с Ганнибалом. Фронтон, авторитетный оратор и преподаватель в Риме (II в. н.э.), называет Спартака самым выдающимся полководцем из всех. Такие оценки в устах противников, конечно, заслуживают самого пристального внимания. И дело не только в общих оценках (хотя они базировались на громадной литературе, не дошедшей до нас!). Анализ военных действий и методов формирования повстанческой армии показывает огромный полководческий талант Спартака.
Из случайно сбежавшихся, не обученных военной дисциплине (нередко не признававших ее) разношерстных контингентов, не имея денег, какой либо базы для производства вооружения, создать боеспособную армию, вооружить ее и наносить непрерывные и тяжелые поражения знаменитой римской легионной пехоте мог только выдающийся полководец и организатор.
Спартак сформировал свою армию по принципу римской военной организации как самой лучшей для этого времени. Но гениальность Спартака состояла еще и в том, что зорким взглядом он видел недостатки римской военной организации и внес в нее ряд усовершенствований. В частности, Спартак усилил роль кавалерии, увеличил значение легковооруженных частей, избавил армию от громоздких обозов, что сделало повстанческую армию более маневренной, способной к быстрым и неожиданным перемещениям, что не раз приводило спартаковцев к победам над более громоздкой легионной организацией. На высоком уровне была разведка повстанцев. Через два десятилетия именно Цезарь начал реформирование римской армии в этом же направлении. Не исключено, что Цезарь здесь использовал опыт рабского вождя, который выступал некоторым образом как предшественник Цезаря, как реформатор вооруженных сил. [9]
Спартак показал себя великолепным тактиком, умело сочетающим нападение и оборону, военные ловушки и сокрушительные атаки. Он показал образцы умелого маневрирования. Оказавшись зажатым между двумя консульскими армиями в Пицене и попав в критическое положение, Спартак благодаря быстроте действий и введению в заблуждение своих противников сначала всей мощью сокрушает одного консула, затем другого. Он блестяще решил сложную задачу прорыва мощных оборонительных сооружений Красса в Брутии. В последнем сражении около Брундизия он повторяет маневр Александра Македонского при Иссе (333 г. до н.э).