16. Так говорил Ксеркс. Артабан же сначала отказался повиноваться, так как считал недостойным восседать на царском троне. Наконец, когда царь продолжал настаивать, он все же согласился исполнить приказание и сказал: “По‑моему, о царь, одинаково важно, как самому зрело обдумать дело, так и следовать чужому доброму совету. Тебе же выпало на долю и то и другое: тебя сбивает с толку общение с дурными людьми. Так, говорят, порывы ветров обрушиваются на море, самую полезную людям стихию, и не позволяют использовать его природные свойства, так что оно не может показать свою истинную сущность. Я был не столько огорчен твоим резким отзывом обо мне, но гораздо более тем, что из двух мнений, предложенных на совете, ты выбрал гибельное тебе и персам. Одно мнение питало высокомерие, а другое старалось предотвратить его и утверждало, что нехорошо воспитывать человеческие души в ненасытном стремлении к все большему могуществу. Ныне же, когда ты склонился к более здравому мнению и отложил поход на Элладу, как ты говоришь, явился тебе во сне посланец какого‑то божества и запретил отменить поход. Но эти сновидения, сын мой, исходят не от богов. Ведь я гораздо старше тебя и могу разъяснить тебе сновидения, каковы они. Обычно ведь люди видят во сне то, о чем они думают днем. Мы же в последние дни только и были заняты этим походом. Если же дело обстоит не так, как я думаю, но этот сон ниспослан богом, то ты всецело прав. Пусть тогда призрак явится и мне с тем же предсказанием, как и тебе. Ведь ему должно быть безразлично предстать мне, буду ли я в твоем одеянии или в моем собственном и на твоем ли ложе буду я отдыхать или на своем, если только призрак вообще пожелает явиться мне. Действительно, это призрачное существо, представшее тебе во сне (каково бы оно ни было), не может быть все‑таки столь простодушным, чтобы, глядя на меня, принять меня за тебя, оттого что я в твоем одеянии. Впрочем, надо испытать, быть может, призрак не обратит на меня внимания и не удостоит явиться мне, все равно в твоем ли одеянии я буду или в своем. Так, если призрак явится как тебе, так и мне, тогда я и сам признаю, что он ниспослан богом. Однако, если такова твоя воля и иначе быть не может и мне придется отойти ко сну на твоем ложе, то да будет так; и, когда я выполню это твое повеление, пусть призрак явится мне, Но пока я все же останусь при своем мнении”.
17. Так говорил Артабан и в надежде доказать, что Ксеркс говорит пустяки, исполнил повеление царя. Он облачился в царские одежды, воссел на трон, и, когда после этого отошел ко сну, явился ему во сне тот же самый призрак, как и Ксерксу. Призрак предстал в изголовье Артабана и сказал так: “Это ты стараешься всячески отговорить Ксеркса от похода на Элладу, якобы желая ему блага? Ты не останешься безнаказанным ни в будущем, ни теперь за то, что тщишься отвратить веление рока. А что ждет Ксеркса за неповиновение – это объявлено ему самому”.
18. Такими словами угрожал призрак Артабану и, казалось, хотел выжечь ему глаза раскаленным железом. Громко вскрикнув, Артабан подскочил и сел рядом с Ксерксом. Затем, рассказав царю сон, продолжал так: “Мне, о царь, пришлось неоднократно наблюдать ниспровержение великих держав малыми. Поэтому я хотел удержать тебя от увлечений юности, зная, сколь гибельна страсть к великому могуществу. Я помню, чем кончился поход Кира на массагетов, помню и поход Камбиса на эфиопов. А сам я участвовал в войне Дария со скифами. Зная все это, я думал, что все народы будут тебя прославлять как счастливейшего [из смертных], если ты сохранишь мир. Но так как мы [начинаем поход], так сказать, по божественному внушению и эллины, видимо, обречены божеством на погибель, то и я сам теперь меняю свое мнение и стою за поход. Ты же объяви персам о ниспосланном тебе откровении божества и повели им выполнить твое первое приказание – готовиться к походу. Итак, действуй, раз божество этого хочет, но так, чтобы с твоей стороны не было задержки”. Так сказал Артабан. Оба они ободрились видением, а как только наступил день, Ксеркс сообщил все персидским вельможам. Артабан же, который один открыто всячески раньше отговаривал царя от похода, теперь даже явно торопил [с приготовлениями].
19. Во время сборов к походу Ксеркс имел еще одно видение. Царь вопросил магов, и те истолковали видение так: оно указывает на то, что вся земля и все народы подчинятся власти персов. Сновидение же было вот какое: Ксерксу приснилось, что он увенчан оливковой ветвью, а оливковые ветви простерлись по всей земле. Затем, однако, венец, возложенный на голову царя, исчез. После того как маги так объяснили сновидение, все собравшиеся на совет персидские вельможи тотчас же разъехались по своим провинциям. При этом каждый, желая получить обещанные награды, ревностно выполнял царское повеление. Так Ксеркс производил набор войска, тщательно обыскивая каждый уголок на [азиатском] материке.
20. После покорения Египта полных четыре года потребовалось Ксерксу на снаряжение и набор войска. На исходе же пятого[21]года царь выступил в поход с огромными полчищами. Это было, безусловно, самое большое войско из известных нам. С этим войском не могло сравниться ни войско Дария [в походе] на скифов, ни скифское войско, когда скифы, преследуя по пятам киммерийцев, вторглись в Мидийскую землю и, покорив почти всю Переднюю Азию, там поселились[22](из‑за чего впоследствии Дарий и выступил в поход отомстить скифам)[23]. Точно так же, по сказанию, [было гораздо меньше] и войско Атридов в походе на Илион, и мисийцев, и тевкров (они еще до Троянской войны переправились в Европу по Боспору, покорили всех фракийцев, дошли до Ионийского моря и на юге – до реки Пенея)[24].
21. Эти и другие походы нельзя сравнить с одним этим походом. Действительно, какой только народ не привел Ксеркс из Азии в Элладу? Разве не оказалось питьевой воды слишком мало для Ксерксова войска всюду, кроме больших рек? Ведь одни народы должны были снаряжать корабли, другим было приказано выставить пеших воинов, третьим – конницу, четвертым, кроме войска,– грузовые суда для перевозки лошадей, пятые должны были доставлять длинные суда[25]для мостов и, наконец, шестые – продовольствие и грузовые суда.
22. Так как в первый раз флот персов понес тяжелые потери, огибая Афон, то уже заранее почти три года подряд велись работы с целью прорыть Афонский перешеек[26]. В Элеунте, что на Херсонесе, стояли на якоре триеры[27]. Отправляясь оттуда, все разноплеменные войска под ударами бичей должны были прокапывать [перешеек], причем одни воины приходили на смену другим. Персы заставляли копать также и жителей Афона. Персы Бубар, сын Мегабаза, и Артахей, сын Артея, руководили работами. Афон – высокая и замечательная гора, спускающаяся к морю, на ней обитают люди. Там, где гора переходит в материк, она образует перешеек в виде полуострова около 12 стадий в ширину. Перешеек этот гладкий, только с незначительными холмами, которые тянутся от Аканфского моря до моря, что напротив Тороны[28]. На этом перешейке, в который переходит гора Афон, находится эллинский город Сана. За Саной на самом Афоне лежат города, которые персидский царь тогда хотел превратить из материковых в островные. Города эти вот какие: Дион, Олофикс, Акрофоон, Фисс и Клеоны. Это города на Афоне.
23. Копали варвары канал таким вот образом: разделив отдельные участки между разными народностями, они протянули затем прямую линию по каналу. Когда прокопанный ров стал глубоким, то одни рабочие, стоявшие ниже, продолжали копать, другие же передавали выкапываемую землю стоявшим выше на ступенях; последние принимали и передавали далее следующим, пока земля не попадала к стоящим наверху. Эти же выносили и выбрасывали землю. Всем остальным народностям, кроме финикиян, осыпающиеся крутые стенки канала доставляли двойную работу. Это происходило неизбежно, так как и верхнюю и нижнюю часть прокопа они делали одинакового размера. Финикияне же, напротив, и здесь показали себя сметливыми, как, впрочем, и в других работах. Получив доставшийся им по жребию участок работы, они стали копать верхний край канала вдвое шире нижнего. По мере продвижения работы ров все сужался; а когда достигли дна, то ширина рва оказалась такой же, как и у остальных рабочих. Есть там луг, где они устроили площадь для собраний и рынок. Много муки прибывало сюда к ним из Азии.
24. Если мое предположение правильно, то Ксеркс велел копать канал просто из пустого тщеславия[29]. Он желал показать свое могущество и воздвигнуть себе памятник. Хотя корабли легко можно было протащить волоком через перешеек, царь все же повелел построить канал такой ширины, что по нему одновременно могли плыть две триеры на веслах. Тем же самым людям, работавшим на канале, было приказано построить мост на реке Стримоне.
25. Так‑то царь воздвиг эти сооружения. Кроме того, он повелел изготовить канаты для мостов из волокна папируса и “белого льна”[30]. Эта обязанность, а также обязанность устраивать склады продовольствия для войска, чтобы войско и вьючные животные не испытывали голода в походе на Элладу, была возложена на финикиян и египтян. Разыскав предварительно наиболее удобные места для продовольственных складов, Ксеркс приказал доставлять запасы муки из различных частей Азии в разные пункты на грузовых судах и паромах. Большинство продовольствия они привозили в так называемую Левке Акте во Фракии, другие – в Тиродизу у Перинфа, третьи – в Дориск, четвертые – в Эион на Стримоне[31], пятые, наконец, – в Македонию.
26. Пока эти люди выполняли урочную работу, все сухопутное войско во главе с Ксерксом собралось и двинулось на Сарды из Криталлов в Каппадокии. Ведь Криталлы были назначены местом сбора всего войска, которое под предводительством Ксеркса должно было идти по суше. Какой сатрап привел тогда наилучше снаряженное войско и получил за это назначенные царем дары – этого я сказать не могу. Я даже не знаю, была ли у них вообще речь о таком соревновании. Когда персы направились через реку Галис, то вступили во Фригию и затем прибыли в Келены[32]. Там находятся истоки реки Меандра и другой не менее значительной реки, чем Меандр, по имени Катарракт, которая берет начало посреди самой рыночной площади Келен и впадает в Меандр. В этом городе висит кожа Силена Марсия, содранная с него, по фригийскому сказанию, Аполлоном и повешенная здесь.