93. Так говорил Сокл, коринфский посол. А Гиппий, призывая тех же эллинских богов, отвечал ему: как раз коринфянам‑то еще больше всех придется желать [возвращения] Писистратидов. Придет день, и они еще натерпятся от афинян. Так мог говорить Гиппий потому, что никто на свете не знал так точно прорицаний оракулов, как он. Прочие же союзники сначала молчаливо слушали. А когда они услышали откровенную речь Сокла, то один за другим нарушили молчание и присоединились к мнению коринфянина. Они заклинали лакедемонян не затевать недоброго в эллинском городе.
94. Так эти замыслы расстроились. А Гиппий уехал оттуда. Македонский же царь Аминта предложил ему в дар город Анфемунт, а фессалийцы – Иолк. Гиппий, однако, отклонил оба предложения и снова возвратился в Сигей, который некогда Писистрат отнял мечом у митиленцев. Завладев городом, Писистрат поставил там тираном своего незаконного сына Гегесистрата (рожденного от аргосской женщины), который не без борьбы отстаивал это наследство Писистрата. Ведь митиленцы и афиняне из городов Ахиллея и Сигея вели постоянные войны друг с другом. Митиленцы требовали назад Сигейскую область, а афиняне оспаривали их право [на нее], указывая, что на земли древнего Илиона эолийцы имеют отнюдь не больше прав, чем они, афиняне, и другие, кто помогал Менелаю отомстить за похищение Елены.
95. Во время этих войн в битвах случилось много замечательных происшествий. Между прочим, после одной стычки, в которой победили афиняне, поэт Алкей спасся бегством, но его оружие попало в руки афинян, и они повесили его в храме Афины в Сигее. Алкей же воспел это событие в песне и послал ее на Митилену, чтобы сообщить о несчастье своему другу Меланиппу. Митиленцев же с афинянами примирил Периандр, сын Кипсела, которого они выбрали посредником. А примирил он их вот на каких условиях: каждая сторона получала то, что у нее было. Так‑то Сигей остался за афинянами.
96. Гиппий же после возвращения из Лакедемона прибыл в Азию и пустил все средства в ход против афинян: он клеветал на них Артафрену и делал все возможное, чтобы подчинить Афины себе и Дарию. Когда афиняне узнали о происках Гиппия, они отправили послов в Сарды, убеждая персов не верить афинским изгнанникам. Артафрен же велел передать послам: если афинянам дорога жизнь, то пусть они примут назад Гиппия. А афиняне наотрез отклонили эти предложения, сообщенные послами. Не согласившись же, они твердо решились открыто воевать с персами.
97. Как раз во время такого враждебного настроения к персам прибыл в Афины милетянин Аристагор, изгнанный из Спарты царем Клеоменом. Ведь этот город был тогда после Спарты самым могущественным из остальных эллинских городов. Аристагор явился в народное собрание и повторил то же самое, что он уже сказал в Спарте. Он говорил о богатствах Азии и о персидской военной тактике, о том, что в бою они не применяют ни щита, ни копья и поэтому их легко‑де одолеть. К этому он добавил еще, что Милет – афинская колония и что долг Афин как могущественной державы спасти город. Аристагор давал всевозможные обещания и просил так настойчиво, пока не убедил афинян. Ведь многих людей, очевидно, легче обмануть, чем одного: одного лакедемонянина Клеомена ему не удалось провести, а 30000 афинян он обманул[68]. И вот, афиняне постановили поэтому послать на помощь ионянам 20 кораблей под начальством Меланфия, одного из самых уважаемых афинских граждан. А эти корабли стали началом всех бед для эллинов и варваров.
98. Аристагор же отплыл вперед. По прибытии в Милет он принял решение, от которого не ожидалось никакой пользы ионянам. Да это и не входило в замыслы Аристагора (он хотел этим только раздражить царя Дария). Тиран послал вестника во Фригию к пеонам, которых Мегабаз переселил с реки Стримона как пленников [в Азию] (во Фригий они жили в местности и в селении, [предназначенных] только для них). Когда вестник пришел к пеонам, то сказал им вот что: “Пеоны! Послал меня Аристагор, тиран Милета, предложить вам свободу, если вы пожелаете последовать его совету. Вся Иония охвачена восстанием против царя. Теперь вы можете благополучно возвратиться на родину. Добраться до моря вы должны сами, а оттуда уже мы позаботимся [о вас]”. Услышав эти слова, пеоны с радостью согласились. С женами и детьми они поспешно направились к морю. Некоторые из них, впрочем, побоялись идти и остались во Фригии. Прибыв на побережье, пеоны переправились оттуда на Хиос. Когда они были уже на Хиосе, на берегу появился большой отряд персидской конницы, преследовавший пеонов по пятам. Так как персы уже не нашли пеонов, то послали им на Хиос приказание возвратиться. Пеоны же не подчинились; тогда хиосцы отправили их с Хиоса на Лесбос, лесбосцы же перевезли в Дориск, откуда они по суше прибыли в Пеонию.
99. Аристагор же после прибытия афинян с 20 кораблями и в сопровождении 5 триер с Эретрии предпринял поход на Сарды. А эретрийцы примкнули к походу не в угоду афинянам, а ради самих милетян, которым они хотели отплатить за [старую] услугу. Милетяне ведь пришли на помощь эретрийцам в войне против халкидян, когда самосцы помогали халкидянам против эретрийцев и милетян. Так вот, когда прибыли афиняне и прочие союзники, Аристагор и начал поход на Сарды. Сам он, однако, не пошел с войском, но остался в Милете, передав главное командование двум другим милетянам: своему брату Харопину и другому горожанину – Гермофанту.
100. С этим флотом ионяне прибыли в Эфес; затем они оставили корабли в Коресе в Эфесской области, а сами с большим войском выступили в глубь страны, взяв себе в проводники эфесцев. Они шли вдоль реки Каистра[69], переправились затем через Тмол, прибыли в Сарды и взяли город беспрепятственно. Они захватили весь город, кроме акрополя. Акрополь же защищал сам Артафрен со значительной военной силой.
101. А, взяв город, эллины не разграбили его вот почему. Дома в Сардах были построены в большинстве из камыша, и даже у кирпичных домов были камышовые крыши. Когда какой‑то воин поджег один из домов, огонь тотчас же распространился от дома к дому и охватил весь город. Когда же город загорелся, то жители – лидийцы и оставшиеся в городе персы, так как все кругом было охвачено пламенем и они не могли найти выхода,– стали сбегаться на рыночную площадь и к реке Пактолу (Пак‑тол, несущий с собой золотой песок, течет с Тмола через рыночную площадь и потом впадает в реку Герм, а та – в море). На рыночной площади у этого‑то Пактола и собрались лидийцы и персы, вынужденные защищаться. А ионяне, видя, что враги обороняются, а часть даже большими толпами нападает на них, в страхе отступили к горе под названием Тмол, а оттуда под покровом ночи – к своим кораблям.
102. Сарды же стали добычей пламени, и вместе с городом погиб и храм местной богини Кибелы. Под предлогом сожжения этого храма персы впоследствии из мести предали огню святилища в Элладе. Тогда персидские сатрапы по сю сторону Галиса, узнав о вторжении ионян, собрали свои силы и выступили на помощь лидийцам. В Сардах же персы уже не нашли ионян и, следуя за ними по пятам, настигли их в Эфесе. Ионяне построились в боевом порядке, но в битве были разбиты наголову. Персы убили много знатных ионян и среди них Евалкида, военачальника эретрийцев, который одержал несколько побед в состязаниях и был воспет и прославлен Симонидом Кеосским. Уцелевшие после битвы ионяне рассеялись по своим городам.
103. Таким‑то образом они сражались тогда. После этого афиняне оставили ионян на произвол судьбы. Когда же Аристагор стал настоятельно просить их через послов о помощи, то афиняне ответили, что не будут больше им помогать[70]. Так ионяне лишились поддержки афинян, но, несмотря на это, они продолжали войну против царя. Ведь их вина перед Дарием была слишком тяжкой. Они отплыли в Геллеспонт и подчинили Византий и все остальные города в той области. Затем они покинули Геллеспонт и привлекли на свою сторону большую часть Карии. И даже Кавн, который прежде не желал присоединиться к ним, теперь после сожжения Сард вступил с ними в союз.
104. Все жители Кипра добровольно присоединились к ионянам, кроме амафунтцев. Ведь и киприоты отпали от мидян и вот каким образом. Был у них Онесил, младший брат царя саламинцев Горга, сын Херсия, внук Сирома[71]и правнук Евельфонта. Этот‑то человек часто и раньше уговаривал Горга отложиться от царя, а теперь, услышав о восстании ионян, все сильнее настаивал. Когда Онесилу все‑таки не удалось убедить Горга, то он со своими сторонниками выждал однажды, пока Горг покинул город саламинцев, и закрыл за ним городские ворота. Так‑то Горг, лишенный власти в городе, был вынужден бежать к мидянам. Онесил же стал теперь царем Саламина и старался побудить всех киприотов присоединиться к восстанию. Всех остальных жителей острова ему удалось убедить. Только амафунтцы не желали подчиниться, и поэтому он осадил их город.