В результате всех мер властей к концу второй пятилетки в колхозах находилось 93% крестьянских хозяйств и колхозам принадлежало 99% сельскохозяйственных угодий.
В 1932 году в СССР была введена паспортная система, но крестьяне не получили паспортов, то есть были лишены права свободного передвижения, выбора места жительства и профессии. Произошло как бы второе закрепощение крестьянства, но уже Советским государством.
На ряд десятилетий у советского руководства прочно укоренился глубоко ошибочный взгляд на колхозы как на источник дешевой сельскохозяйственной продукции и столь же дешевой рабочей силы. Были введены обязательные поставки колхозной продукции государству по символическим ценам, машинная техника колхозам не принадлежала, а находилась в государственных МТС, которые обрабатывали колхозные поля за весьма высокую натуральную плату. Колхозное производство жестко регламентировалось партийными и государственными органами, вплоть до указаний, когда, что, на каких площадях сеять и убирать. Все это лишало колхозы их самостоятельности и превращало в бесправный придаток административно-бюрократического аппарата власти.
Такова хронология сплошной коллективизации, проводимая в 20-30е годы в стране. Но не все шло в стране на этом намеченном пути гладко.
2.2 Нарушение принципа добровольности. Раскулачивание
Коллективизация стала величайшим насилием над крестьянством. Коллективизация, даже без учета ее экономических последствий, оказалась не подготовлена ни в техническом отношении, ни идеологически и организационно. Работа в массах в те времена подменялась угрозами, грубым нажимом. Массовым беззаконием стало так называемое «раскулачивание». К 1929 г. число действительно «кулацких» хозяйств составляло около 600-700 тысяч. Притом и относительно кулаков В.И. Ленин никогда не ставил вопроса об их экспроприации.
Постановление ЦК ВКП (б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» предлагало провести конфискацию у кулаков средств производства, скота, хозяйственных и жилых построек, предприятий по переработке сельскохозяйственной продукции и семенных запасов. Хозяйственное имущество и постройки должны были передаваться в неделимые фонды колхозов в качестве взносов бедняков и батраков за исключением той части, которая шла на погашение долгов кулацких хозяйств государству и кооперации. Этим же постановлением раскулачиваемые делились на три категории:
1. участвовавшие в антисоветстких и антиколхозных выступлениях – «контрреволюционный актив» - они сами подлежали аресту, а их семьи - выселению в отдаленные районы страны;
2. «крупные кулаки и бывшие полупомещики, активно выступавшие против коллективизации» - их вместе с семьями выселяли в отдаленные районы;
3. «остальная» часть кулаков – подлежала расселению специальными поселками в пределах тех же административных районов.
Искусственность выделения этих групп и неопределенность их характеристик создавала почву для широкого произвола на местах.
Устанавливалось, что число раскулаченных по районам не должно превышать 3-5 процентов всех крестьянских хозяйств, но для зимы 1930 года этот ограничительный предел уже намного превышал число сохранявшихся кулацких хозяйств.
Постановлением ЦИК и СНК СССР от 1 февраля 1930 года краевым и областным исполкомам Советов и правительствам АССР предоставлялось «право применять… все необходимые меры борьбы с кулачеством вплоть до полной конфискации имущества кулаков и выселения их из пределов отдельных районов и краев (областей)». Правительствам союзных республик предписывалось «дать необходимые условия» местным исполкомам, что и было сделано в форме специальных инструкций, переводивших постановление от 30 января на язык нормативных актов».
На самом же деле «раскулачивали» до 10-15% хозяйств. Появился термин «подкулачник», который можно было в то время применить к любому, даже и самому бедняцкому хозяйству.
Одновременно бюрократическая система, требовавшая высоких показателей и угрожавшая за неисполнение директив, порождала «предательство», приписки. К началу марта 1930г., согласно отчетам, в колхозах числилось свыше 50% крестьянских хозяйств. Но именно в это время нарастала волна массового недовольства. Она проявилась в огромном количестве протестующих писем, массовом забое скота, самоликвидации хозяйств, в вооруженных выступлениях против властей. До середины марта их было отмечено более двух тысяч с участием около 700 тыс. крестьян. Росло также и число убийств коммунистов и колхозных активистов.
Реальной становилась угроза повторения весны 1921 г., когда крестьянские армии угрожали городам, не являющимся крупными пролетарскими центрами - Тамбову, Самаре, Тюмени.
Хлебозаготовительный кризис 1927-1928гг. существенно повлиял на политику государства в колхозном строительстве. Решение всех проблем виделось в массовой коллективизации, которая стала реальностью после статьи Сталина «Год великого перелома», опубликованной 7 ноября 1929г. в газете « Правда».
Репрессии вызывали ответное сопротивление крестьян, которое от безысходности вырождалось в политический бандитизм и уголовный террор.
Во время коллективизации в Зауралье выслали из других республик и областей 31 тыс. крестьянских хозяйств, что составило около 150 тыс. человек. На государственном уровне была создана система «спецпоселков», что значило- лагерей для репрессированных крестьян. А в Тюмень в это же самое время постоянно шли эшелоны с запада с «кулацкой» ссылкой.
Перемещение ссыльных строго регламентировалось, а распоряжались их судьбой спецкомендатуры. На север Тюменского края были высланы сибирские, уральские, поволжские, украинские крестьяне, т.е. именно в наш край было сослано в то время большое количество «кулацких» ссыльников.
И именно их трудом в то время было построено в глухих, необжитых местах около 150 поселков. Более 50 тыс. крестьян оказались направленными на лесозаготовки, в строительство, сельское хозяйство и рыбную промышленность. Они построили Ханты-Мансийск, обустроили Березово, Салехард.
Ограбленные и униженные, высланные в дремучие леса и непролазные болота русские, украинские и белорусские мужики брались за лопаты и топоры. Но не кровь пролили, а срубили в тайге новые поселки и распахали бесплодную северную землю. А в лихую военную годину спецпереселенцы, не помня зла, влились в ряды защитников Отечества. Пятеро из семей «раскулаченных» стали впоследствии Героями Советского Союза, а тысячи тех, кому Сибирь поневоле стала родной, награждены были за доблесть орденами и медалями.
Таким образом, проведенная в стране коллективизация разрушила крепкие индивидуальные крестьянские хозяйства Зауралья, свела на нет, местное фермерство и не принесла улучшения жизни народа. К этому выводу подводят и письма, которые получали в 1932г. из дома красноармейцы дислоцированной в Тюмени 65-й стрелковой дивизии. В них, в частности, писалось: « Живем плохо, хлеб забрали. Теперь сидим голодаем»; «Советская власть душит крестьян. Довели до того, что мы сидим без хлеба, скоро с голоду помрем. Спроси, братец, своих командиров, как они на это смотрят, и задай вопрос своему начальству: хорошо ли, мол, делает советская власть».
Именно эти последние строки и дают завершающую оценку сплошной коллективизации в стране, что она задушила весь народ и заставила их пережить голод и нищету, унижение и болезни.
2.3 Голод в зерновых районах 1932-1933 гг.
Когда речь заходит об ошибках и перегибах, мы всегда ограничиваемся событиями, происходившими в деревне, коллективизацией сельского хозяйства главным образом. Результатом этих ошибок был голод зимой 1932-1933 года в деревнях зерновых районов страны.
Для закупки промышленного оборудования нужна была валюта. Получить ее можно было лишь за счет экспорта хлеба. Высокий по тем временам урожай 1930 года, давший 835 млн. центнеров хлеба, позволил увеличить государственные заготовки зерна до 221,4 млн. центнеров, из них было экспортировано 48,4 млн. центнеров. 1931 год оказался менее урожайным, было получено только 695 млн. центнеров хлеба, но, тем не менее, государственные заготовки возросли до 228,3 млн. центнеров, а вывоз на внешний рынок – до 51,8 млн. центнеров. У многих колхозов был изъят весь хлеб, включая семена. В Сибири, Поволжье, Казахстане, на Северном Кавказе, на Украине возникли серьезные продовольственные трудности, местами начинался голод. И колхозники, и единоличники иногда целыми семьями снимались с места, уходили в города, на стройки. Стали распадаться колхозы, в результате чего уровень коллективизации снизился с 62,6 процента на январь 1932 г. до 61,5 процента на июнь.
Продовольственные и семенные ссуды предотвратили тогда массовый смертный голод. Те не менее зима и весна, прожитые впроголодь, не прошли бесследно: физически истощенная деревня еле дотягивала до следующего урожая. Как только стал наливаться хлебный колос, на колхозных полях появились «парикмахеры» - чаще всего матери голодающих семей выходили по ночам с ножницами, чтобы состричь колосьев на кашу. Когда же начались уборочные работы, обнаружились массовые хищения зерна колхозниками – несли с колхозных токов в карманах, за пазухой…. В ответ принят закон об охране социалистической собственности от 7 августа 1932 года, написанный собственноручно Сталиным. В качестве уголовного наказания за воровство колхозного имущества, независимо от размеров хищения, закон требовал применять «высшую меру социальной защиты – расстрел с конфискацией всего имущества и с заменой при смягчающий обстоятельствах лишением свободы на срок не менее 10 лет с конфискацией всего имущества». До истечения года, за неполных пять месяцев, было осуждено около 55 тысяч человек, в том числе приговорено к расстрелу 2,1 тысячи. Среди осужденных было очень много женщин.