План
Введение
1 Причины и предпосылки кампании
1.1 Утверждения о Низами как об этническом тюрке до конца 1930-х годов
1.2 Ситуация в науке к концу 1930-х годов
1.3 Причины пересмотра статуса Низами
1.3.1 Идеологические потребности Советского Азербайджана в 1930-х годах
1.3.2 Юбилейные кампании конца 1930-х
2 Ход кампании
2.1 Объявление Низами азербайджанским поэтом
2.2 Роль И. В. Сталина
2.3 Низами — «возвращённый Азербайджану поэт»
2.4 Другие аргументы
2.5 Ход празднования 800-летия Низами
3 Последствия
3.1 Роль национальной идентичности Низами в советской культуре
3.2 Культурные последствия кампании
4 Состояние вопроса в СССР после 1939 года
4.1 Попытка Бертельса отойти от этногеографического принципа идентификации
5 Текущее состояние вопроса
5.1 Мировая наука
5.2 Россия
5.3 Азербайджан
Список литературы
Введение
Кампания по приданию Низами статуса национального азербайджанского поэта (используется также термин «азербайджаниза́ция»[1][2]) — идеологически и политически мотивированный пересмотр национально-культурной принадлежности классика персидской поэзии Низами Гянджеви, начавшийся в СССР в конце 1930-х годов[3][4][5][1][6][7][8] и приуроченный к празднованию 800-летия поэта. Кампания увенчалась юбилейными торжествами 1947 года, однако последствия её продолжают сказываться и по сей день: с одной стороны, в выигрыше оказались многие культуры многонационального Советского Союза и, в первую очередь, азербайджанская культура, с другой же — это привело к чрезвычайной политизации вопроса о культурно-национальной идентичности Низами в СССР и современном Азербайджане[9].
1. Причины и предпосылки кампании
1.1. Утверждения о Низами как об этническом тюрке до конца 1930-х годов
В 1903 году азербайджанский публицист и просветитель Фиридун Кочарлинский в книге «Литература адербейджанских татар» назвал поэта «татарином родом из Елисаветполя» (до 1930-х годов азербайджанцев именовали «татарами»[10])[11]. По мнению советского востоковеда А. Е. Крымского, построения Кочарлинского основывались на предположении Иоганна Шерра, что мать Низами была гянджинской азербайджанкой, вопреки свидетельству самого поэта, что его мать — курдянка[12].
Кочарлинский приводит Низами как пример азербайджанского поэта, писавшего на персидском языке ввиду общего заимствования азербайджанцами у персов религии, языка и литературы. При этом азербайджанскую литературу Кочарлинский, ссылаясь на общее мнение, производил от первого известного тогда азербайджаноязычного поэта — Вагифа (XVIII век)[11].
Американский историк Ю. Л. Слёзкин упоминает также, что в 1934 году представитель азербайджанской делегации на Первом съезде писателей СССР назвал Низами тюрком из Гянджи[3].
1.2. Ситуация в науке к концу 1930-х годов
Взгляд на Низами как представителя персидской литературы был доминирующим в мировом востоковедении. Этого же мнения придерживались до конца 1930-х годов и советские востоковеды. Согласно энциклопедическим словарям, выходившим в России[13][14][15][16][17], Низами является персидским поэтом и выходцем из города Кум в центральном Иране (этот факт впоследствии был поставлен под сомнение, и современные учёные склоняются к мысли, что он родился в Гяндже)[18]. Так, Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона сообщает (автор статьи — Агафангел Крымский):
лучший романтический персидский поэт (1141—1203); уроженец кумский, но носит прозвище «Гянджеви» (Ганджинский), потому что большую часть жизни провёл в Гандже (теперь Елизаветполь) и там же умер[19].
Аналогично определяет поэта и энциклопедия «Британника» 1911 года:
персидский поэт, родившийся в 535 г. Хиджры (1141 по Р. Х.). Его родина или, во всяком случае, местожительство отца, была в нагорьях Кума, но так как он провёл почти все свои дни в Гяндже в Арране (ныне Елизаветполь), он известен как Низами из Гянджи, или Гянджеви[20].
1.3. Причины пересмотра статуса Низами
Идеологические потребности Советского Азербайджана в 1930-х годах
Согласно В. А. Шнирельману, после упразднения в 1936 году Закавказской Социалистической Федеративной Советской Республики для вновь образованной самостоятельной Азербайджанской ССР понадобилась особая история, которая позволяла бы, с одной стороны, дистанцировать республику от шиитского Ирана, чтобы избежать подозрений в контрреволюционном панисламизме, а с другой — отмежевать азербайджанцев от остальных тюрок (на фоне официальной борьбы с пантюркизмом). Вместе с тем азербайджанцы остро нуждались в доказательствах собственной автохтонности, так как причисление к «народам-пришельцам» создавало прямую опасность депортаций. Результатом стало создание на историческом факультете Азербайджанского государственного университета кафедры истории Азербайджана и стремительная «азербайджанизация» исторических героев и предшествовавших историко-политических образований на территории Азербайджана[1].
Ю. П. Слёзкин отмечает, что в это время в определившихся республиках усилия по построению национальных культур титульных наций были удвоены. Согласно национальной линии ВКП(б), все титульные нации должны были иметь «Великие Традиции», которые, по мнению Слёзкина, при необходимости следовало изобрести, чтобы все национальные культуры, кроме русской, стали равноценны[3].
Джордж Бурнутян рассматривает причисление Низами к азербайджанским поэтам (Рудаки — к узбекским, Руми — к турецким) в контексте общей политики ослабления связи тюркских народов с исламом и воспитания у них чувства гордости в отношении своей славной, хотя и вымышленной, национальной идентичности[21].
Юбилейные кампании конца 1930-х
Юбилейная монета СССР 1 рубль, посвящённая 850-летию Низами, 1991
Во второй половине 1930-х годов, в ходе утверждения ценностей «советского патриотизма»[4], были организованы юбилеи общесоюзного масштаба: русские — 100-летие гибели А. С. Пушкина и 750-летие «Слова о полку Игореве» (1938 год) — и национальные, в том числе и в закавказских республиках: 1000-летие армянского эпоса «Давид Сасунский» (1939 год, эпос сложился к X веку[22]) и 750-летие грузинской классической поэмы «Витязь в тигровой шкуре» (1937 год). Для подтверждения равного статуса с другими кавказскими республиками Советскому Азербайджану требовалось проведение сопоставимого по размаху юбилея[9]. В рамках этой общесоюзной юбилейной кампании началась подготовка к 800-летию со дня рождения Низами как великого азербайджанского поэта[1][6].
2. Ход кампании
2.1. Объявление Низами азербайджанским поэтом
А. О. Тамазишвили отмечает, что объявление Низами азербайджанским поэтом было осуществлено к его 800-летнему юбилею[9]. Виктор Шнирельман указывает более точную дату: 1938 год[1].
Анализируя последовательность событий, Тамазишвили приходит к выводу, что первоначально идея признать Низами азербайджанским поэтом возникла у первого секретаря ЦК КП(б) Азербайджанской ССР М. Д. А. Багирова. Имея стойкие антииранские убеждения и будучи патриотом Азербайджана, он считал идеологически неприемлемой персидскую идентификацию Низами. Однако в конце 1930-х годов решение этого вопроса выходило за пределы компетенции деятелей республиканского уровня. Кроме того, попытка записать Низами в азербайджанцы могла быть расценена союзной властью как националистическая; также можно было ожидать возражений от учёных, прежде всего сильной ленинградской востоковедческой школы[9].
В 1937 году в СССР планировался выпуск «Антологии азербайджанской поэзии». В её первоначальный вариант стихи Низами включены не были[23]. Однако 1 августа газета «Бакинский рабочий» опубликовала заметку, в которой говорилось, что работа над антологией закончена и в неё вошли стихи Низами, вопреки всем усилиям «врагов народа», которые «сделали всё, чтобы антология выглядела возможно более тощей и хилой»[24].
Для обоснования включения Низами в азербайджанские поэты в качестве аргумента приводилось мнение востоковеда Ю. Н. Марра (сына академика Н. Я. Марра), который в 1929 году заявил, что Низами является своим для Кавказа и что его поэзия пользуется в Азербайджане бо́льшим почётом, чем в Персии[25]. Согласно Тамазишвили, Юрий Марр не утверждал, что Низами является азербайджанским поэтом, но он был единственным, на кого могли опереться сторонники такого взгляда на Низами. Кроме того, на Юрия Марра падали «лучи славы» отца, обладавшего в те годы большим авторитетом в академических и партийных кругах. Позднее в Азербайджане стали утверждать, что и академик Н. Я. Марр принял участие в пересмотре «положений буржуазной востоковедческой науки, искажающей образ азербайджанского поэта»[9].
В том же году к подготовке к публикации произведений Низами приступил Институт истории языка и литературы Азербайджанского филиала АН СССР[26].
5 апреля 1938 года в Москве проходила декада азербайджанского искусства, к которой в Баку была выпущена «Антология азербайджанской поэзии» под редакцией поэта Владимира Луговского со стихами Низами в переводе Константина Симонова. В предисловии к изданию было сказано: «Среди азербайджанских поэтов XII века величественно возвышается образ Низами»[27]. В день открытия декады в редакционной статье «Правды» говорилось:
Ещё в эпоху феодального бесправия азербайджанский народ породил крупнейших художников. Имена Низами, Хакани, Физули Багдадского соперничают в славе со знаменитыми персидскими поэтами Саади и Гафизом. И Низами, и Хакани, и Физули были пламенными патриотами своего народа, служившими иноземным пришельцам, лишь подчиняясь силе[28].
18 апреля 1938 года «Правда» поместила передовицу «Торжество азербайджанского искусства», в которой те же три поэта — Низами, его современник Хагани Ширвани и Физули Багдади — назывались выразителями «мятежной, мужественной и гневной души» азербайджанского народа, «пламенными патриотами своего народа, поборниками свободы и независимости своей страны»[29].
В Азербайджане отдавали себе отчёт, что результата можно добиться только с привлечением востоковедов — в первую очередь из Ленинграда. Наиболее активное участие в этом процессе принял востоковед Е. Э. Бертельс, ранее называвший Низами персидским поэтом, но в начале февраля 1939 года опубликовавший в «Правде» статью «Гениальный азербайджанский поэт Низами»[30] — по предположению Тамазишвили, заказную[9].