Киплинг в то время находился на вершине своей славы и стихи были приняты с публикой с восторгом. Как писал советский критик Д. Мирский: “... “Если” висит в доме едва ли не каждого благонамеренного английского гражданина.” [20].
Впрочем, в СССР Киплинга долгое время воспринимали либо как детского писателя, либо как “певца” или “барда империализма”, и тот же Д. Мирский отзывается о стихотворении “IF” как о “материале для изучения устройства английского империализма”, “нравоучительных стихах” и “благочестивом гимне”, пропагандирующей черты “цинизма и хищничества империализма”. Но этим стихам сам Киплинг придавал особое значение - они могут быть приравнены к “Памятнику” А. С. Пушкина. Случилось так, что они стали его поэтическим завещанием, хотя после них он выпустил еще не одну книгу. Популярность Киплинга, в последний раз достигшая высокой отметки с началом второй мировой войны, затем резко упала, сменившись равнодушием. Во многом это объяснялось самим характером его поэтических установок. [8,20]
Многие исследователи его творчества отмечали, что для него как в жизни, так и в поэзии были характерны необычайная простота, естественность, неизменный стоицизм, готовность во всем идти до конца. Киплинг обращается к романтизации и героизации, отказавшись от внешней торжественности и парадности. Киплингу, одному из немногих писателей того времени, удалось восстановить одну из основных романтических установок, согласно которой “искусство только тогда значительно, когда оно каким-либо образом переходит за грани искусства и становится жизнью”. Тоска по сильной личности, столь ощутимая на стыке 19 и 20 веков, когда разрушение личности под влиянием социальных факторов стало очевидным для многих, проявилась и в творчестве Киплинга. В то время Старый Мир рушился и Киплинг - поэт поколения, впервые в полной мере столкнувшегося с распадом христианских, библейских ценностей. Его Библия - Ветхий Завет, а его Бог - Саваоф, Бог Воинств, стоящий на страже закона [11].
У.Б.Йейтс недаром назвал поколение Киплинга трагическим. Этому поколению первому в мировой истории пришлось стать свидетелем окончательного разрыва «великой цепи, связывающей землю с небом» (Р.Браунинг) и осознать, что за «крутящимися колесами» эмпирической реальности таится Пустота, Ничто. Киплинг вместе со своим поколением испытал ужас перед опустевшей вселенной. Но, сумевший скрыть свой личный ужас от самого себя, он считал, что человек должен точно также поступить и с ужасом метафизическим – должен спустить завесу на пустоту и мрак реальности. [21]
Предлагая своим современникам императив активного действия, Киплинг предлагал не что иное, как свой вариант «завесы». Именно в действии он видел единственное спасение от бессмысленности мира, «мост между Отчаянием и гранью Ничто». Однако действие может придать смысл человеческому существованию, только когда оно санкционировано высшей, надындивидуальной целью, идеей.
Такой «идеей» у Киплинга стала идея высшего нравственного Закона, то есть господствующей над человеком и нацией системы запретов и разрешений, «правил игры», нарушение которых строго карается. Согласно представлениям Киплинга, принудительные для человека законы выстраиваются в иерархию, пронизывающую снизу вверх весь миропорядок – от закона семьи или клана до закона культуры и универсума. [13]
Киплинговский мир – это мир промежутка, мир на пороге грядущих изменений, истинное значение которых, столь хорошо известное нам, еще сокрыто от взора писателя. Поэтому, например, творчество Киплинга смогло подготовить революционные преобразования англоязычного стиха у постсимволистов, повлияло на развитие жанра новеллы у Конрада, Шервуда Андерсона, Хемингуэя, но – с другой стороны – послужило прообразом «массовой литературы» и в большей степени определило ее жанровый репертуар. Киплинг всегда стремился искренне служить «простому человеку», стремился помочь ему преодолеть страдания и страх, научить его мужеству, стойкости и преданности избранному делу.
Стихотворение “IF” было написано незадолго до первой мировой, и политической подоплекой этого стихотворения была именно война, и модель поведения, изложенная в этом стихотворении, начала реализовываться в конкретных делах и поступках: до начала войны большинство британских офицеров имитировало стиль жизни “железного Редьярда” - так тогда называли Киплинга.
Но кроме стиля жизни, на свет родился новый, собственно киплинговский литературный “железный стиль”, главный признак которого - последовательная “прозаизация” стиха: “...Киплинг никогда не ставил перед собой специфических для поэзии задач, а пытался распространить в сферу поэтического языка свою типично прозаическую установку на новый материал и его предельное правдоподобие.”( Т. Элиот).
Еще в школьные годы внимательно изучив все основные поэтические языки эпохи – Теннисона, Браунинга, Суинберна, прерафаэлитов во главе с Россетти, - Киплинг очень скоро преодолел их влияние, ощутимое в юношеских стихах. Как это часто бывает в истории литературы, его «декларацией независимости» стали пародии на всех известнейших поэтов-викторианцев, которые он опубликовал вскоре после приезда в Индию (сборник «Отзвуки», 1884). Уже в этих ранних опытах, стих, так сказать, пропитывается прозой – внелитературный, экзотический быт сополагается с условно-литературными системами и обнажает их искусственность. А когда опробованный в пародиях антитрадиционный диалект отделяется от пародируемого языка и обретает самостоятельное существование в формах баллады, то на свет рождается новый, собственно киплинговский «железный» стиль, главный признак которого – последовательная «прозаизация» стиха».[8,12,13]
Так почему же стихи Киплинга так упорно не желают походить на Поэзию? Слово в них, если использовать замечание Ю.Тынянова по поводу баллады «нашего времени», «теряет почти все стиховые краски, чтобы стать опорным пунктом сюжета, сюжетной точкой». Оно хочет быть прежде всего точным и достоверным, а затем уже поэтичным, и все блистательно используемые Киплингом верификационные приемы подчинены этой доминанте его поэзии.
Для Киплинга человека определяет отнюдь не то, что он есть, а то, что он совершает. Преображая мир, герой Киплинга преображает и самого себя: только действие придает смысл его существованию, только действие выковывает из «дрожащей твари» сильного Человека.[29]
Критик М. В. Урнов отзывается об испытании делом как о лейтмотиве всего написанного Киплингом. Бесполезны все истины, не прошедшие реальной проверки. Лишь в подобном испытании выясняется правда о человеке и подтверждается непреложный закон - нельзя безнаказанно изменить тому лучшему, что заложено в каждом. В неизменности Киплинга - одна из разгадок его магнетической славы. Хотя предложенная им модель мира и поведения в нем очень проста, и сводится в набору элементарных категорий, сами категории (жизнь-смерть, порядок-хаос, сила-слабость, действие-пассивность, знание-неведение и пр.) образуют как бы сетку координат, которую, в принципе, любая культура может признать своей. [10,30].
Провозглашенные Киплингом в стихотворении “IF” истины не зависят ни от интеллектуальной моды, ни от идейных устремлений, потому что они рождены опытом жизни, и Киплинг написал стихотворение, которое войдет в любую антологию английской поэзии - даже самую строгую по принципам отбора. [8,9].
Для этого стихотворения характерны потрясающая простота, противоречащая духу времени, исключающая всякую зашифрованность образов и глубоко спрятанный подтекст. Стихи, полные мощного внутреннего напряжения соединяют в себе суровую, фактографическую правду жизни с почти нескрываемым назиданием.
Мир Киплинга, отраженный в этих стихах, представляется графическим, черно-белым: без полутонов, почти без оттенков. Его идеалом была предельная ясность, которой было подчинено все остальное - ритм, строфика, поэтическое слово; для него характерна непревзойденная смелость в назывании предметов неметафорическими, словарными именами.
Литературный критик А. Долинин отмечал, что на фоне таких английских современников, как Томас Харди или Альфред Эдвард Хаусмен, или на общеевропейском фоне символизма стихотворение Киплинга кажется достоянием совсем другой эпохи. [30]
2.2. ИНТЕРПРЕТАЦИЯ И ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ СТИХОТВОРЕНИЯ “IF” Р. КИПЛИНГА.
“То, что меня не убьет, сделает меня сильнее”.
Ницше
Перед тем, как приступить к сопоставительному анализу стихотворения “IF” и его русских переводов, нам представляется целесообразным предложить свою художественную интерпретацию этого стихотворения и исследовать его формальную структуру.
Стихотворение “IF” можно рассматривать, с одной стороны, как путь воина, конкретного человека, который проходит через самые тяжелые в человеческой жизни испытания; и с другой стороны - как модель поведения в этих ситуациях - их нужно пройти достойно, преодолевая себя, достигая успеха, становясь и оставаясь Человеком.
Мы построили нашу интерпретацию на первом смысловом аспекте - мы попытаемся рассмотреть стихотворение “IF” как рассказ о жизненном пути боевого офицера:
If you can keep your head when all about you
Are losing theirs and blaming it on you,
If you can trust yourself when all men doubt you,
But make allowance for their doubting too;
If you can wait and not be tired by waiting,
Or being lied about, don’t deal in lies,
Or being hated, don’t give way to hating,
And yet dont’t look too good, nor talk too wise:
- это описание ситуации в бою, когда он, как боевой офицер, обязан сохранить способность трезво мыслить, когда все вокруг “теряют головы” от страха, не верят в победу, и готовы обвинить в этом того, кто ведет их в бой; когда он может затаиться и ждать в окопе удобного момента для атаки, не прислушиваясь ни к голосу животного страха за свою жизнь, требующего бежать с поля боя без оглядки, ни к тому, возможно, как его обзывают трусом и ненавидят его же солдаты, ничем им не отвечая; - и который потом, выиграв бой, не представляет себя этаким героем, унижая своим видом и речами тех, кто усомнился.