Некоторые из горожан попытались укрыться на крыше храма (хроника утверждает, что это произошло в храме Соломона, но, так как он был разрушен в I веке при взятии Иерусалима Титом, вероятно имеется в виду мечеть Аль-Акса на Храмовой горе, которая, по мнению крестоносцев, располагалась на месте Храма). Сначала Танкред Тарентский и Гастон Беарнский взяли их под свою защиту, передав в качестве охранного символа свои знамена, однако на утро крестоносцы незаметно окружили просидевших всю ночь на крыше горожан и «обнажив мечи, стали обезглавливать мужчин и женщин».[2] Так, к утру 16 июля практически все население Иерусалима было перебито.
О чудовищной жестокости христиан, сотворивших «ужасное кровопролитие»,[4] сообщается во многих хрониках и документах того времени. В письме папе Пасхалию II Готфрид Бульонский, Раймунд Тулузский и архиепископ Пизанский сообщают — «ежели вы желаете знать, что было сделано со врагами, обнаруженными там, знайте, что на Соломоновой Паперти и в его храме кони наших воинов шли по колено в крови сарацинов».[5] Раймунд Ажильский, наблюдавший падение Иерусалима своими глазами, так описывает бесчинства крестоносцев:[1]
Среди первых ворвались Танкред и герцог Лотарингский, — и сколько они пролили в тот день крови, едва ли можно поверить. Потом поднялись на стены и все остальные, и сарацины сникли. Удивительное, однако, дело: уже когда город был захвачен французами, тем, кто был с графом, сарацины все еще оказывали сопротивление, словно и не были разгромлены наголову. Но вот наши овладели укреплениями и башнями города, и тут ты увидел бы поразительное зрелище: одни из сарацин были с разбитыми головами, что являлось для них более легкой смертью; другие, пронзенные стрелами, вынуждены были бросаться с укреплений; третьи долго мучились и погибали, сгорая в пламени. На улицах и площадях города можно было видеть кучи голов, рук и ног. Пешие и конные то и дело натыкались на трупы, валявшиеся безо всякого.
<…> Достаточно сказать, что в храме Соломоновом и в его портике передвигались на конях в крови, доходившей до колен всадника и до уздечки коней. По справедливому божьему правосудию то самое место истекало кровью тех, чьи богохульства оно же столь долго переносило. Когда город был переполнен трупами и кровью, некоторые из неприятелей искали убежище в башне Давида и своей десницей просили графа Раймунда сохранить им жизнь, и сдали ему эту крепость.
Раймунду вторит Гийом Тирский:
Невозможно было смотреть без ужаса, как валялись всюду тела убитых и разбросанные части тела и как вся земля была залита кровью. И не только обезображенные трупы и отрубленные головы представляли страшное зрелище, но еще более приводило в содрогание то, что сами победители с головы до пят были в крови и наводили ужас на всякого встречного. В черте храма, говорят, погибло около 10 тысяч врагов, не считая тех, что были убиты там и сям в городе и устилали улицы и площади; число их, говорят, было не меньше. Остальные части войска разбежались по городу и, выволакивая, как скот, из узких и отдаленных переулков несчастных, которые хотели укрыться там от смерти, убивали их.
Другие, разделившись на отряды, врывались в дома и хватали отцов семейств с женами, детьми и всеми домочадцами и закалывали их мечами или сбрасывали с каких-либо возвышенных мест на землю, так что они погибали, разбившись. При этом каждый, ворвавшись в дом, обращал его в свою собственность со всем, что находилось в нем, ибо еще до взятия города было согласовано между крестоносцами, что по завоевании его каждый сможет владеть на вечные времена по праву собственности, без смущения, всем, что ему удастся захватить. Потому они особенно тщательно осматривали город и более дерзко убивали граждан. Они проникали в самые уединенные и тайные убежища, вламывались в дома жителей, и каждый вешал на дверях дома щит или какое-либо другое оружие, как знак для приближающегося — не останавливаться здесь, а проходить мимо, ибо место это уже занято другими.
Крестоносцы не только поразили мечом всех, кто попадался им на пути, но и разграбили город. Они врывались в дома и храмы, присваивая себе все ценности, какие только могли найти. Танкред Тарентский вынес из храма Соломона «несметное количество золота, серебра и драгоценных камней».[4] Правда, по утверждению Гийома Тирского, затем он якобы вернул награбленное. После бойни крестоносцы, «радуясь и плача от безмерной радости»,[2] отправились поклониться Гробу Господню в знак того, что выполнили обет и освободили Святую землю во Славу Господа.
3. После победы
5 августа, доспросив нескольких чудом уцелевших горожан, Арнульф узнал местонахождение священной реликвии — креста, на котором распяли Иисуса.
После падения города правителем новообразованного Иерусалимского королевства стал Готфрид Бульонский (по свидетельству Раймунда Ажильского и Альберта Аахенского корона сначала была предложена графу Тулузскому, но он отказался принять ее). Готфрид не захотел называться королем в городе, где Христос был коронован терновым венцом, поэтому 22 июля 1099 года принял титул Защитника Гроба Господня (лат. Advocatus Sancti Sepulchri). 1 августа был избран первый латинский патриарх Иерусалима. Им стал Арнульф Шокесский, капеллан Роберта Нормандского. 5 августа, допросив нескольких чудом уцелевших горожан, Арнульф узнал местонахождение священной реликвии — креста, на котором распяли Иисуса.
В начале августа Готфрид возглавил поход против приближающейся армии ал-Афдала и 12 августа разбил мусульман при Аскалоне. После этой победы угроза Иерусалиму была ликвидирована и воины Христовы сочли свой долг выполненным, большинство из них вернулось на родину.
Список литературы:
1. Раймунд Ажильский. История франков, которые взяли Иерусалим
2. Деяния франков и прочих иерусалимцев. Захват Иерусалима крестоносцами
3. Хождение Даниила, игумена Русской Земли
4. Гийом Тирский. История деяний в заморских краях
5. Письмо крестоносцев папе Пасхалию II
Источник: http://ru.wikipedia.org/wiki/Осада_Иерусалима_(1099)