Поэтому в запросах, разосланных по учреждениям и воинским частям, писалось: «о требовании ко состоянию Военной коллегии ведомостей... о генеральном штапе с начала легулярной армии до сего времени сколько каких чинов генералитета в службе е. ц. в. было и кто имяно. Також и о полевых конных и пехотных [полках] и партикулярных шквадронах и баталионах. А имяно: в котором году по каким указам и с каких людей набраны, и кто .имяны с началу были штап я обер-офицеры; сколько было урядников, и рядовых, и неслужащих; також и лошадей драгунских и подъемных; полковой и всякой арматуры. В указе же е. ц. в. повелевает, чтоб от всяких полевых команд каждому аншефту прислать в Военную коллегию и в Главный комиссариат подлинные ведомости»[39]. В свою очередь командиры дивизий затребовали от подчиненных частей не только полковые формуляры, но и подлинные «сказки» о службе каждого офицера с его собственноручной подписью и послужные списки.
В целях единообразия была разработана, говоря современным языком, типовая анкета, на вопросы которой опрашиваемым офицерам надлежало дать ответ за личной подписью: «Из каких чинов и каким образом и чрез какие чины до тех нынешних чинов произошли? И в которых годех и в какие службы написаны? И где были на службах, на баталиях, на акциях? И за какие кто службы произведен в чины и кем и по каким указам? И сколько за кем поместий и вотчин... А иноземцы: каких нацей и сколь давно в службу въехали? И по каким капитуляциям и по чему они жалованья получают?».В некоторых полках подобные вопросы ставились в начале каждой офицерской «сказки». Например, в Рязанском полку они открывались такими словами: «По какому указу взят в службу и с которого году служит, где бывал на баталиях, штурмах против неприятеля, и от кого произошел рангами, и столько за мною поместья и вотчин, так же что ныне по скольку в. г. денежного жалованья 'получено, значит ниже сего».[40]
На основании офицерских «сказок», после их проверки и уточнения по имевшимся в полковых канцеляриях документам, составлялись в полках послужные списки. Обычно в эти списки почти дословно вносился текст соответствующих офицерских «сказок».
В качестве примера приведем материалы о поручике Ростовского пехотного полка С. М. Лебедеве". «Сказка», собственноручно подписанная им, гласила: «1720 году февраля в 20 день, дивизии генерала и кавалера его сиятельства «князя Репнина Ростовского пехотного полку " порутчик Савостьян " Лебедев сказал: от роду мне 23 года, взят я в службу царского величества в 700-м году из дворовых людей, писался " волею, набору господина генерала и кавалера его сиятельства князя Репнина, и определен в Гулцев полк, который ныне именуетца Ростовской пехотной полк, в солдаты. А из солдат определен в подпрапорщики. И в 702-м году под Шлесенымбурхом " за Невою рекою на реке Черной на баталии был и в 703-м году под Канцами в шанцах и при отаковании был. И в 704-м году под Нарвою в опрошах и при отаковании был. И за оную мою службу по ордеру генерала и кавалера князя Репнина в 707-м году июля 7 из подпрапорщиков пожалован в прапорщики...» Заканчивалась «сказка» С. М, Лебедева словами: «И ныне служу в оном же Ростовском полку порутчиком. А поместия и крестьян за мною нет. А сие сказал самую истинную правду по совести своей под потерянном чина и имения своего. Порутчик Лебедев».Послужные списки писались обычно форматом в писчий лист одним писарем. Им предшествовало краткое вступление. Например: «Псковского драгунского полку имяной наличной список штап и обор и ундер афицером, капралом и драгуном и нестроевым. Хто с которого году, и от каких чинов, и много ль за 'кем поместья, и вотчин, и крестьян, и которых городех. О том обо всем у штап и о обор и ундер и редовых и протчих чинов под каждым именем писано»[41]. Послужные списки подписывались в конце документа и скреплялись по листам командиром полка. Во многих полках офицеры, на которых составлялись послужные списки, расписывались под этими документами, подтверждая правильность сообщаемых сведений.
Податели «сказок» и лица, подписавшие составленные на их основании послужные списки, были заранее предупреждены об уголовной ответственности за неправильные сведения. Об этом прямо говорилось в начале соответствующих документов. Например: Сибирского драгунского полка «первой роты капитан Алексей Афанасьев сын Трубников сказал под честным паролем и под потерянием своего чину, движимых и недвижимых пожитков». Затем следовал текст «сказки». Иногда в несколько видоизмененном виде подобная формула писалась в конце документа: «а ежели я сказал в сей сказки ложно, и за такую мою ложную сказку приказал бы ц. в. мне учинить штраф по военному артикулу, а движимые и недвижимые пожитки отписать на себя, в. г.», или: «Сказал самую истинную правду по совести своей под потерянием чести и своих пожитков».[42]
В некоторых полках у авторов «сказок требовали документы или свидетельские показания, «подкрепляющие» (подтверждающие) правильность сообщаемых сведений. Например, в Псковском драгунском полку, ссылаясь на то, что «по каким указам происходили (производились в чины), того подлинного ведения при полку, и где на баталиях и штурмах были, нет», распорядились: «взять у них по указу ц. в. с подкреплением сказки порознь. И что сказали о том, они сами своими руками с подтверждением и подписались, которые следуют ниже».[43] К документу был приложен послужной список на 41 офицера с собственноручными подписями каждого из них, заверенными командиром полка. В подобных случаях к офицерским «сказкам» и послужным спискам приобщались копии подтверждающих материалов, например, патентов на офицерские чины. Следует оговориться, что подобными документами обычно располагали лишь очень немногие офицеры, преимущественно из числа произведенных в чины в конце Северной войны, когда были узаконены баллотирования на вакансии и выдача патентов определенного образца лицам, которым присваивались соответствующие звания. Что же касается получивших чины в более раннее время по именным царским указам или основанным на них «повелениям» командиров корпусов, дивизий, бригад и приравненных к ним отдельных частей, то эти офицеры обычно не имели на руках соответствующих документов. Соотношение лиц, имевших и не имевших патенты на офицерские чины, видно на примере Нижегородского драгунского полка. В 1722 г. в нем не имели патентов: полковник, подполковник, два майора, 10 офицеров полкового штаба, 7 из 9 капитанов, 7 из 10 поручиков, 7 из 10 прапорщиков. «Сказки» писались на отдельных листах писчей бумаги, а в некоторых полках на гербовой бумаге.
Составление офицерских «сказок» и послужных списков затянулось на длительное время. Объясняется это тем, что часть офицеров находилась в длительных командировках за пределами своих полков или в многомесячных домашних отпусках. Для того чтобы не задерживать представление сведений, в полках на основании имевшихся документов были составлены на этих офицеров послужные списки с припиской: «за ними неизвестно, что за кем поместья и вотчин и крестьянских дворов». В Псковском драгунском полку на «отлучных» офицеров представлялись копии прежде составленных «сказок» с объяснением, что «подлинная ево за рукою сказка у полковых дел, и что он сам у сей сказки... не подписался за отлучением»[44]. По мере возвращения этих офицеров в свои полки на них составлялась соответствующая документация.
Сбор полковых формуляров, «сказок» и послужных списков в пехоте и кавалерии начался официально в январе 1720 г. Однако в пехотных полках он был в основном закончен в течение 1720 г. (в 30 полках из 34), в то время как в коннице он затянулся почти на два года и основная масса «сказок» и послужных списков была представлена в 1721 г. ( 21 полку из 26).
По мере поступления в Военную коллегию полковые формуляры и приложенные к ним офицерские «сказки» и послужные списки получали регистрационные номера. Например: «№ 14 подан при доношении генваря 3 дня 1721 году» или «в протокол записан августа 16 дня 1720 году присланым от них доношением № 3859». Затем из них формировались дела отдельно на каждый полк: «Ярославского пехотного полку Списки и Сказки 720 году» или «№ 11 Драгунского Кропотова полку присланные Списки и Сказки 1721 году».[45]
Сохранившиеся офицерские «сказки» и послужные списки петровского времени охватывают в общей сложности 2245 офицеров, служивших в 60 полевых полках пехоты и кавалерии.Эти документы довольно неравномерно распределяются по отдельным воинским частям. В делах 8 полков, где служило 326 офицеров (около 15% общего количества), сохранились как собственноручно подписанные «сказки», так и послужные списки, заверенные подписями тех, на кого они составлялись.
В материалах 33 полков, в которых служили 1299 офицеров (около 55% от общего их числа), сохранились «сказки» с собственноручными подписями, но не имеется послужных списков.
В документах 10 полков, где насчитывалось 377 офицеров (около 18% от общего числа), имеются собственноручно подписанные послужные списки, но нет офицерских «сказок».
В делах 9 полков, где служило 243 офицера (около 11% от общего числа), фигурируют только послужные списки, не заверенные личными подписями.
Наиболее ценной представляется та группа архивных материалов, в которых имеются собственноручно подписанные офицерские «сказки» и послужные списки. Собственноручно подписанные «сказки», поскольку они являются основой для послужных списков, более надежны, чем последние. В отдельных случаях, ввиду неграмотности авторов «сказок», по их просьбе за них подписывались другие лица. Всего неграмотные составляли около 5% подателей «сказок».