Ни торгово-промышленная буржуазия, ни крестьянство к подготовке реформы не были допущены. А готовившие реформу дворяне стремились главным образом к тому, чтобы обеспечить собственные интересы.
Выработка оснований крестьянской реформы сначала была возложена на Министерство внутренних дел. Этим занялась специальная группа компетентных чиновников под председательством А.И. Левшина - товарища (заместителя) министра внутренних дел С.С. Ланского.
3 января 1857 г. в Зимнем дворце был учрежден очередной (10-й для дореформенного времени) Секретный комитет по крестьянскому делу из высших сановников страны. Но в условиях «оттепели» старая традиция дала вдруг неожиданный эффект. Уже на втором заседании государственные мужи николаевской эпохи решили, что правительству следует издать для всеобщего сведения указ по крестьянскому вопросу, отпечатать его, оформить в рамочку под стекло и разослать во все губернии, уезды, отдаленные утолки империи, чтобы «успокоить взволнованные умы». За эту меру высказался даже шеф жандармов. Указ не состоялся, но эпизод этот показывает, как неожиданно врывалась жизнь в привычные условия правительственного механизма. Потребовалось еще 10 месяцев, чтобы секретность была снята и с самого комитета, и с крестьянского вопроса.
Реформирование помещичьей деревни в первой половине XIX в. включало, не считая указов о вольных хлебопашцах и об обязанных крестьянах, еще два варианта локального характера: освобождение крестьян без земли в трех прибалтийских (остзейских) губерниях и введение в трех юго-западных губерниях инвентарей - правительственной регламентации наделов и повинностей при сохранении крепостного права. На начальной стадии подготовки реформы это учитывалось.
Когда в октябре 1857 г. Назимов привез адрес дворянства северо-западных губерний на имя Александра II, царь потребовал срочно подготовить ответный рескрипт. Он и был одобрен Секретным комитетом 20 ноября 1857 г. Со стороны столичных дворян инициативы так и не последовало. Тем не менее, воспользовавшись их прежними ходатайствами, правительство все-таки приписало эту инициативу им, и 5 декабря 1857 г. был издан рескрипт на имя петербургского генерал-губернатора П. Н. Игнатьева. Это указывало на неизбежность распространения реформы на другие губернии.
«Сразу же после подписания Александром II рескрипта Назимову его текст поездом был отправлен для рассылки всем начальникам губерний и губернским предводителям дворянства»[6]. Рескрипт давал первую правительственную программу реформы для трех губерний - Виленской, Гродненской и Ковенской. Помещикам сохранялось право собственности на всю землю, но крестьянам оставлялась их усадебная оседлость, которую они могли приобрести в собственность посредством выкупа (срок не определялся); полевая, надельная земля предоставлялась крестьянам в пользование за повинности (без указания точных размеров). Вотчинная власть помещиков сохранялась, термин «освобождение крестьян» заменен более осторожным - «улучшение быта». Для подготовки реформы предусматривалось открытие дворянских комитетов в названных трех губерниях. Сам по себе рескрипт Назимову носил локальный характер и впрямую еще не означал приступа к общероссийской реформе. Однако важность и кардинальная новизна этого акта заключалась в его гласности. Сразу же он был разослан всем губернаторам и губернским предводителем дворянства для ознакомления. 5 декабря 1857 г. был принят аналогичный рескрипт для Петербургской губернии, что, по сути, означало неизбежность ее дальнейшего распространения вслед за столицей.
Дворянство получало право создать на местах губернские комитеты и на основании рескриптов разработать проекты реформы для данной губернии: допускалось, что каждая из них будет иметь свой проект и свой закон, и вводиться они будут постепенно, с запада на восток.
После этого один за другим начали поступать адреса местного дворянства и принимались ответные рескрипты, создавались губернские дворянские комитеты. В 1858 - начале 1859 г. открылись 46 губернских комитетов в Европейской России. В выборах этих комитетов и составлении адресов на имя Александра II участвовало около 44 тыс. дворян - владельцев крепостных (40% общего их числа)[7]. Так стал создаваться механизм реформы. Чтобы контролировать деятельность дворянства, были назначены в каждый губернский комитет по два «члена от правительства».
Секретный комитет с опозданием на три месяца после фактического рассекречивания был переименован в Главный комитет по крестьянскому делу. И хотя состав его оставался прежним, условия деятельности, темпы и методы работы изменились. В состав дворянских комитетов вошли амнистированные декабристы и петрашевцы, славянофилы и западники, либералы и реакционеры. Образование фракций в губернских комитетах («меньшинство» и «большинство») выявило в дворянстве помимо сторонников и противников отмены крепостного права носителей различных представлений о путях развития страны, о вариантах реформы.
Одновременно на местах, не дожидаясь инструкций, вводили публичность заседаний губернских комитетов, во время которых происходили бурные сцены с нецензурной бранью, потасовками; у лидеров группировок появились телохранители.
«Гласность облекалась в неожиданные для правительства формы, давала непредвиденные последствия, но правительство бдительно следило за ситуацией в стране. После рескриптов, с декабря 1857 г. до отмены крепостного права в феврале 1861 г., министр внутренних дел еженедельно докладывал Александру II о настроениях дворянства и крестьян, о слухах и толках на местах, о деятельности губернских комитетов и всех случаях крестьянских волнений. Доклады, содержащие наиболее важную информацию, поступали в Главный комитет»[8].
Царь предпринял попытку освободить удельных крестьян без земли, но ничего не получилось: только ничтожное число воспользовалось такой свободой, в массе же удельное крестьянство не приняло этого указа. Вспыхнувшее в Эстляндии весной 1858 г. массовое крестьянское движение показало правительству, как опасно безземельное освобождение - так называемый «остзейский вариант» реформы. К концу 1858 г. либеральная бюрократия взяла верх над консервативными силами в деле подготовки крестьянской реформы.
В официальной правительственной политике начало пробиваться и завоевывать признание новое направление: конечная цель реформы - превращение бывших крепостных в собственников своих наделов, уничтожение вотчинной власти помещиков и приобщение крестьянства к гражданской жизни и правам. Этот поворот в правительственной политике, происшедший в октябре-ноябре 1858 г., связан с деятельностью члена Главного комитета генерал-адъютанта Я. И. Ростовцева, которому Александр II полностью доверял. Ростовцев отказался от варианта безземельного освобождения крестьян и фактически признал либеральные идеи и цели реформы, которые еще в апреле 1858 г. правительство запрещало и преследовало.
«Свои взгляды на цели крестьянской реформы Ростовцев изложил в четырех письмах царю в августе-сентябре 1858 г. Александр II повелел их обсудить Главному комитету. На состоявшихся бурных заседаниях столкнулись две принципиальные позиции: либо сохранить всю земельную собственность в руках помещиков и развивать после отмены крепостного права крупное помещичье хозяйство, либо отдать полевую землю крестьянам в собственность за выкуп, и тогда будут сосуществовать в пореформенной деревне два типа хозяйства: крупное помещичье и мелкое крестьянское. Но под нажимом Александра II, согласившегося с Ростовцевым, была принята новая по сравнению с рескриптами правительственная программа крестьянской реформы, утвержденная монархом 4 декабря 1858 г.: выкуп крестьянских наделов и образование класса крестьян-собственников. Большинство членов Главного комитета было явно против, но царь пресек дебаты и объявил вопрос решенным»[9].
Принятие новой программы усилило позиции либеральной бюрократии. Ростовцев не был знатоком крестьянского вопроса, не имел проекта реформы и дальше самых общих формулировок ее целей пойти не мог. Только либеральная бюрократия во главе с Н. А. Милютиным создала к этому времени в содружестве с общественными деятелями и учеными новую модель реформы. Это был проект освобождения крестьян в Карловке. Отказ Александра II одобрить предварительный план этого проекта (октябрь 1856 г.) не остановил Милютина. Работа продолжалась два года с участием попавшего в опалу Кавелина, и к концу 1858 г. проект был готов, обсужден в Главном комитете и подписан царем 1 февраля 1859 г. Теперь либеральной бюрократии предстояло самое трудное - внести локальную модель в общее законодательство. Это требовало завоевания новых позиций в «верхах».
«Пока в правительстве утрясали программу реформы, губернские комитеты начали посылать свои проекты в Главный комитет. Поскольку фракции «большинства» и «меньшинства» составляли отдельные проекты, ожидалось поступление не 46, а почти вдвое большего числа губернских проектов. Дело осложнялось и тем, что комитеты работали, все еще руководствуясь рескриптами, а правительство уже приняло новую программу 4 декабря 1858 г., параллельно отказавшись от идеи отдельного законодательства для каждой губернии. Требовалось подняться над этой грудой разрозненного материала, создать общий закон, рассчитанный на реализацию по всей Европейской России»[10].
Александр II 17 февраля 1859 г. санкционировал создание специальной комиссии с единственным условием - чтобы в ней председательствовал Ростовцев. Ее скромное название - Редакционные комиссии - вполне соответствовало представлению членов Главного комитета, что создается как бы его подкомиссия, и это на первых порах совпадало с мнением Александра II. Между тем вскоре к Редакционным комиссиям было приковано общественное внимание всей России и Европы.