План:
1 “Русская Правда” П. Пестеля и (конституция Н. Муравьева) 3
2 Славянофилы и западники о реформах Петра I 4
2.1 Оценка реформ Петра I западниками. 4
2.2 Оценка реформ Петра I славянофилами. 5
1 “Русская Правда” П. Пестеля и (конституция Н. Муравьева)
“Русская Правда, или Заповедное государственная грамота великого народа российского, служащая заветом для усовершенствования России и содержащая верный наказ для народа, так и для временного верховного правления” Павла Ивановича Пестеля – программный документ Южного общества декабристов.
“Конституция Никиты Михайловича Муравьева” проект программного документа Северного общества декабристов.
1.1 На основании анализа документов выделить как общее, так и различия в представлениях авторов о путях развития России
Общее в конституции “Русской правды” Пестеля и “Конституции Муравьева” заключается в идеях гражданской свободы и народного представительства, уничтожения личного рабства и введение законного управления, ликвидация сословных перегородок и установление формального равенства всех граждан.
Не смотря на сходство “Конституции Муравьева” и “Русской Правды” Пестеля можно выделить ряд различий:
1. В вопросах о форме правления. Пестель исходил из принципа верховенства не власти над народом, а народа над властью, право народа избирать свои органы власти, и обязанность выражать волю народа. Пестель торжественно выражал “Народ российский не есть принадлежность, какого либо лица и семейства. Напротив того, правительство есть принадлежность, и оно учреждено для блага народного, а не народ для блага правительства”.[1] В конституции Муравьева обговаривается противоположное: “Нельзя допустить основанием Правительства произвол одного человека; невозможно согласиться, чтобы все права находились на одной стороне, а все обязанности на другой”.[2]
2. В административном устройстве. В Русской Правде Пестеля провозглашается всеобщее равенство перед законом: все граждане имеют одинаковые права и несут одинаковые обязанности, и что всякое постановление, нарушающее это равенство перед законом, есть нестерпимое зловластие, которое должно быть непременно уничтожено. В статьях Конституции Муравьева нашло свое выражение одно из основных положений естественного права – право народа самому устанавливать законы и определять тот образ правления, какой ему наиболее подходит и какой защищает его права и свободы.
3. В решении аграрного вопроса. Аграрный проект Пестеля предусматривал освобождение крестьян с наделением их землей. Они получали землю из общественного земельного фонда, образованного за счет конфискаций половины помещичьих владений. Проект Муравьева предусматривал оставление земли в собственности помещиков, крестьянам же предоставлялись незначительные приусадебные участки.
4. В избирательной системе. В конституционном проекте Пестеля отсутствовал избирательный ценз. Чтобы избирать, и быть избранным, надо было быть лишь совершеннолетним гражданином российской республики. И грамотный и не грамотный имели одинаковое право голосования. В Конституции Муравьева, чтобы выбирать чиновников, или их избирателей, либо быть избранным, нужно иметь гражданство. Пассивное гражданство должно удовлетворять следующие условия “не менее 21 года возраста, известное и постоянное место пребывания, здравие ума, личное и по имению независимость, исправность платежа общественных повинностей, непорочность перед Законом”.[3] Для получения активного гражданства, т.е. занятие государственных должностей по выбору или по назначению в проекте устанавливался очень высокий имущественный ценз, причем, чем выше должность, тем более высокий ценз ей соответствовал.
2 Славянофилы и западники о реформах Петра I
2.1 Оценка реформ Петра I западниками
Подлинным "создателем России" был в глазах западников Петр I. Петровская эпоха стала той точкой отсчета, исходя из которой 3ападничество применило учение Гегеля о развитии "племени" в нацию к России.
Западническая концепция русского исторического процесса наиболее полно изложена в диссертации Кавелина "Взгляд на юридический быт Древней России", отразившей влияние французской романтической историографии (Ф. Гизо, О. Тьерри), постгегельянской исторической школы (Б.Г. Нибур, Л. Ранке), а также идей Белинского. Согласно этой концепции, исходная точка русской истории была иной, чем у романо-германского мира: в России не было завоевания одних племен другими, а следовательно, не было ленных прав и столкновения интересов различных классов, стимулировавшего развитие индивидуализма. Вместо феодальных отношений на Руси господствовал родовой строй, полностью подавлявший личную инициативу. До Петра I русский народ не принадлежал к числу "исторических", но все же Россия не стояла на месте, как Восток. Неразвитость личности компенсировалась такими замечательными свойствами русского характера, как умение легко усваивать плоды чужих культур и способность к решительной смене исторического курса, подкрепленная уважением к силе, могуществу и успеху. Эти качества не позволили России погрязнуть в "стоячем болоте патриархальности". Ее надеждой стала и "варяжская" идея государственности. С перемещением великокняжеского престола на северо-восток родовое начало стало постепенно вытесняться вотчинным, а сосредоточение власти в руках князя воспитывало и нем волевые качества, лишенные, однако, существенного содержания - идеи человечности, гуманизма. Эта идея могла быть заимствована только извне, с Запада, что и произошло благодаря энергичным преобразованиям Петра I, создавшим такие условия для развития личности, которые позволили ей спустя 120-130 лет освободиться от «власти предания».[4]
Кавелин, как и его последователи историки-юристы, обращаясь к изучению допетровской эпохи, склонны были думать, что Россия в XVII в. дожила до государственною кризиса. «Древняя русская жизнь, — говорит Кавелин, — исчерпала себя вполне. Она развила все начала, которые в ней скрывались, все типы, в которые непосредственно воплощались эти начала. Она сделала все, что могла, и, окончив свое признание, прекратилась». Петр вывел Россию из этого кризиса на новый путь. В XVII в. наше государство дошло до полной несостоятельности, нравственной, экономической и административной, и могло выйти на правильную дорогу только путем резкой реформы. Эта реформа пришла с Петром. Так судили о XVII в. и многие другие исследователи. В обществе распространился взгляд на Московскую Русь как на страну застоя, не имевшую сил для прогрессивного развития. Эта страна дожила до полного разложения, надо было крайнее усилие для ее спасения, и оно было сделано Петром. Таким образом, преобразования Петра представлялись естественной исторической необходимостью, они были тесно связаны с предыдущей эпохой, однако только с темными, отрицательными ее сторонами, только с кризисом старого строя.[5]
Кавелин утверждал, что к 40-м гг. в России сформировалось общество, составленное из людей различных сословий, сблизившихся между собой через образование, обладающих высоким чувством личного достоинства и вполне готовых к самостоятельной деятельности на гражданском поприще.[6]
Для западников древняя Русь, не знавшая западной германской цивилизации и не имевшая своей, была страной неисторической, лишенной прогресса, осужденной на вечный застой. Эту «азиатскую страну» (так называл ее Белинский) Петр Великий своей реформой приобщил к гуманной цивилизации, создал ей возможность прогресса. До Петра у нас не было истории, не было разумной жизни. Петр дал нам эту жизнь, и потому его значение бесконечно важно и высоко. Он не мог иметь никакой связи с предыдущей русской жизнью, ибо действовал совсем противоположно ее основным началам.[7]
2.2 Оценка реформ Петра I славянофилами
Но не все люди 40-х годов думали так. Некоторые, принимая теорию мирового прогресса Гегеля, по чувству патриотизма возмущались его мнением, что германская цивилизация есть последняя ступень прогресса и что славянское племя есть неисторическое племя. Они не видели причины, почему прогресс должен остановиться на германцах; из истории они выносили убеждение, что славянство было далеко от застоя, имело свое историческое развитие свою культуру. Эта культура была самостоятельна и отличалась от германской в трех отношениях: 1) На Западе, у германцев, христианство явилось в форме католичества и затем протестантства; на Востоке, у славян, — в форме православия. 2) Древнеклассическую культуру германцы восприняли из Рима в форме латинской, славяне — из Византии в форме греческой. Между той и другой культурой есть существенные различий. 3) Наконец, государственный быт в древне-германских государствах сложился путем завоевании, у славян, и у русских в частности, — путем мирным; поэтому в основании общественных отношений на Запале лежит вековая вражда, а у нас ее нет. Самостоятельное развитие этих трех начал составляло содержание древнерусской жизни. Так думали некоторые более самостоятельные последователи германской философии, получившие название «славянофилов». Наибольшего развития самостоятельная русская жизнь достигла в эпоху Московского государства, Петр нарушил это развитие. Он своей насильственной реформой внес к нам чуждые, даже противоположные начала западной германской цивилизации. Он повернул правильное течение народной жизни на ложную дорогу заимствований. Он не понимал заветов прошлого, не понимал нашего «национального духа». Чтобы остаться верным этому национальному духу, мы должны отречься от чуждых западноевропейских начал и возвратиться к самобытной старине. Тогда, сознательно развивая национальные наши начала, мы своей цивилизацией можем сменить германскую и станем в общем мировом развитии выше германцев.[8]