Споры о происхождении русского государства, русского народа не касаются признаваемого всеми факта: в IX в. Русь входит в историю. Современные хроникеры, мемуаристы, путешественники не ограничиваются упоминаниями о славянских племенах, они рассказывают о событиях, участниками которых были обитатели пространства между Балтикой и Черным морем. Летописцы отметили, в частности, что в 862 г. варяги на 20 судах напали на столицу Византии Константинополь. Опустошив окрестности, они так же внезапно, как напали, 24 июня сняли осаду и ушли.
Есть в появлении Руси в это время в письменной истории логика, которую можно назвать, используя слово, ставшее модным гораздо позже, логикой геополитики. Возникновение в середине VII в. арабской мусульманской империи делит Средиземное море на две части: южную — мусульманскую, северную — христианскую. Раздвигая границы своих владений, арабы в IX в. превращают Средиземное море в свой домен, закрывают его для западной торговли. Купцы поворачиваются на север. Создаются торговые пути, использующие Северное море, Рейн, Балтику. Из Балтики норманны, варяги, как называет их летопись, выходят в Черное море. «Повесть временных лет» подробно описывает «путь из варяг в греки» и обратно: вверх по Днепру, затем волоком ладьи перекатываются до Ловати, откуда попадают в Волхов, Неву, затем — Варяжское море, (Балтика), по нему — до Рима, из Рима в Константинополь, Черное море — и снова Днепр.
Торговый путь, становым хребтом которого был Днепр, связал в единую систему русскую равнину, открыв выход на северо-восток — в Балтику, на юго-запад, к бассейнам Волги и Дона — в Каспийское и Азовское моря, в Черное море. Он открыл также доступ из лесной полосы в степную. Вдоль «пути из варяг в грека» стоянки торговых караванов постепенно превращаются в укрепленные фактории, а затем — в города. Обилие городов — летопись Нестора называет крупнейшие — Киев, Псреяславль, Чернигов, Смоленск, Любеч, Новгород, Ростов, Полоцк — свидетельствовало об оживленной и прибыльной торговле. Список, насчитывающий 238 городов, составленный М.Н. Тихомировым, по мнению некоторых историков — неполон. Особое место среди городов занял Киев, ставший столицей первого русского государства. Летопись называет 862 г. временем основания Киева, «матери городов русских».
Межи да границы — ссоры да брани.
(Русская пословица)
Начальная летопись, рассказывая в начале XII в. о событиях двухсотлетней давности, делит обитателей известного ей мира на три части: славянский народ, иноземцы, чужеземцы. Летописец пишет о славянах неясно, трудно различить, где кончаются славяне, где начинается Русь, какое место занимают варяги. Ряд историков, как сказано выше, вообще отвергают этот пассаж «Повести», как позднейшую вставку, другие спорят, пытаясь проникнуть в мысли летописца. Польский историк А. Брикнер пришел к выводу, что «человек, который даст верное определение термина «Рус», найдет ключ к древней русской истории»6. Оставляя в стороне споры «о происхождении», можно принять, что для «Нестора» было понятно родство славянских племен. Хотя и здесь он замечает, что «новгородцы... люди варяжского рода, а прежде были славяне». Позднее, рассказывая историю Киевской Руси, он отметит «ославянивание» варягов. Кто «свои» — было для него ясно. «Иноземцами» летописец называет финские племена, жившие на побережье Балтийского моря и в бассейне Волги. Их колонизация славянами шла, в основном, мирным путем в VII—начале IX в. «Чужеземцами» были враждебные соседи, на которых наталкивались славяне, продвигаясь по равнине.
Свидетельства редких путешественников, пересекавших равнину, дают представление о стране, покрытой лесом и болотами, обитатели которой охотились, разводили пчел, ловили рыбу, занимались хлебопашеством. Одновременно чужеземные гости отмечают наличие множества городов. «Страна городов» — пишут они. Это бесспорное доказательство оживленной торговой деятельности. Как мы уже знаем, она идет на «пути из варяг в греки». Летопись Нестора сообщает, что «в год 6367 (859) варяги из заморья взимали дань с чуди, и со славян, и с мери, и со всех кривичей. А хазары брали с полян, северян, и с вятичей». Хроникер называет «своих» — финнско-славянские племена, и врагов — варягов и хазар. Причем варяги стоят в начале торговой дороги — на Балтике, а хазары — в ее конце, занимая степи, ведущие к Черному морю, т.е. — Византии.
Характер отношений между варягами и местным населением меняется по мере того, как приглашенные или явившиеся по собственному желанию скандинавские воины перестают ограничиваться набегами за данью, но прочно утверждаются на завоеванной территории. Укрепленные города — фактории на торговой дороге — становятся столицами княжеств. Тысячу лет спустя Николай Карамзин, автор первой многотомной истории России (1808—1824) вспомнит «знаменитое варяжское поколение, коему Россия обязана бытием, именем и величием...» Иначе обстояло дело с хазарами.
Хазары, как и множество их тюркских предшественников, явились в южно-русские степи из Азии. Филологи полагают, что корень их племенного имени — каз — означает «кочевник». Этот корень можно найти и в именах — казак, казах. Дата появления хазар в Европе точно неизвестна. Но политическое значение хазарского государства, центр которого разместился на Северном Кавказе, начинает расти в VI в. В середине VII в., по мере ослабления западных тюрков, а затем в VIII в. могущество хазарской державы достигает апогея. Под их властью оказывается территория в бассейнах Каспийского и Черного морей, они останавливают на Кавказе наступление арабов. Хазарское государство находится в центре международной торговли. По свидетельству современников, золотая печать на письмах хазарскому кагану, отправляемых византийской имперской канцелярией, весила больше, чем печати на письмах папе или императору Запада. Несмотря на формальное запрещение византийским императорам брать в жены варварских принцесс, дочери хазарского короля (кагана) нередко садились на трон в Константинополе. Император Леон IV носил прозвище «Хазар», в память матери.
Русские школьники более 150 лет знакомятся со словом «хазар» по стихотворению Пушкина «Песнь о вещем Олеге» (1822). Поэт рассказывает об одном из первых русских князей Олеге, который собирается отомстить «неразумным хазарам»: за «буйный набег» князь собирается сжечь села и поля врага. Нормальное — для своего времени — поведение одной и другой стороны. Русские историки не питали к хазарам никаких особых чувств вражды, не имея для этого, казалось, специальных оснований. Ключевский сообщает: «Хазарское иго было для днепровских славян не особенно тяжело и не страшно. Напротив, лишив восточных славян внешней независимости, оно доставило им большие экономические выгоды. С тех пор для днепровцев, послушных данников хазар, были открыты степные речные дороги, которые вели к черноморским и каспийским рынкам»7.
Медиевист Ю.В. Готье рассказывает: «Благожелательное отношение к покоренным народам и религиозная терпимость позволили хазарам создать и сохранить на протяжении четырех веков большое государство, которое от Крыма до Яика (река Урал) не имело никаких естественных границ. Их лучшим средством обороны был внутренний пакc хазарика, который царил в эту эпоху от Каспийского моря до устья Днепра и от Кавказских гор до лесов средней России»8.
Отношения с хазарами (лучше сказать: отношение к хазарам) начинают портиться в конце 40-х годов XX в. Послевоенная сталинская политика, нацеленная на полную изоляцию страны от внешнего мира, опиралась на идеологию крайнего национализма.
Ее лозунгами были: утверждение русского превосходства, борьбы с «преклонением перед иностранщиной» и «космополитизмом» (иначе — еврейским влиянием). Хазарское государство оказалось идеальным объектом борьбы за правильное понимание прошлого, а тем самым и настоящего. В VIII в. хазарский каган Булан вместе с двором принял иудаизм. Отвергнув ислам, шедший от арабов, и христианство — религию Византии, каган выбрал нейтральную веру.
Событие, долгие века интересовавшее только историков, превратилось в руках советских идеологов в средство воспитания народа. В январе 1952 г. «Правда» опубликовала статью, безжалостно громившую работы проф. М.И. Артамонова, крупнейшего знатока древней русской истории, автора «Очерков по истории хазар», вышедших в 1936 г. В свое время взгляды М. Артамонова, говорившего, в частности, о влиянии хазар на Киевскую Русь, не обратили на себя внимание властей. 15 лет спустя ситуация изменилась. Проф. Артамонова, готовившего новое издание своей книги, обвинили в преуменьшении значения древней русской культуры, в фальсификации истории, в идеализации хазарского государства. «Хазарский каганат, конгломерат примитивных племен, не играл никакой положительной роли в создании Государства восточных славян», — утверждала «Правда». Переработанная «История хазар» М. Артамонова вышла только в 1962 г., сохранив следы вмешательства партийного органа. В ней появились выражения «паразитический класс еврейской окраски», «воинствующий иудаизм» и т.д.
В 1989 г. выходит монументальный труд Льва Гумилева «Древняя Русь и Великая степь». Автор — историк и этнолог — выбирает особый угол зрения — «рассмотрение ранней истории Древней Руси как последовательности русско-хазарских связей»9. Хазарская держава видится им, как место первой встречи двух этносов, которым предстоит позднее бороться на протяжении веков: евреев и славян (русских), воплощающих по мысли автора — зло и добро, болезнь и здоровье. «Трагедия хазарского этноса», — пишет Л. Гумилев, — объясняется тем, что хазары «были веротерпимы до полной неразборчивости»10. Такая «неразборчивость» дошла до того, что их каган принял иудейство, а это — сто лет спустя привело к гибели хазарскую державу, причем смертельный удар нанес ей киевский князь Святослав, разгромивший (965) столицу Хазарии — Итиль.