Петр задался мыслью дать лучшую организацию службе дворян и достиг этого таким образом: он со страшной строгостью привлекал дворян к отбыванию государственной службы и, как прежде, требовал бессрочной службы, пока хватало сил. Дворяне не должны были служить в армии и флоте; не более одной трети от каждой «фамилии» допускалось к гражданской службе, которая при Петре обособилась от военной. Подрастающих дворян требовали на смотры, которые часто производил сам государь в Москве или Петербурге. На смотрах или определяли в тот или другой род службы, или посылали учиться в русские и заграничные школы. Первоначальное образование сделано было обязательным для всех молодых дворян. Они должны были до 15 лет обучиться грамоте, цифири и геометрии в специально для того устроенных школах при монастырях и архиерейских домах. Уклонявшийся от обязательного обучения терял право жениться. Из указа о единонаследии от 23 марта 1714 г.: «…учить всех грамоте, а мужской пол и цыфирному счету, также и наукам, к которым приклонность будет, кто иметь». Поступая на службу, дворянин делался солдатом гвардии или даже армии. Он служил вместе с людьми из низших классов общества, которые поступали по рекрутским наборам. От его личных способностей и усердия зависело выбиться в офицеры; личная заслуга выдвигала в офицеры и простого крестьянина-солдата. Ни один дворянин не мог стать офицером, если не был солдатом; но всякий офицер, кто бы он ни был по происхождению, становился дворянином. Так, вполне сознательно Петр поставил основанием службу личную выслугу вместо старого основания – родовитости. Но это не было новостью, личная выслуга признавалась уже и в XVII в., Петр дал ей только окончательный перевес, и это пополнило ряды дворянства новыми дворянскими родами. Вся масса служилых дворян была поставлена в прямое подчинение Сенату вместо прежнего Разрядного приказа, и Сенат ведал дворянство через особого чиновника «герольдмейстера». Прежние дворянские «чины» были уничтожены (прежде они были сословными группами: дворяне московские, городовые, дети боярские). Вместо них появилась лестница служебных чинов (собственно должностей), определенная известной «Табелью о рангах» 1722 г. (приведена в таблице). Закон состоял из расписания новых чинов по 14 классам или рангам и 19 пояснительных пунктов к этому расписанию. К каждому классу порознь были приписаны вновь введенные чины воинские (в свою очередь подразделявшиеся на сухопутные, гвардейские, артиллерийские и морские); статские и придворные. Содержание пояснительных пунктов сводится к следующему. Принципы императорской крови имеют при всяких случаях председательство над всеми князьями и «высокими служителями российского государства». За этим исключением, общественное положение служащих лиц определяется чином, а не породой. За требование почестей и мест выше чина при публичных торжествах и официальных собраниях полагается штраф. Также полагается штраф и за уступку своего места лицу низшего ранга. Лица, состоявшие на иноземной службе, могут получить соответствующий чин не иначе как по утверждению за ними «того характера, который они в чужих службах получили». Сыновья титулованных лиц и вообще знатнейших дворян, хотя и имеют в отличие от других, свободный доступ к придворным ассамблеям, но не получают никакого чина, пока «отечеству никаких услуг не окажут, и за оные характера не получать». Гражданские чины, как и военные, даются по выслуге лет или по особым знатным – служебным заслугам. Каждый должен иметь экипаж и ливрею сообразные своему чину. Публичное наказание на площади, а равно и пытка, влекут за собой утрату чина, который может быть возвращен лишь за особые заслуги именным указом, публично объявленным. Замужние женщины «поступают в рангах по чинам мужей их» и подвергаются тем же штрафам за проступки против своего чина. Девицы считаются на несколько рангов ниже своих отцов. Все, получившие по 8 первых рангов, по статскому или придворному ведомству, причисляются потомственно к лучшему старому дворянству, «хотя бы и низкой породы были»; на воинской службе потомственное дворянство приобретается получением первого обер-офицерского чина, причем дворянское звание распространяется только на детей рожденных уже по получению отцом этого чина; если по получению чина детей у него не родится, он может просить о пожаловании дворянства одному из преждерожденных его детей. При введение в действие Табеля древние русские чины – бояре, окольничьи и т. п. – не были формально упразднены, но пожалование этим чинам прекратилось.
Таким образом, служба дворян стала правильнее и тяжелее; поступая в полки, они отрывались от местности, были регулярным войском; служили без перерывов, с редкими отпусками домой, и не могли укрываться легко от службы. Изменилась, словом, организация государственной повинности дворян, но существо повинности (военной и административной) осталось прежним.
Зато прочнее стало вознаграждение за службу. При Петре мы уже не видим раздачи поместий служилым людям; если кому-нибудь дается земля, то в вотчину, т. е. в наследственную собственность. Кроме того, законодательство Петра превратило и старые поместья в вотчины, расширив право распоряжаться ими. При Петре закон уже не знает различия между поместным и вотчинным владением: оно различается только по происхождению. Кто не может доказать право собственности на землю, тот вотчинник; кто помнит, что его наследственная земля принадлежит государству и отдана его предкам во владение, тот помещик. Но, превратив законом поместья в вотчины, Петр на вотчины смотрел как на поместья, считая их владениями, существующими в интересах государства. Прежде для государственной пользы не дозволялось дробить поместья при передаче их в потомство. Теперь Петр в тех же видах распространил это правило на вотчины. Указом о единонаследии от 23 марта 1714 г. он запретил дворянам дробить земельные владений при завещании сыновьям. «Кто имеет несколько сыновей, может отдать недвижимое одному из них, кому хочет»,- говорил указ. Лишь тогда, когда не было завещания, наследовал старший сын. Но помимо расширения землевладельческих прав, сделавших более прочным обладание поместьями, дворянство при Петре крепче завладело и крестьянами. Этот вопрос об отношении дворян к крестьянам приводит нас к общему вопросу о положении последних при Петре.
Мы уже видели, что созданное в XVII в. прикрепление крестьян к земле на практике в конце века перешло в личную зависимость крестьян от землевладельцев. Крестьяне, как холопы, продавались без земли. В то же время личные зависимые люди – холопы – по воле господ садились на пашню и своей жизнью и хозяйством ничем не отличались от крестьян. Правительство еще до Петра заметило таких холопов («задворных людей») и облагало их наравне с крестьянами государственными податями. Выходило так, что землевладельцы стремились сравнять крестьян с холопами, а правительство – холопов с крестьянами. Результатом этого было то обстоятельство, что и холопы и крестьяне чрезвычайно сблизились между собой на деле, хотя строго различались по закону. Петр застал это положение и смешал крестьянство с холопством в один податной и зависимый от землевладельцев класс.
Смешение крестьян и холопов произошло не на основании прямого об этом закона, а как следствие податной реформы Петра. До Петра прямые подати взимались или с обработанной земли, или со двора. Петр вместо поземельной и подворной подати ввел подушную. По новейшим исследованиям, это произошло так: Петр желал разместить армию на постоянные квартиры в различных губерниях и содержание полков возложить на население того округа, где стоял полк. Для этого признано было нужным сосчитать сумму, необходимую для содержания полка; перечислить всех податных лиц в округе и рассчитать, сколько каждое лицо повинно было внести денег на содержание войска. С1718 по 1722 г. г. проводилась перепись податного населения и ее проверка – «ревизия»; сперва писали крестьян и холопов пахотных, потом стали писать в «сказки» и непахотных зависимых людей; наконец, стали записывать и гулящих (не приписанных к сословиям) людей. Эта перепись получила официально название «ревизских душ». Всякая ревизская душа облагалась одинаковой податью, а ответственность в исправном поступлении подати возлагалась на землевладельца. Таким образом, землевладелец получал совершенно равную власть и над крестьянином, и над холопом.
Проведенная ревизия и связанная с ней податная реформа имели троякое значение: финансовое, социальное и полицейский. Финансовое значение состояло в том, что она позволила перейти от подворного обложения к подушному.
На крестьян было возложено содержание армии, а на посадских – флота. Крестьяне-налогоплатильщики платили 74 копейки, а налог с посадских составлял 1 рубль 14 копеек.
В целом доход государства по смете 1724 г. по сравнению с 1680 г. увеличился в три раза. Но это не значит, что налоговый гнет давил с тройной силой: на рост доходов немаловажное влияние оказывало значительное увеличение численности налогоплательщиков, а также возросшие поступления от развивавшихся промышленности и торговли.
Социальное значение податной реформы состояло в том, что она стала важнейшей после Уложения 1649 г. вехой в развитии крепостного права. Если Уложение оформило крепостное право для основной массы сельского населения, то податная реформа распространила крепостную зависимость на слои населения, которые либо были свободными (гулящие люди), либо имели возможность обрести свободу после смерти господина (холопы). И те и другие становились навечно крепостными.
Третий аспект ревизии – полицейский – состоял во введении в стране паспортной системы. Каждый крестьянин, уходивший на заработки дальше 30 верст от постоянного места жительства, должен был иметь паспорт с указанием срока возвращения домой. Паспортная система затрудняла перемещение сельского населения и на долгие годы затормозила формирование рынка рабочей силы. Она облегчила борьбу с бегством, в чем и состояло ее главное назначение: всякий, кто не имел паспорта, подлежал задержанию и выяснению личности в воеводской канцелярии.