Таким образом, царь отступил от трактата, начав переговоры с турецкими властями. В декабре 1786 года Ираклий написал Павлу Потемкину: „…а чтоб мы не дошли до сущей крайности, то для сего отправляем двух князей к паше для утверждения договоров“[6].
Потемкин был крайне встревожен: „…крайне скорбля, что ваше высочество и советы вельмож ваших попускаются на готовность выполнить требования Солеймана паши Ахалцихского…покорно прошу ваше высочество рассмотреть всех требований Солеймана паши, цель и всех его к вам отношений. С самих пор, как начал он иметь с вашим высочеством переписку, его требования были в следующем: 1. Оболщая разными мнимыми выгодами поколебать верность вашу к России; 2-е Чтобы вывести войска Российския из Грузии и избавясь от грозных защитников, обножить оную от обороны; ибо естли войски наши не были бы им грозны, не имел бы он надобности искать их вывода из Грузии … советую для пользы вашей убедительно прошу не отдавать паше аманатов, ибо этим оскорбите вы зависимость вами клятвенно утвержденную и навлечете вред собственному царству вашему“.[7]
Но, несмотря на предупреждения П. Потемкина, условия 4 артикула Георгиевского трактата, царь Ираклий заключил с пашой договор, который был ратифицирован султаном летом 1787 года (как раз во время войны России и Турции). С этого момента Георгиевский трактат утратил силу. Русские войска должны были покинуть Грузию, 26 октября 1787 года русские войска находились уже во Владикавказе. Эта точка зрения озвучена, в частности, в статье А.Епифанцева[8].
3.2. Версия № 2
Согласно второй версии, Россия вывела войска потому, что пошла на уступки Турции. Не желая на тот момент доводить дело до войны, она вывела батальоны, отослала из Петербурга грузинского посла и согласилась срыть укрепления Владикавказа. Факт срытия укреплений — сильный аргумент в пользу второй версии, ибо не вяжется с первой.
А. В. Потто пишет примерно о том же:
Два батальона, оставленные в Грузии, не могли принести существенной пользы в случае нового вторжения неприятеля, а только сами легко могли пасть жертвой его. И так как усилить их решительно было нечем, то полковнику Бурнашеву приказано было оставить Тифлис и возвратиться на Линию. В то же время и все устроенные Потемкиным укрепления по дороге в Грузию были уничтожены. Первая попытка России прочно утвердиться в Грузии окончилась, таким образом, неудачей.[9]
Этой же версии придерживается Д.Жуков.[10] З. Д. Авалов пишет, что Россия сочла более надежным, чтобы Грузия обезопасила себя „посредством возобновления прежних своих союзов, разрушившихся единственно пребыванием в стране российских войск“. Иными словами, на тот момент Георгиевский трактат оказался для России невыгоден.
Согласно первой версии, царь Грузии нарушил Георгиевский трактат и, тем самым, оставил Грузию без защиты от войск Ага-Магомед хана. На самом деле трактат действовал ещё осенью 1795 года. 4 сентября 1795 года Екатерина велела „подкрепить царя Ираклия, яко вассала Российского против неприязненных на него покушений, положенными по трактату с ними двумя полными батальонами пехоты“. Через 8 дней Тбилиси был разрушен войсками Ага-Магомед хана. Генерал Гудович получил приказ императрицы только 1 октября.
Ага Мохаммед-хан к 1795 году как раз успел объединить Иран и победить своих соперников, и встал вопрос о том, чтобы вернуть Ирану Грузию, которая фактически отделилась от него по факту подписания Георгиевского трактата. Ага-Мухаммед предлагал Ираклию вернуться в подданство Ирана на выгодных условиях, но тот отказал. Уже после разрушения Тбилиси, Ага-Мухаммед предлагал Ираклию подчиниться, обещая в ответ вернуть всех пленников, и передать под власть Ираклия весь Азербайджан.
По многократным просьбам царя Ираклия, Россия направила в апреле 1796 года 13-тысячный Каспийский корпус под командованием генерал-поручика В. А. Зубова из Кизляра в азербайджанские провинции Ирана. Целью было не столько спасение Грузии, сколько „освобождение“ Ирана от „бунтовщика“ Ага Мохаммед-хана. Вдохновителем похода был Валериан Зубов. Разорение Тбилиси было одним из поводов к войне. 10 мая был штурмом взят Дербент, 15 июня без боя заняты Баку и Куба́. В ноябре русские войска достигли слияния рек Кура и Аракс. Однако, 6 ноября 1796 года Екатерина скончалась, и с ней ушли в прошлое проекты завоевания Ирана. В Грузии остался только небольшой отряд генерала Римского-Корсакова, но и тот в начале 1797 года был отозван. „Грузия опять была предоставлена ее собственной участи, и только смерть аги Мохаммеда избавила ее от нового страшного нашествия.“[9]
Согласно Ясскому мирному договору, завершившего русско-турецкую войну 1787—1792 годов, Турция отказывалась от претензий на Грузию и обязывалась не предпринимать каких-либо враждебных действий в отношении грузинских земель.
В 1799 году в Картли-Кахети вступил русский полк генерала Лазарева. С ним прибыл российский официальный представитель при дворе Георгия XII — Коваленский. В 1799 глава закавказской экспедиции, организованной Бергколлегией, граф Аполлос Аполлосович Мусин-Пушкин по разрешению императора Павла I, вступил в переговоры с грузинским царем Георгием XII, при которых установил „искреннее желание как самого царя… (так и) всех сословий народа грузинского“ присоединиться к России.
Письмо царя Картли-Кахети Георгия XII своему послу Гарсевану Чавчавадзе от 7 сентября 1799 года:
„Предоставьте им все мое царство и мое владение, как жертву чистосердечную и праведную и предложите его не только под покровительство высочайшего русского императорского престола, но и предоставьте вполне их власти и попечению, чтобы с этих пор царство картлосианов считалось принадлежащим державе Российской с теми правами, которыми пользуются находящиеся в России другие области“[11].
В Петербурге грузинское посольство 24 июня 1800 года передало коллегии иностранных дел проект документа о подданстве. Первый пункт гласил: царь Георгий XII „усердно желает с потомством своим, духовенством, вельможами и со всем подвластным ему народом однажды навсегда принять подданство Российской империи, обещаясь свято исполнять все то, что исполняют россияне“[12].
4. Манифест Павла I
Осенью 1800 года грузинская делегация сделала попытку предложить России проект более тесного единения. 17 ноября князь Чавчавадзе подал от имени царя Георгия ноту и „просительные пункты“. Это предложение было рассмотрено в Коллегии иностранных дел и 19 ноября одобрено императором по всем пунктам.
На аудиенции граф Ростопчин и С. Л. Лашкарев объявили грузинским послам, что император Павел I, принимает в вечное подданство царя и весь народ грузинский и согласен удовлетворить все просьбы Георгия, „но не иначе, как тогда, когда один из посланников отправится обратно в Грузию объявить там царю и народу о согласии русского императора, и когда грузины вторично заявят грамотою о своем желании вступить в подданство России“[13].
23 ноября 1800 года император отдал рескрипт на имя Георгия XII о принятии его царства в подданство России, далее он писал „нам изъявленное, приняли мы с высокомонаршим нашим благоволением и удостоев также всемилостливейшей опробации нашей о прошениях ваших к принятию вас в подданство Наше“[14].
Георгию было обещано оставить за ним царские права до конца жизни. Однако после его смерти русское правительство было намерено утвердить Давида Георгиевича генерал-губернатором с титулом царя, а Грузию причислить к числу русских губерний под названием царство Грузинское.
Все шло к двустороннему соглашению, которое могло бы стать юридически безупречным решением вопроса. Однако, за 2 дня до аудиенции последовал императорский рескрипт генералу Кноррингу. Ему было велено ввести войска в Грузию а, в случае кончины царя Георгия, не назначать преемника вплоть до особого приказа. Данное распоряжение шло вразрез с принципами трактата 1783 года, который оставлял вопрос назначения наследника в компетенции царя Грузии. 18 декабря, ещё до прибытия послов в Грузию, был подписан манифест о присоединении Грузии. Таким образом вопрос был решен в одностороннем порядке, ещё до смерти царя Георгия, которая последовала 28 декабря.
Послы с „пунктами“ прибыли в Грузию в начале января, и 15 января царевич Давид опубликовал воззвание: „высочайше повелено мне приблизиться к трону Грузии по наследству, в звании правителя оной.“ 18 января в петербурге был обнародован манифест Павла I. Сам текст манифеста составлен несколько туманно и неконкретно, без упоминания судьбы грузинской династии.
Сим объявляем императорским нашим словом, что по присоединении Царства Грузинского на вечные времена под державу нашу не только предоставлены и в целости будут \…\ все права, преимущества и собственность законно каждому принадлежащая, но что от сего времени каждое состояние народное вышеозначенных областей имеет пользоваться теми правами, вольностями, выгодами и преимуществами, каковыми древние подданные Российские по милости наших предков и Нашей наслаждаются под покровом Нашим.[3]
16 февраля 1801 года В Сионском соборе на русском и грузинском языках был зачитан манифест о присоединении Грузии к России на вечные времена. 17 февраля в армянской соборной церкви всем армянам торжественно был объявлен этот манифест.
5. Вопрос о присоединении при Александре I
В марте 1801 года у власти оказался Александр I, и ему сразу же пришлось решать вопрос, связанный с присоединением. И если при Павле на этот вопрос смотрели с точки зрения государственного интереса, то Александр (и его Негласный комитет) рассматривал его с точки зрения права. Будучи в то время сторонником честной политики, Александр крайне негативно отнесся к акту присоединения, у которого не было никакой правовой основы. Но проблема состояла в том, что манифест Павла уже был зачитан и присоединение уже фактически началось. В виду его сомнений, вопрос о Грузии был вынесен на обсуждение Государственного Совета, который в то время назывался Непременный совет.