Хотя археологическая периодизация всецело основана на технологическом критерии и не дает полного представления о развитии производства в целом, ее создание явилось крупным научным достижением. Она позволила судить о развитии орудий труда, а тем самым в известной мере и о развитии общественных отношений. В то же время археологическая периодизация обладает большим недостатком: она не универсальна. Вначале, с развертыванием археологических раскопок за пределами Европы, выяснилась невозможность увязки выделенных на различных континентах и территориях культур и фаз, т. е. региональных периодизаций. Затем это коснулось более крупных стадий и - даже веков. Было установлено, что из-за различий в природной среде однотипные по уровню развития общества могут пользоваться или не пользоваться железом, бронзой, а в отдельных случаях и камнем. Археологическая периодизация лишилась общего признания. Отдельные археологии за рубежом стали различным образом комбинировать в своих схемах периодизации эпохи геологического развития Земли, этапы биологической эволюции человека и ступени хозяйственного прогресса. Другие археологи, и в том числе отечественные, скептически относясь к таким эклектическим сочетаниям, продолжают совершен-ствовать археологические схемы, однако по большей части ограничивая их теми или иными региональными рамками. В целом археологическая периодизация превратилась из глобальной в совокупность региональных, но и в таком виде она сохраняет немалое значение.
Более ограничена по своим целям палеоантропологическая (пале-антропологическая) периодизация первобытной истории, основанная на критерии биологической эволюции человека. Это выделение эпох существования древнейшего, древнего и ископаемого современного человека, т. е. архантропа*, палеоантропа (палеантропа)* и неоантропа*. Систематика собственно людей, выделяемых как семейство гоминид* или подсемейство гоминин*, их родов и видов, а также их наименований, очень разнится у разных исследователей. Наиболее спорно периодизационное место так называемого человека умелого, в котором одни исследователи видят еще предчеловека, другие —уже человека. Тем не менее, палеоантропологическая периодизация в своей наиболее устоявшейся части перекликается с археологической периодизацией первобытности.
Особый аспект периодизации первобытной истории состоит в подразделении ее на историю первобытных обществ, существовавших
до появления первых цивилизаций, и обществ, сосуществовавших с этими и позднейшими цивилизациями. В литературе они различаются как, с одной стороны, преистория, с другой—прото-*, пара-* или этноистория*, под которыми понимаются не только разделы науки, но и изучаемые ими эпохи. Но это главным образом источниковедческое различение: преистория изучается преимущественно археологически, протоистория —также и с помощью письменных сведений соседствующих с первобытными обществами цивилизаций, т. е. собственно исторически. Между тем выделение тех и других обществ имеет и содержательно-историческое значение. И те и другие относятся к одному общественно-экономическому строю, так как критерием принадлежности к нему является способ производства, а не эпоха его существования. Однако они не тождественны по степени самостоятельности своего развития: как правило, первые испытывали меньше сторонних влияний, чем вторые. Поэтому в последнее время некоторые отечественные исследователи различают их как апополитейные* первобытные общества (АПО) и синполитейные* первобытные общества (СПО).
При всей важности специальных периодизаций первобытной истории ни одна из них не в состоянии заменить общей (исторической) периодизации древнейшего прошлого человечества, разработка которой ведется уже более столетия, главным образом по этнологическим и археологическим данным.
Первая серьезная попытка в этом направлении была предпринята выдающимся американским этнологом Л.Г. Морганом. Использовав установившееся в 18 в. членение исторического процесса на эпохи дикости, варварства и цивилизации и основываясь главным образом на критерии уровня развития производительных сил («производства средств к жизни»), он выделил в каждой из названных эпох низшую, среднюю и высшую ступени. Низшая ступень дикости начинается с появления человека и членораздельной речи, средняя —с возникновения рыболовства и применения огня, высшая —с изобретения лука и стрел. Переход к низшей ступени варварства знаменуется распространением керамики, к средней —освоением земледелия и скотоводства, к высшей — внедрением железа. С изобретением иероглифического* или алфавитного письма начинается эпоха цивилизации.
Эта периодизация была заимствована Ф. Энгельсом, который в то же время положил начало ее пересмотру. Он обобщил периодизацию Моргана, определив эпоху дикости как время присваивающего, а эпоху варварства — как время производящего хозяйства. Он подчеркнул также качественное своеобразие начального, соответствующего низшей ступени дикости этапа первобытной истории как своего рода формативного периода «человеческого стада». Такое же качественное своеобразие заключительного этапа первобытной истории, соответствующего высшей ступени варварства, было намечено им в особой главе («Варварство и цивилизация») его работы «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Недоучет в схеме Моргана принципиальных граней, отделяющих этап зрелости первобытного общества от этапов его становления и упадка, и значительное расширение в дальнейшем фактического материала сделали необходимой разработку новой исторической периодизации первобытной истории.
Ряд таких периодизаций был предложен в отечественной науке в довоенные и особенно в послевоенные годы, но даже наиболее продуманные из них не выдержали проверки временем. В частности, выяснилось, что применение в качестве критерия периодизации первобытной истории только уровня развития производительных сил ведет к теоретическим неувязкам. Так, даже создатели некоторых цивилизаций еще не знали производственного применения металлов, между тем как часть позднепервобытных племен уже освоила плавку железа. Чтобы выйти из этого противоречия, пришлось бы учитывать уровень не столько абсолютных, сколько относительных производительных сил, а тем самым в конечном счете отказаться от монистического принципа периодизации. Поэтому ученые, и прежде всего этнологи, обратились к критерию, на котором основано членение всего исторического процесса: различиям в способе производства и, в частности, в формах производственных отношений. В связи с этим была предпринята попытка проследить развитие форм первобытной собственности, что привело к выделению, помимо этапа первобытного человеческого стада, этапов первобытной родовой общины и первобытной соседской общины.
Дальнейшее изучение первобытной экономики позволило выявить важные различия в отношениях распределения и собственности на основных стадиях развития первобытной общины. В раннепервобытной общине, ведшей присваивающее хозяйство и получавшей главным образом лишь жизнеобеспечивающий продукт, господствовали уравнительное распределение и общая собственность; каждый член общины имел право на долю произведенного продукта независимо от того, участвовал ли он в его производстве. В позднепервобытной общине, перешедшей к производящему или высокоспециализированному присваивающему хозяйству и получавшей относительно регулярный избыточный* продукт, наряду с уравнительным получило развитие трудовое распределение, при котором часть продукта поступала в распоряжение отдельных членов общины, и наряду с общей развилась личная собственность. Теоретический анализ позволил также определить предшествовавшую первобытной общине форму как праобщину (первобытное человеческое стадо), а сменившую эту общину форму как первобытную соседскую (протокрестьянскую) общину. Исследование первобытной экономики продолжается, но и то, что уже сделано,
показало действенность принятого критерия общей периодизации первобытной истории и правомерность отождествления основных этапов этой истории с основными типами развития первобытной общины.
Этот типологический ряд—праобщина (первобытное человеческое стадо), раннепервобытная и позднепервобытная, первобытная соседская (протокрестьянская) общины — и соответствует основным этапам первобытной истории. Однако таксономия некоторых этапов остается спорной, из-за чего их количество у разных ученых неодинаково. Их четыре, если рассматривать два средних как однопорядковые с первым и последним. Такая периодизация позволяет полнее учитывать важный рубеж, разделяющий эпохи присваивающего и производящего хозяйств. Их три, если рассматривать два средних как субэтапы одного этапа первобытной общины. Такая периодизация хорошо отражает то обстоятельство, что социально-экономические последствия перехода от присваивающего к производящему хозяйству сказались не сразу и позднепервобытные общины долгое время мало отличались от раннепервобытных.