Представители пророссийской ориентации забили тревогу [5]. Метрополит Семашко предупредил правительство об опасности принятого им курса. Однако события продолжали развиваться в том же направлении. Стали появляться тайные склады революционной литературы и оружия. В Вильно брошюры революционного содержания продавались открыто. Из дворянских кругов недовольство правительством перекинулось на другие городские слои. Хорошим тоном, особенно среди молодежи, стало считаться демонстрация своей оппозиционности властям. В 1861 г. за участие в революционных выступлениях в Белыничах и Орше был исключен студент Ульяновский. Тогда более 50 студентов явились к директору и заявили, что и они покинут институт. Расследования, проведенные полицией, показали, что горецкие студенты имели переписку со студентами университетских городов, собирались в отдельные группы и пели революционные песни. Имея оружие, студенты выезжали за город и тренировались там в стрельбе, готовясь к будущим боям [4].
Представители высшего виленского общества перестали посещать вечера даже у генерал-губернатора Назимова. В костелах распевались революционные гимны. По примеру Польши в городах Беларуси начались манифестации, которые готовились заранее [7]. Обычным явлением стало распространение антироссийских воззваний в городах, учебных заведениях, поругание имперской символики и, наоборот, вывешивание на домах польской.
Осенью 1861 г. широко распространялся проект адреса литовского дворянства государю с просьбой присоединить Литву (вместе с белорусскими землями) к Польше. Рогачевский предводитель дворянства Богуш от имени дворян Могилевской губернии подал верховным властям прошение. В нем высказывались пожелания: о возвращении этому сословию привилегий, которыми оно пользовалось при польских королях; о введение в делопроизводство польского языка и его изучении; о введении польского судопроизводства; о присоединении Могилевской губернии к Литовским губерниям и к Виленскому учебному округу; об открытии в Вильно университета. Предлагалось также дать полную свободу всем христианским вероисповеданиям. По существу власть в западных губерниях уходила из рук Российского правительства [6].
Значительную роль в возбуждении недовольства правительством сыграло католическое духовенство, которое начало активно внедрять в широкие массы верующих идеи независимости и возрождения былого могущества Речи Посполитой. Эта деятельность активизировалась после разгрома в феврале 1862 г. демонстрации в Варшаве, в результате чего погибло несколько человек. В костелах Беларуси служили панихиды по убитым, отдельные жители стали носить одежду с траурными элементами в сочетании с эмблемами в польском патриотическом стиле. Как напоминание о варшавской демонстрации, во время которой у одного из участников было сломано распятие, носились пояса, броши, браслеты, пуговицы с изображением переломанного креста. Мужчины вместо шляп стали носить конфедератки и гарибальдийки. В костелах исполнялись польские патриотические гимны. Этим явно выражалось негативное отношение к российским властям, высказывалась надежда на возрождение Речи Посполитой.
2. Восстание 1863–1864 годов
В этих условиях началось восстание. Революционно-демократическое движение в Белоруссии в 60-х гг. 19 в. являлось составной частью общероссийской борьбы против царизма иодним из важных событий политической истории Беларуси [1]. Во главе восстания стояли так называемые разночинцы, выходцы из средних социальных слоев, воспитанные на революционно-демократических идеях, ярко пропагандировавшихся талантливыми русскими мыслителями и публицистами А. Герценым, Н. Чернышевским, М. Бакуниным, Н. Огаревым, Н. Добролюбовым [5]. Политическая суть их взглядов состояла в необходимости свержения самодержавия, ликвидации помещичьего землевладения, передачи земли и всех средств производства народу, установления народовластия на основе свободного волеизъявления, создания нового справедливого общественного строя путем реформированной крестьянской общины. Пути достижения этих целей виделись революционным демократам во всероссийской крестьянской революции, посредством которой и должны были решиться все эти задачи.
Революционные идеи были восприняты молодыми выходцами из Беларуси, преимущественно студентами, которые обучалсь в гражданских и военных учебных заведениях городов центральной России. Во второй половине 50-х гг. они создали несколько подпольных кружков, общее руководство которыми осуществляли офицеры российского Генерального штаба З. Сераковский и Я. Домбровский [6].
С конца 1862 г. руководство подготовкой, а затем и ходом восстания на Беларуси возглавил К. Калиновский, шляхтич по происхождению, уроженец д. Мостовяны Гродненского уезда. После окончания юридического факультета Петербургского университета в марте 1861 года он возвратился на родину и начал создавать революционную организацию, в которую вошли В. Врублевский, Ф. Рожанский, И. Милевич, С. Сангин, Э. Заблоцкий и др. Летом 1862 г. К. Калиновский стал членом, а в октябре этого же года – председателем литовского провинциального комитета в Вильно, своеобразного центра в Беларуси и Литве по подготовке вооруженного восстания. В него входили капитан Генерального штаба Л. Звеждовский, юрист Э. Вериго, врач Б. Длусский, помещик З. Чехович, инженерный офицер Я. Козела.
Литовский провинциальный комитет работал во взаимодействии с Варшавским Центральным национальным комитетом, созданным в 1861 г. «красными» для подготовки восстания [3]. В него входили так называемые «белые» и «красные». «Белые» объединяли средних и крупных помещиков, богатых купцов и предпринимателей, которые надеялись добиться лишь независимости или автономиии Польши при дипломатической поддержке западноевропейский государств. Демократическое течение, получившее название «красных», включало крестьян, ремесленников, представителей малоземельной и безземельной шляхты, разночинную интеллигенцию, мелких чиновников, низшего духовенства. Оно делилось на два крыла. Правые стояли за то, чтобы путем всеобщего восстания создать независимую Польшу в границах 1772 г., передать в собственность крестьян ту землю, которой они пользовались, а помещиков вознаградить из государственной казны за земли, отошедшие к крестьянам. Они выступали за уважение национальных прав белорусов, украинцев, литовцев, за объявление всех равными перед законом. Левое крыло агитировало за безвозмездную ликвидацию помещичьего землевладения, за совместные выступления всех народов против их общего врага – царского самодержавия, за право национального самоопределения народов. Этих позиций придерживался и К. Калиновский [6].
К лету 1862 г. он вместе с В. Врублевским и Ф. Рожанским создал подпольную типография и начал издавать на белорусском языке (латинским шрифтом) первую в стране революционно-демократическую газету «Мужыцкая праўда» [5]. В 1862 г. вышло 6 номеров этой газеты, которые широко распространялись преимущественно в Гродненской, а также в Минской, Виленской и Витебской губерниях. Последний, 7 номер вышел в 1863 г. уже во время восстания. Газета была оригинальным восстанием в том смысле, что актуальные и сложные общественно-политические проблемы освещались кратко, ясно и понятно, с использованием народного разговорного языка. Газету, как и свои «Письма из-под виселицы», написанные в тюрьме, Калиновский адресовал трем категориям читателей: прежде всего крестьянам, затем верующим униатской церкви, а также тем, кто сохранял белорусский язык и дискриминировался царскими властями. Все пропагандистские акции сводились к одному – жизнь в Речи Посполитой была неизмеримо лучше, чем под российскими царями [6].
Газета вскрывала крепостническую сущность реформ [3], стремилась убедить крестьян, что царь и проведенная им в 1861 г. реформа, отмена крепостного права, как и вся его политика, защищают интересы помещиков. Она исходила из идеи, что крестьяне сами должны завоевать свободу и построить новый общественный порядок. Здесь уместно привести образец пропаганда К. Калиновского, отражающей как политическую суть его воззрений, так и оригинальность изложения: «Шэсть лет ужо мінула, як пачалі гаварыць аб свабодзе мужыцкай. Гаварылі, талкавалі і пісалі многа, а нічага не зрабілі. А гэты маніфэст, што цар з сэнатам і з панамі для нас напісаў, то такі дурны, што чорт ведае, да чаго ён падобны, - ніякай ў ім нема праўды, няма з яго для нас карысці»; «…нам не маніхвестаў, а вольнасці патрэбна – і то вольнасці не такой, якую нам цар захоча даці, но якую мы самі, мужыкі, памеж сабою зробімо»; «у нас, дзяцюкі, адно вучаць у школах, каб ты знаў чытаці па-маскоўску, а то для таго, каб цябе зусім перарабілі на маскаля… ніколі не пашуеш і слова па-польску, па-літоўску да па-беларуску, як народ таго хоча». Обращая внимание читателей на тяжесть рекрутской повинности, Калиновский писал, что в Речи Посполитой, «калі мужыкі часамі захацелі ісці на вайну, дык зараз з іх здымалі мужыцтва, ды і паншчыну, давалі зямлю, а ўсю вёску рабілі шляхтаю» [6].
Позаимствованное у декабриста П. Пестеля кредо К. Калиновского – «не народ для правительства, а правительство для народа» – стало принципом деятельности и целью борцов за интересы народа [5]. Однако прямых призывов к захвату помещичьих земель, к борьбе за государственную самостоятельность Беларуси газета не содержала. Нет их и в других воззваниях и приказах К. Калиновского, опубликованных во время восстания. Возможно, это объясняется тем, что в Варшавском Центральном национальном комитете, в формальном подчинении которого находился Литовский провинциальный комитет, руководство захватили «белые», т.е. представители крупных польских землевладельцев и буржуазии, отстаивавших свои интересы и категорически отрицавших права белорусов, украинцев и литовцев на политическое и национальное самоопределение. Известны принципиально острые конфликты К. Калиновского и других членов ЛПК с комиссаром Варшавского ЦНК в Вильно Н. Дюлераном. В конце 1862 г. в Варшаве проходили переговоры об установлении равноправных отношений между обоими комитетами, прерванные началом восстания в Польше. Варшавский комитет, как отмечал К. Калиновский, принял решение о нем без учета «интересов Литвы» [6].