Политрук не собьется, не оговорится. Он никогда не расскажет мальчикам, что люди тут сидят и просто за веру в Бога, и просто за жажду правды, и просто за любовь к справедливости. И еще - ни за что вообще.
Вся сила системы в том, что нельзя человеку просто говорить с человеком, а только через офицера и политрука.
Вся сила этих мальчиков - в их незнании.
Вся сила лагерей - в этих мальчиках. Краснопогонниках. Убийцах с вышек и ловцах беглецов.
Вот одна такая политбеседа по воспоминаниям тогдашнего конвоира (Ныроблаг): "Лейтенант Самутин - узкоплечий, долговязый, голова приплюснутая с висков. Напоминает змею. Белый, почти безбровый. Знаем, что прежде он самолично расстреливал. Сейчас на политзанятиях читает монотонно: "Враги народа, которых вы охраняете - это те же фашисты, нечисть. Мы осуществляем силу и карающий меч Родины и должны быть твердыми. Никаких сантиментов, никакой жалости".
И вот так-то формируются мальчики, которые упавшего беглеца стараются бить ногой непременно в голову. Те, кто у седого старика в наручниках выбивают ногою хлеб изо рта. Те, кто равнодушно смотрят как бьется закованный беглец о занозистые доски кузова - ему лицо кровянит, ему голову разбивает, они смотрят равнодушно. Ведь они - карающий меч Родины, а он, говорят, - американский полковник.
Уже после смерти Сталина, уже вечно-ссыльный, я лежал в обычной вольной ташкентской клинике. Вдруг слышу: молодой узбек, больной, рассказывает соседям о своей службе в армии. Их часть охраняла палачей и зверей. Узбек признался, что конвоиры тоже были не вполне сыты, и их зло брало, что заключенные, как шахтеры, получают пайку (это за 120%, конечно), немного лишь меньшую их честной солдатской. И еще их злило, что им, конвоирам, приходится на вышках мерзнуть зимой (правда в тулупах до пят), а враги народа, войдя в рабочую зону, будто на весь день рассыпаются по обогревалкам (он и с вышки мог бы видеть, что это не так) и там целый день спят (он серьезно представлял, что государство благодетельствует своих врагов).
Интересный вышел случай! - посмотреть на Особлаг глазами конвоира! Я стал спрашивать, что ж это были за гады и разговаривал ли с ними мой узбек лично. И вот тут он мне рассказал, что все это узнал от политруков, что даже "дела" им зачитывали на политбеседах. И эта неразборчивая его злоба, что заключенные целый день спят, тоже конечно, утвердилась в нем не без того, чтобы офицеры кивали согласительно.
О, вы, соблазнившие малых сих!.. Лучше бы вам и не родиться!..
Рассказал узбек и о том, что рядовой солдат МВД получает 230 рублей в месяц (в 12 раз больше, чем армейский! Откуда такая щедрость? Может быть, служба его в 12 раз трудней?), а в Заполярьи даже и 400 рублей - это на срочной службе и на всем готовом.
И еще рассказывал случаи разные. Например, товарищ его шел в оцеплении и померещилось ему, что из колонны кто-то хочет выбежать. Он нажал спуск и одной очередью убил пятерых заключенных. Так как потом все конвоиры показали, что колонна шла спокойно, то солдат понес строгое наказание: за пять смертей дали ему пятнадцать суток ареста (на теплой гауптвахте, конечно).
А уж этих-то случаев кто не знает, кто не расскажет из туземцев Архипелага!.. Сколько мы знали их в ИТЛ: на работах, где зоны нет, а есть невидимая черта оцепления - раздается выстрел, и заключенный падает мертв: он переступил черту, говорят. Может быть вовсе не переступил - ведь линия невидимая, а никто второй не подойдет сейчас ее проверить, чтобы не лечь рядом. И комиссия тоже не придет проверять, где лежат ноги убитого. А может быть он и переступил - ведь это конвоир может следить за невидимой чертой, а заключенный работает. Тот-то зэк и получает эту пулю, кто увлеченней и честней работает. На станции Новочунка (Озерлаг) на сенокосе - видит в двух-трех шагах еще сенцо, а сердце хозяйское, дай подгребу в копенку - пуля! И солдату - месяц отпуска!
А еще бывает, что именно этот охранник именно на этого заключенного зол (не выполнил тот заказа, просьбы), - и тогда выстрел есть месть. Иногда с коварством: конвоир же и велит заключенному что-то взять и принести из-за черты. И когда тот доверчиво идет - стреляет. Можно папиросу ему туда бросить - на, закури! Заключенный пойдет и за папиросой, он такой, презренное существо.
Зачем стреляют? - это не всегда поймешь. Вот в Кенгире, в устроенной зоне, днем, где никаким побегам не пахнет, девушка Лида, западная украинка, управилась между работой постирать чулки и повесила их сушить на откосах предзонника. Приложился с вышки - и убил ее наповал. (Смутно рассказывали, что потом и сам хотел с собой кончить.)
Зачем! Человек с ружьем! Бесконтрольная власть одного человека - убить или не убить другого!
А тут еще - выгодно! Начальство всегда на твоей стороне. За убийство никогда не накажут. Напротив, похвалят, наградят, и чем раньше ты его угрохал, еще на половине первого шага - тем выше твоя бдительность, тем выше награда! Месячный оклад. Месячный отпуск. (Да станьте же в положение Командования: если дивизион не имеет на счету случаев проявленной бдительности, - то что это за дивизион? что у него за командиры? или такие зэки смирные, что надо сократить охрану? Однажды созданная охранная система требует смертей!)
И между стрелками охраны возникает даже дух соревнования: ты убил и на премию купил сливочного масла. Так и я убью и тоже куплю сливочного масла. Надо к себе домой съездить, девку свою полапать? - подстрели одно это серое существо и езжай на месяц.
Все эти случаи хорошо мы знали в ИТЛ. Но в Особлагах появились вот такие новинки: стрелять прямо в строй, как товарищ этого узбека. Как в Озерлаге на вахте 8 сентября 1952 года. Или с вышек по зоне.
Значит - так их готовили. Это - работа политруков.
В мае 1953 года в Кенгире эти сынки с автоматами дали внезапную и ничем не вызванную очередь по колонне, уже пришедшей к лагерю и ожидающей входного обыска. Было 16 раненых - но если бы просто раненых! Стреляли разрывными пулями, давно запрещенными всеми конвенциями капиталистов и социалистов. Пули выходили из тел воронками - разворачивали внутренности, челюсти, дробили конечности.
Почему именно разрывными пулями вооружен конвой Особлагов? Кто это утвердил? Мы никогда этого не узнаем...
Однако, как обиделся мир охраны, прочтя в моей повести, что заключенные зовут их "попками", и вот теперь это повторено для всего света. Нет, заключенные должны были их любить и звать ангелами-хранителями!
А один из этих сынков - правда, из лучших, не обиделся, но хочет отстоять истину - Владилен Задорный, 1933 года, служивший в ВСО (Военизированной стрелковой охране) МВД в Ныроблаге от своих восемнадцати до своих двадцати лет. Он написал мне несколько писем:
"Мальчишки не сами же шли туда - их призывал военкомат. Военкомат передавал их МВД. Мальчишек учили стрелять и стоять на посту. Мальчишки мерзли и плакали по ночам - на кой им черт нужны были Ныроблаги со всем их содержимым! Ребят не нужно винить - они были солдатами, они несли службу Родине и, хотя в этой нелепой и страшной службе не все было понятно (а что - было понятно?.. Или все или ничего, - А. С.), - но они приняли присягу, их служба не была легкой".
Искренне, правдиво. Задумаешься. Огородили этих мальцов кольями - присяга! служба Родине! вы - солдаты!
Но и - слаба ж была в них, значит, общечеловеческая закладка, да никакой просто, - если не устояла она против присяги и политбесед. Не изо всех поколений и не всех народов можно вылепить таких мальчиков.
Не главный ли это вопрос XX века: допустимо ли исполнять приказы, передоверив совесть свою - другим? Можно ли не иметь своих представлений о дурном и хорошем и черпать их из печатных инструкций и устных указаний начальников? Присяга! Эти торжественные заклинания, произносимые с дрожью в голосе и по смыслу направленные для защиты народа от злодеев - ведь вот как легко направить их на службу злодеям и против народа!
Вспомним, что собирался Василий Власов сказать своему палачу еще в 1937-м: ты один! - ты один виноват, что убивают людей! На тебе одном моя смерть, и с этим живи! Не было бы палачей - не было бы казней!
Не было бы конвойных войск - не было бы и лагерей!
Конечно, ни современники, ни история не упустят иерархии виновности. Конечно, всем ясно, что их офицеры виноваты больше; их оперуполномоченные - еще больше; писавшие инструкции и приказы - еще больше; а дававшие указание их писать - больше всех. <Это не значит, что их будут судить. Важно проверить, довольны ли они пенсиями и дачами<>
Но стреляли, но охраняли, но автоматы держали наперевес все-таки не те, а - мальчики! Но лежащих били сапогами по голове - все-таки мальчики!.. Еще пишет Владилен:
"Нам внедряли в головы, нас заставляли зубрить УСО-43 сс - устав стрелковой охраны 43 года совершенно секретный <Кстати, вполне ли мы замечаем это зловещее присвистывание "эс-эс" в нашей жизни - то в одном сокращении, то в другом, начиная с КПэсэс и, значит, КПэсэсовцев? Вот, оказывается, еще и устав был "эс-эс" (как и все слишком секретное тоже "эс-эс") - понимали, значит, его подлость составители - понимали и составляли - да в какое время: едва отбили немцев от Сталинграда! Еще один плод народной победы.>, жестокий и грозный устав. Да присяга. Да наблюдение оперов и замполитов. Наушничество, доносы. На самих стрелков заводимые дела... Разделенные частоколом и колючей проволокой, люди в бушлатах и люди в шинелях были равно заключенными - одни на двадцать пять лет, другие на три года". Это - выражено сильно, что стрелки тоже как бы посажены, только не военным трибуналом, а военным комиссариатом. Но равно-то, равно-то нет! - потому что люди в шинелях отлично секли автоматами по людям в бушлатах, и даже по толпам, как мы увидим скоро.