План
Введение
1 Владельцы дома в XIX веке
2 Дом Ипатьева
3 Прибытие царской семьи в Екатеринбург
4 Размещение в доме семьи Романовых и их охраны
4.1 Верхний этаж
4.2 Нижний этаж
4.3 Режим в доме Ипатьева
4.4 Охрана. Отношение к арестованным
5 Расстрел царской семьи
6 Дальнейшая судьба
7 Снос дома
8 Строительство храма на месте дома
9 Исторические совпадения
Список литературы
Введение
Дом Ипатьева — несохранившийся частный дом в Екатеринбурге на углу бывших Вознесенского проспекта и Вознесенского переулка, в подвале которого в ночь с 16 на 17 июля 1918 года был расстрелян вместе с семьёй Николай Александрович Романов, до отречения (2 марта 1917 года) — последний российский император.
Дом был построен в конце 1880-х годов; куплен горным инженером Ипатьевым в 1908 году, в 1918 году был реквизирован у него для размещения семьи бывшего царя. После расстрела на небольшое время вернулся в собственность прежнего владельца, который в скором времени эмигрировал из Советской России.
В 1927—1932 гг. в доме располагался музей Революции, затем — конторы, относившиеся к разным ведомствам. В 1977 году Политбюро приняло решение о сносе дома, что было выполнено первым секретарём Свердловского обкома КПСС Б.Н. Ельциным в сентябре того же года.
В 2003 на месте, где ранее располагался дом, построен Храм-на-Крови.
1. Владельцы дома в XIX веке
Построенный в конце 1880-х гг. горным чиновником статским советником И. И. Редикорцевым, этот дом представлял собой каменный двухэтажный особняк. Место для строительства было выбрано на западном, самом крутом, склоне Вознесенской горки — примечательной возвышенности в Екатеринбурге. В 1766-1808 гг. на месте дома стояла деревянная Старо-Вознесенская церковь.[1] Позже, там, где находился её алтарь, была сооружена часовенка, просуществовавшая до 1920-х годов.
Архитектура здания учитывала рельеф горки. Восточный фасад (обращённый на Вознесенский проспект) был одноэтажный, а западный (обращённый в сад) имел два этажа. К западной стене была пристроена веранда. В восточной части здания, которая углублялась в склон горы, имелся подвальный этаж. С подвального этажа имелся выход на южный фасад дома (обращённый на Вознесенский переулок). Длина дома составляла 31 м, а ширина — 18 м. Главный вход с Вознесенского проспекта, с восточной стороны дома.
Дом располагался по адресу № 49/9 на углу Вознесенского проспекта и Вознесенского переулка (ул. Карла Либкнехта и ул. Клары Цеткин)[2]. В архитектуре этой постройки господствовавшие в то время псевдорусские элементы сочетались с уральскими мотивами и модерном. В доме имелись водопровод и канализация, к нему были подведены электричество и телефонная связь. Внутренние помещения были богато украшены чугунным литьем, лепниной, потолки — художественной росписью.[3]
Редикорцев недолго оставался владельцем дома, он был обвинен в коррупции, и чтобы поправить пошатнувшееся финансовое состояние в 1898 году продал дом золотопромышленнику И. Г. Шаравьеву (известному по делу торговцев «стреляными золотыми приисками»).[2]
2. Дом Ипатьева
Военный инженер-строитель Николай Николаевич Ипатьев купил дом в начале 1908 года[2], заплатив прежнему владельцу 6 тыс. рублей. Семья Ипатьева жила в помещениях верхнего этажа, а в помещениях на нижнем этаже располагалась его контора подрядных работ.[4]
27 (или же 28) апреля 1918 года Ипатьеву было предложено в двухдневный срок освободить особняк. Ввиду того, что тот был в отъезде, его личные вещи были заперты в кладовой рядом с подвалом, в котором позднее была расстреляна царская семья, подвал опечатали в присутствии хозяина.[5] Считается, что выбор дома был обусловлен тем, что Николай Николаевич Ипатьев был хорошо знаком членам Уральского совета и в частности Якову Юровскому как видный представитель кадетской партии, после февральской революции входивший в состав местного комитета общественной безопасности.
На чердаках соседних зданий установили пулеметы, сам дом окружили двойным забором, по высоте превосходившим окна второго этажа, с единственной калиткой, перед которой постоянно дежурил часовой, внутри поместилась два поста охраны[3], снаружи — восемь[5] и таким образом, полностью подготовлен к приему бывшего царя, его жены и дочери Марии, в скором времени доставленных в Екатеринбург.
3. Прибытие царской семьи в Екатеринбург
Комиссар Яковлев прибыл в Тобольск, где размещалась царская семья, высланная в этот город Временным правительством, 24 апреля 1918 г. По заданию Свердлова, ему предстояло вывезти из города бывшего царя — как официально предполагалось, на суд, который собирались провести над ним в Москве.
Императрица пожелала ехать вместе с мужем, к ним же присоединилась великая княжна Мария Николаевна. Кроме того, царский поезд сопровождали камер-лакей Чемодуров и доктор Евгений Боткин.
Следователь белой армии Н. Соколов, на которого позднее было возложено расследование убийства царской семьи и слуг, считал, что Яковлев вел двойную игру, предполагая тайно доставить бывшего царя в расположение немецкой армии, его непосредственный начальник — Я. Свердлов — соответственно предполагал это как одну из возможностей, оставляя себе по обстоятельствам, возможность распорядиться о физическом уничтожении Романовых. Обстоятельства повернулись так, что вторая версия стала основной.
Так или иначе, Екатеринбург не пропустил поезд бывшего царя в Европейскую часть России. После безуспешной попытки вырваться через Омск и столь же безуспешных переговоров с Москвой, Яковлев был вынужден на станции Куломзино уступить свой «груз» екатеринбургским властям.
Царский литерный поезд, состоявший из пяти вагонов, подогнали первоначально к пассажирской станции Екатеринбург-1, при том, что неведомыми путями слухи о прибытии Николая, царицы и великой княжны разнеслись по всему городу, и на станции разыгралась безобразная сцена: возбужденная толпа, винившая во всех своих бедах царя и царицу готова была совершить самосуд над пленниками[5].
Как вспоминал позднее комиссар Яковлев:
| 30 апреля, утром, без всяких приключений мы прибыли в Екатеринбург. Несмотря на раннее наше прибытие, екатеринбургские платформы были запружены народом. Как это вышло, что население узнало о нашем предстоящем приезде, мы не знали. Особенно большие толпы любопытных были сосредоточены на товарных платформах, куда пододвинули и наш состав. Поезд стоял на пятой линии от платформы. Когда нас увидели, стали требовать вывести Николая и показать им. В воздухе стоял шум, то и дело раздавались угрожающие крики: «Задушить их надо! Наконец-то они в наших руках!» Стоявшая на платформе охрана весьма слабо сдерживала натиск народа, и беспорядочные толпы начали было надвигаться на мой состав. Я быстро выставил свой отряд вокруг поезда и для острастки приготовил пулеметы. К великому моему удивлению, я увидел, что во главе толпы каким-то образом очутился сам вокзальный комиссар. Он еще издали громко закричал мне:— Яковлев, выведи сюда Романова, я ему в рожу плюну. Положение становилось чрезвычайно опасным. Толпа напирала и все ближе подходила к поезду. Необходимо было принять решительные меры. |
Решительные меры состояли в том, что Яковлев послал к начальнику станции одного из своих людей, и пытаясь выиграть время, громко приказал готовить пулеметы. Толпа действительно отхлынула назад, но тот же вокзальный комиссар стал грозить выставить против пулеметов трехдюймовые орудия, которые Яковлев действительно мог видеть вдалеке на платформе. К счастью, начальник станции действовал быстро. Поданный на соседний путь товарный состав отрезал толпу, и царский поезд со всей поспешностью тронувшись с места, остановился на станции Екатеринбург-2 (в настоящее время — станция Шарташ).[6][7]
А. Д. Авдеев со своей стороны уточнял, что речь шла о станции Екатеринбург-3 (нынешняя лесобаза на ул. Восточной), где их уже ожидали Голощекин, Белобородов и Дидковский, тогдашние руководители Уралсовета. Вокруг станции стояло плотное оцепление из солдат Красной армии. Здесь же Николаю, его жене и дочери приказано было разместиться в двух поданных к поезду автомобилях. Остальным следовало вернуться на главный вокзал, выгрузить багаж и далее действовать по указанию властей.)[6] Белобородов написал расписку о приеме «груза», с которой Яковлев позднее отбыл в Москву.
Из них в тюрьму отправили князя Долгорукова, у которого было найдено по официальным данным «80 тыс. рублей, частично мелочью» и карты Сибири с отмеченными на них дорогами, причем наличие их арестованный не мог внятно объяснить — из чего сделали вывод, что он принимал участие в намечавшемся побеге. Остальные были позднее препровождены в Ипатьевский дом.
В первом автомобиле разместились по воспоминаниям Авдеева, бывший царь и Белобородов, и он сам, причем именно тогда, по дороге к дому Особого Назначения, как отныне стал именоваться Ипатьевский дом, Авдееву приказано было стать его первым комендантом.[6]
По воспоминаниям Аничкова, у Дома также собралась толпа зевак, неведомыми путями успевшая прознать, что бывшего царя привезут именно сюда. Впрочем, её удалось достаточно быстро разогнать силами отряда сопровождения. Обращаясь к бывшему царю, Белобородов произнес фразу, ставшую затем исторической: «Гражданин Романов, вы можете войти».[7] Вслед за мужем в дом вошла Александра Федоровна, отметившая дверь своим «индийским знаком». Последней была Мария.
Здесь же, в доме, под предлогом того, что при выезде из Тобольска вещи заключенных не осматривались, им было приказано предъявить для осмотра багаж. Это вызвало резкий протест со стороны царицы, которую поддержал муж, объявив, как то вспоминал председатель Уралсовета П. М. Быков «Черт знает что такое, до сих пор всюду было вежливое обращение и порядочные люди, а теперь…» В ответ Николаю напомнили о его положении арестованного, пригрозив отделить от семьи и отправить на принудительные работы, в результате чего тот предпочел подчиниться.[8]