Особенность Европы была в том, что здесь существовал общепризнанный наместник бога на земле - римский папа, который придавал новой династии или правителю легитимность от имени высшего существа. Священное помазание для европейского монарха было неоспоримым источником его превосходства. В 40-е годы 11 века монах Рауль Безбородый, принадлежавший к Клюнийской конгрегации, выразил сущность этой системы следующим образом: "Лучшее расположение для миросохранения было бы такое, при котором ни одному государю не достало бы дерзновения удерживать скипетр Римской империи, объявлять себя императором, если папа, восседающий на римском престоле, не сочтет его способным к публичным делам как мужа честного по своему нраву и не доверит ему знак императорского достоинства". Таки образом, власть духовная была обязана морально наставлять власть мирскую .
На исламском востоке общепризнанного института, аналогичного папству, не существовало. Многочисленное потомство сейидов, потомков Мухаммада, выполняло несколько иную функцию. Тем не менее, султан Бейбарс аль-Бундуктари в 1269 г. лично совершил паломничество в Мекку, во время которой "князья Мекки и Медины признали своим верховным государем султана Бейбарса". Впоследствии, после захвата монголами Багдада в 1258 г. представители халифского рода Аббасидов переселились в Каир, и проблема легитимизации власти мамлюкских султанов была полностью решена. Страной реально управлял мамлюкский султан при формальном главенстве халифа из рода Аббасидов.
Приход к власти новой династии требовал создания легенды о древности и сакральности происхождения. Выход ногайцев из сферы правления чингизидами привел к тому, что особое место в их преданиях стало отводиться султану Бабаткулю - Баба-Туклес Шашлы-Азизу. К этому "святому", а через него и к одному из четырех "праведных" халифов возводили свою генеалогию правители Ногайской Орды, потомки золотоордынского беклярибека Едигея.
В Центральной Азии "помазание" в европейском смысле было бы совершенно непонятным для оседлых или кочевых властителей. Главным для народов была принадлежность ханов к "золотому роду" и личные качества. В случае необходимости, узурпаторы могли выставить на сцену кукольного хана, которым манипулировали умелые и жесткие руки "зятя", "наставника", "эмира" и т.д.
Достаточно вспомнить целую серию кукольных ханов-чингизидов в центрально-азиатских ханствах, да и историю самого эмира Тимура, который правил от имени послушных ханов. Кстати, уже в те годы появились легенды об общих предках Тимура и Чингиз-хана. Попытка возвести генеалогию Тимура к роду Чингиз-хана по линии "предок Тимура - Каджули, брат прадеда Чингизхана Кабул-хана" была предпринята еще при Тимуридах. Но при самом Тимуре в соответствие с традицией ханом считался Союргатмыш, потомок Угэдея. Следующим ханом после смерти Союргатмыша в 1388 г. стал его сын Махмуд. После смерти Махмуда в 1402 г. Тимур, хотя и не назначил нового хана, все-таки продолжал чеканить монету с именем Махмуда.
Мамай, который не принадлежал к роду Чингиз-хана, также не спешил провозглашать себя ханом. Законными правителями в Золотой орде и других монгольских государствах считались лишь те лица, которые по прямой линии родства восходили к Чингиз-хану. В связи с этим он предпочел, не вызывая излишних страстей вокруг вопроса о престолонаследии, укрыться за спиной марионетки, не имеющей никакой фактической власти. Первым марионеточным ханом при всесильном беклярибеке стал Абдуллах (1361 - 1369 гг.).
Данная традиция оценивалась по-разному. Как пишет Т.К. Бейсембиев "Реакционная роль Чингизхана и Эмира Тимура в истории заключается не только в том, что они перекроили политическую карту мира и затормозили поступательное развитие производительных сил человечества, но и в том, что они породили реакционную идеологию. Эта идеология просуществовала века и, оказывая тормозящее влияние на базис, являлась вплоть до новейшего времени господствующей в отдельных частях их империй, например в Средней Азии". Конечно, трудно себе представить формирование другой системы управления в регионе. Она была естественна и адекватна условиям того времени. И благодаря этому просуществовала века.
Сфера действия права чингизидов на престол не ограничивалась существующими этническими и государственными границами: каждый чингизид, независимо от того, к какой именно династии потомков Чингиз-хана он относился, мог претендовать на ханский титул в любой стране, где только продолжали жить традиции монгольской империи. Чингизиды казахских улусов, например, часто оказывались в роли "падишаха" каракалпаков и киргизов, "подставных ханов" Бухары и Хивы. По своему содержанию и характеру политическая власть чингизидов, основанная лишь на генеалогии, никогда и нигде не имела, видимо, национального значения" .
В то же время В.П. Юдин считает, что "раздел монгольской империи Чингизханом, произведенный им при жизни между его сыновьями и внуками, стал таким прецедентом, который послужил источником права для многих народов и действовал в некоторых районах вплоть до ХХ столетия". Более того, был создан новый идеологический и мировоззренческий комплекс, произошло сложение новой религии - чингизизма".
Тем не менее, возможность быть избранным дополнялась рядом факторов, среди которых было старшинство генеалогического древа. Например, до 30-х годов 18 века в качестве законных наследственных ханов в Старшем и Среднем жузах избирались представители ханской династии - потомки Жадига, старшего сына Жаныбека, а Младший жуз достался в наследство потомкам Озека, младшего сына Жаныбека. Но и эта традиция не была устойчивой. Абулхаиру, представителю младшей ханской династии, удалось, благодаря личным качествам, стать во главе Младшего жуза. Понимая, что ханство может быть оспорено, и оспаривалось представителями старшей ветви султанами Батыром и Бараком, Абулхаир принимает подданство России с тем, чтобы получить военную команду и русскую крепость на р. Орь, как средство укрепления власти. Еще одной причиной принятия подданства было стремление предотвратить войну на два фронта. С одной стороны, джунгары получили отпор и к 1731 году положение на короткое время, до осени 1739 года, стабилизовалось, хотя и значительная территория была утрачена. С другой, казахи вплотную подошли к территории русских крепостей, казачьих поселений и владениям башкир и калмыков, - подданных России. Конфликты с ними из-за пастбищ и водопоев породили еще большую опасность, нежели джунгарское нашествие. Необходимо было предотвратить войну против России и находившихся в зависимости от нее башкир и калмыков любыми средствами, и таким средством стало принятие подданства. Дилемма перед казахами и джунгарами была практически одинакова - война с сильным имперским соседом - Китаем или Россией с неопределенными последствиями, или принятие подданства. Джунгары выбрали войну с маньчжурским Китаем, последствия которой широко известны. В результате многоходовых комбинаций по разрушению единства джунгарского ханства, страна западных монголов в 1756-1758 гг. стала зоной смерти. Спасаясь от китайских войск, ойраты прятались под камнями, в ямах и вырытых норах, но их вытаскивали и истребляли на месте. Шла настоящая охота на людей. Страшную цену заплатили ойратские феодалы за свою междоусобицу - погибнув сами, они погубили свою страну. Из-за их свар и амбиций, жадности, злобы и политической слепоты целый народ оказался безоружным перед врагом и сошел с исторической сцены. Из 600 тыс. ойратов в живых осталось 30-40 тыс., спасшихся бегством в Россию.
Урок был весьма нагляден. Казахи избрали российское подданство и сохранились как этнос. Принятие присяги и вхождение в орбиту российского влияния начало менять систему ханской власти в Казахстане. Преемник Абулхаира Нуралы уже утверждается в ханском звании специальным актом русского правительства. И он также обращается к императрице Елизавете Петровне с просьбой: "Прошу для воздержания народного и к приведению их в порядок и послушание построить на Эмбе реке крепосцу, где я в зимние времена пребывать и своевольных людей в страх и послушание приводить мог".
Одной из важных функций, которые принадлежала золотому роду - безусловная легитимность в создании, укреплении и сохранении государства. Даже всеми понимаемая безвластность хана из рода Чингиз-хана при сильном реальном правителе создавала мощный фон легитимизма. Например, после развала государства Чагатаидов эмир Пулади, "главный среди верхушки дуглатов, усилившейся в период развала Чагатаидского государства, выступил с намерением основать самостоятельное ханство с помощью своего ставленника - хана из Чингизидов, - упрочить главенствующее положение над родо-племеной знатью Семиречья и Восточного Туркестана, ослабить феодальные распри. Мирза Хайдар пишет: "могульский улус остался без хана, среди могульского народа каждый стал сам себе главой, беспорядок возник в улусе...Эмир Пулади... решил найти хана, возобновить управление государством и привести страну в порядок".
Легитимность играла важную роль в формировании династий и на Востоке, и на Западе. Тем более, это было важно в условиях существования в кочевом обществе принципа примата личных заслуг в укреплении власти. В истории калмыков важным было то обстоятельство, что титул "хана" получался от Далай Ламы. Это рассматривалось как освящение права на правление главного хана. Таким образом, происходила сакрализация хана и ханской власти. Сакрализация власти была тем более объективно необходима, поскольку калмыки жили вдали от религиозного центра (Тибета). Получение ханом регалий от имени Далай Ламы говорило не столько о религиозности хана, сколько о подтверждении духовным авторитетом права на правление, в том числе и над ламами. Хан становился представителем Далай Ламы и защитником учения [109].