С правовой точки зрения, администрация интерната должна была подать в суд заявление о разрешении на стерилизацию. Тогда вопрос о каждой женщине решался бы в индивидуальном порядке, с привлечением специалистов других учреждений, в процессе судебного разбирательства и т. п., на основе анализа всей имеющейся информации, включая медицинскую, и с обязательным учетом психического здоровья женщины, его прогностической оценки. Однако путь это долгий и хлопотный, да и кому в голову придет, что в отношении недееспособных нужно получать еще какое-то дополнительное разрешение, если опекун — а это администрация интерната — согласен. С точки зрения администрации, медицинская стерилизация проводилась как бы добровольно. А мотивация — «чтобы психов не рожали» — как указано в докладе Уполномоченного, говорит сама за себя. Недееспособные в России не имеют права ни на что. Между тем, кто-то из этих женщин может со временем восстановить свою дееспособность, а способность к деторождению утеряна уже навсегда[77].
В докладе Т. Марголиной подробно освещена ситуация с нарушениями прав пациентов, проживающих в психоневрологических интернатах Пермского края: так, в нём отмечалось, что проживающие зачастую не получают адекватной медицинской помощи, в результате чего зафиксированы смерти от тяжёлых соматических заболеваний (перитонит, миокардит, пневмония, менингит); в четырёх интернатах не было организовано диетическое питание для пациентов с хронической патологией желудочно-кишечного тракта; характерна однообразность питания и нехватка в рационе некоторых продуктов, таких как мясо, свежие фрукты, яйцо. В докладе отмечались грубые нарушения норм трудового законодательства при организации труда (отсутствие денежного вознаграждения), несоответствие жилищных помещений санитарным и техническим требованиям, отсутствие личного жизненного пространства, неприкосновенности и приватности жилища, а также другие существенные нарушения прав пациентов[29].
Упоминая о нарушениях прав в психоневрологических интернатах, уполномоченный по правам человека в Российской Федерации О. О. Миронов отмечал в своём докладе за 1999 год, что «обстановка в этих учреждениях далека от нормального состояния» — в частности, по сведениям Общества родственников душевнобольных «Поддержка», в московском психоневрологическом интернате № 23 пациентам запрещается иметь какие бы то ни было вещи, включая карандаши и книги; в палатах, закрывающихся металлическими дверями с окошками тюремного типа, отсутствуют даже тумбочки и стулья. В подмосковном интернате «Денежково» отмечались случаи, когда пациенты падали в голодные обмороки[20].
5.3. Нарушения прав детей в психиатрии
В странах Европы основным принципом организации психиатрической помощи детям является факт нахождения ребенка в семье, оказание ему помощи в максимально естественных и привычных условиях, при активном участии в реабилитации родителей и других членов семьи; приоритет обычно отдаётся амбулаторной помощи и работе различного рода дневных реабилитационных центров, а не изоляции детей, госпитализации их в стационары[78]. Российская же система образования и оказания медицинской помощи детям с психической патологией, как отмечается в публикациях, традиционно основана на эксклюзии (исключении больного ребёнка из общества)[79][34][35]. Это приводит к тому, что дети с различного рода психическими и поведенческими проблемами (от аутизма и умственной отсталости до сугубо психологических особенностей и проблем, обусловленных конфликтами в социальном окружении) излишне легко попадают в учреждения, изолирующие их от общества: психиатрические больницы, психоневрологические интернаты и спецшколы. Во многих случаях короткая 20-минутная беседа детского психиатра с ребёнком приводит к постановке диагноза или к решению о госпитализации, а в дальнейшем — к заключению медико-педагогической комиссии о направлении ребёнка в специальную школу. Широко распространены случаи «социальных госпитализаций», из-за невозможности решить конфликты в окружении; зачастую дети с лёгкой умственной отсталостью, по причине проблем, возникающих при обучении, оказываются в интернатах для тяжело больных детей. Возможности нормальной психологической коррекции, психосоциальной реабилитации, воздействия не только на психику ребёнка, но и на его социальное окружение (семью, учителей, других детей и т. п.) при существующей системе образования и медицинской помощи ограничены[79].
К изоляции детей с серьёзными нарушениями психического развития в детских домах-интернатах приводят зачастую такие факторы, как приоритетная экономическая поддержка интернатных форм по сравнению с семейными[34][35]; психологическое давление чиновников и медработников на родителей (вскоре после рождения ребёнка или впоследствии, как только выясняется, что у него есть нарушения психического развития), убеждение в необходимости отдать ребёнка в интернатное учреждение[34][35][26][80]; отказ принимать таких детей в реабилитационные центры, детские сады, специальные (коррекционные) образовательные учреждения и т. п.[26]; фактическое отсутствие специальных государственных реабилитационных учреждений для детей с серьёзными нарушениями психического развития. Ребёнку, оставленному в семье, государство предлагает обычно лишь медицинские услуги: госпитализацию его в психиатрический стационар либо же оказание медикаментозной помощи амбулаторно — невзирая на то, что проблемы такого ребенка невозможно хоть сколько-нибудь серьёзно решить только медицинским путем, без специальных психолого-педагогических занятий[34][35].
В 1998 году Хьюман Райтс Вотч был подготовлен основанный на материалах российских правозащитных и благотворительных организаций, психиатров, психологов, журналистов, адвокатов доклад «Под опекой государства: дети страдают от жестокости и пренебрежения в государственных приютах», посвящённый ситуации в российских сиротских учреждениях. Согласно докладу, дети, оставшиеся без попечения родителей, подвергаются жестокой дискриминации по причине своего статуса сирот или «социальных сирот». В российском обществе глубоко укоренились предрассудки, что все брошенные родителями дети имеют какой-либо психический дефект и наследуют от родителей склонность к антиобщественному поведению; эти предрассудки распространяются даже на тех детей, у которых не наблюдается серьёзных физических и умственных недостатков, но от которых отказались из-за тяжёлого материального положения или неблагополучной обстановки в семье. Авторы доклада обнаружили в российской прессе «тревожно большое число упоминаний о том, что детей-сирот не считают людьми в полном смысле слова»; такого рода стереотипы характерны и для персонала неспециализированных детских домов и психоневрологических интернатов. Отсутствие у ребёнка родителей или наличие врождённых нарушений, психических или физических, усугубляется частой гипердиагностикой (выставлением диагнозов «умственная отсталость», «энцефалопатия» и т. п., нередко необоснованным; в дальнейшем эти диагнозы, как правило, практически невозможно пересмотреть); распространённые предубеждения в отношении детей-сирот приводят к пренебрежению в закрытых государственных учреждениях нуждами этих детей и к отставанию в развитии, к лишению ребёнка таких фундаментальных прав, как право на образование, индивидуальное развитие и охрану здоровья, к официальному ограничению на участие сирот в жизни общества[80].
Авторы доклада подробно описывают тяжёлые условия пребывания детей-сирот в домах ребёнка, детских домах и психоневрологических интернатах: бесчеловечное и унизительное обращение со стороны персонала детских домов и интернатов, применение жестоких мер наказания и стеснения, необоснованное применение психотропных средств в дисциплинарных целях или ради седативного и снотворного эффекта. Упоминается отсутствие какой бы то ни было возможности развития и сенсорной стимуляции, наличие лишь минимального ухода в «лежачих отделениях», где находятся дети с психическими нарушениями или с физическими недостатками (например, ДЦП, расщепление нёба); риск повышенной смертности и отсутствие адекватной медицинской помощи в интернатах для детей с диагнозом тяжёлой умственной отсталости, который они порой получают ошибочно при наличии только лёгких нарушений психического развития или только физических недостатков. Авторами доклада отмечается, что после 1996 года, когда в СМИ стали широко публиковаться сведения о неблагополучных условиях пребывания сирот в закрытых учреждениях, в некоторых интернатах условия жизни детей несколько улучшились, однако перемены продвигаются медленно, а доступ в интернаты независимым правозащитным организациям и экспертам зачастую закрыт[80].
Дома-интернаты для детей с умственной отсталостью
По информации В. П. Лукина, уполномоченного по правам человека в Российской Федерации с 2004 года, в некоторых домах-интернатах дети страдают от физического и психологического насилия, жестокого обращения, эксплуатации и применения методов, унижающих человеческое достоинство. Имеют место многочисленные факты применения в целях наказания сильнодействующих психотропных препаратов (например, галоперидол, аминазин). Отмечались случаи, когда воспитанников заставляли выполнять бесплатно тяжёлую физическую работу: на подсобном хозяйстве, в свинарнике, а также на кладбище (выкапывание могил и захоронение умерших детей). Нарушается право детей, проживающих в домах-интернатах, на общедоступное дошкольное и основное общее образование в государственных и муниципальных образовательных учреждениях; количество воспитателей и учителей в некоторых домах-интернатах порой во много раз меньше нормативов, установленных Минобразованием РФ для проведения образовательной деятельности с умственно отсталыми детьми. Характерна практика разделения детей на категории «обучаемых» и «необучаемых»: по статистическим данным, приведенным В. П. Лукиным в докладе за 2006 год, около 40% воспитанников признаются не подлежащими обучению. Для таких детей не предусматривается какой-либо педагогический персонал, что приводит к нарушению их права на воспитание, отсутствию заботы, небрежному обращению[26].