После Октябрьской революции («Мидас наоборот»)
После Октябрьской революции Парвус, по свидетельству Ганецкого, ждал, что Ленин всё-таки пригласит его руководить российскими финансами, но этого не произошло. К. Радек, проведший 1917 год в Стокгольме, рассказывал: «Когда пришли известия об Октябрьской революции, он приехал от имени Центрального Комитета германской социал-демократии в Стокгольм и обратился к заграничному представительству большевиков, предлагая от имени пославших его, в случае отказа германского правительства заключить мир, организовать всеобщую забастовку. В личном разговоре он просил, чтобы после заключения мира ему было разрешено Советским правительством приехать в Петроград; он готов предстать перед судом русских рабочих и принять приговор из их рук, он убежден, что они поймут, что он в своей политике не руководствовался никакими корыстными интересами, и позволят ему ещё стать в ряды русского рабочего класса, чтобы работать для русской революции»[45]. Ленин, однако, считал Парвуса слишком скомпрометированным[60].
Не получив разрешения вернуться в Россию, Парвус, по свидетельству Троцкого, какое-то время ещё пытался издалека участвовать в русской революции: «После Октября Парвус сделал было попытку сблизиться с нами; он даже стал издавать для этой цели где-то в Скандинавии газетку на русском языке, кажется, под заглавием „Извне“… Помню, как весело мы смеялись по поводу неуклюжей попытки „бывшего“ человека взять русскую революцию под свою высокую руку. „Надо поручить „Правде“ его отхлестать…“ — такими примерно словами откликнулся Ленин на парвусовскую попытку»[5].
Мечты молодого Парвуса в известном смысле осуществились: революции в России и в Германии (см. Ноябрьская революция) состоялись, при этом в русской революции некоторые исследователи отводят Парвусу такую роль, о какой он в молодости мог только мечтать. И разбогатеть ему удалось. Но, приобретя многомиллионное состояние, Парвус в 1918 г. отошёл от политики (при этом, правда, в 1921 г. уволил из финансировавшейся им газеты «Die Glocke» Макса Беера, за попытку последнего повернуть газету влево). «Он расходовал, — пишет Радек, — значительные деньги на ряд социал-демократических издательств, но сам в них участия не принимал: политически он совершенно опустился. Он сказал несколько лет тому назад: „Я Мидас наоборот: золото, к которому я прикасаюсь, делается навозом“»[61].
СмертьПарвус умер в декабре 1924 года от инсульта. После его смерти не осталось никаких его бумаг, исчезло всё его состояние[62]. Семья
Его сыновья от первых двух жен стали советскими дипломатами. Один работал в посольстве СССР в Италии (потом исчез), второй, Е. А. Гнедин[63], отец Т. Е. Гнединой, был ближайшим сотрудником Максима Литвинова, на печально знаменитых московских процессах цензурировал сообщения иностранных корреспондентов; в 1939 году сам был репрессирован и провёл 10 лет в лагерях; оставил мемуары[64] .
2. Два Парвуса
Биографы Парвуса немецкие историки З. Земан (известный также как первый публикатор знаменитых документов МИДа Германии) и В. Шарлау [65] в результате своих исследований оказались вынуждены признать, что «загадка жизни Гельфанда осталась неразрешенной»[23], имеющиеся в их распоряжении источники позволяют «хотя бы частично раскрыть загадочные обстоятельства, связанные с жизнью Гельфанда», но не более того[66].
С одной стороны, уже один только «Меморандум д-ра Гельфанда» вкупе с распиской в получении денег даёт все основания считать его платным германским агентом, действовавшим в интересах Германии, и с этой позиции толковать все его действия, в том числе считать его копенгагенский институт лишь прикрытием конспиративной деятельности.
С другой стороны, люди, знавшие Парвуса, никогда не верили в то, что он работал на кайзеровскую Германию: человек, считавший, что революция в России неизбежно вызовет цепную реакцию, одной из ближайших жертв которой станет именно Германия (что, в конечном счете, и произошло), — такой человек, разжигая революционный пожар в России, мог оказывать кайзеру лишь заведомо медвежью услугу.
Парвус был сторонником вступления Турции в войну на стороне Германии и Австро-Венгрии, при его непосредственном участии Германия оказывала Турции помощь оружием и продовольствием, — для одних это вернейшее доказательство его предательства как в отношении России, так и в отношении социал-демократии; а для других — лишь очень сомнительный путь к революции. «В Парвусе всегда было что-то сумасбродное», — напишет Троцкий после его смерти[20]. Его позицию в годы войны Карл Радек излагает следующим образом: «Неверие в самостоятельные силы русской революции толкнуло его к мысли, что неважно, кто разобьёт царизм: пусть это сделает Гинденбург. Русские рабочие используют поражение царизма. А что сделают германские рабочие перед лицом победоносного германского империализма? На этот вопрос Парвус отвечал: война настолько ухудшит положение германских рабочих, что они поднимутся и справятся со своими Гинденбургами. Он не понимал только одного — что для этого нужно ещё одно условие: чтобы германская социал-демократия подготовляла восстание рабочего класса, вместо того чтобы развращать его массы социал-патриотической проповедью»[45]. Примерно так же, только без критики формулирует позцию Парвуса его немецкий ученик К. Хениш: «Союз между прусскими штыками и российским пролетариатом приведет к падению царского самодержавия, но одновременно исчезнет и прусский полу-абсолютизм, как только он лишится тыла русского абсолютизма, служившего ему защитой»[67]. Наконец, с этим согласуется и заявление самого Парвуса, сделанное в 1919 году: «Я желал победы центральным державам, потому что я хотел предотвратить реакцию победоносного царизма и союзнического империализма и потому, что я считал, что в победоносной Германии социал-демократия будет достаточно сильна, чтобы изменить режим»[68].
Сам «Меморандум д-ра Гельфанда» одним представляется тщательно разработанным планом действий, а для других — заведомый, рассчитанный на неосведомленность немецких чиновников блеф, в котором реальным содержанием были наполнены только три слова: «понадобятся немалые деньги». Именно ради денег, как полагает Г.Л. Соболев, Парвус сам — в нарушение всех правил конспирации — распространял слухи о готовящемся им восстании в Петрограде. Когда в 1916 году эти слухи достигли российской столицы, начальник Петербургского охранного отделения К.И. Глобачёв (который, в отличие от Парвуса, через своих провокаторов имел прямую связь с социал-демократическими организациями) докладывал по начальству: «...Денежные средства их организаций незначительны, что едва ли имело бы место в случае получения немецкой помощи»[69]. И конкретно по поводу планов Парвуса Глобачёв писал: «Это только мечты, которым никогда не суждено осуществиться, ибо для создания подобного грандиозного движения, помимо денег, нужен авторитет, которого у Парвуса ныне уже нет...»[70].
Российские социал-демократы, по крайней мере с начала 1-й мировой войны, отказывались считать Парвуса товарищем по борьбе: он был равно чужим и для тех, кто призывал рабочих всех воюющих стран «превратить империалистическую войну в войну гражданскую», и для тех, кто боролся за «мир без победителей и побеждённых, без аннексий и контрибуций», и для тех, кто призывал русских рабочих на время войны забыть свои претензии к существующей власти. А для высокопоставленных германских чиновников он оставался «русским революционером» и «известным русским социалистом»...[71].
Наконец, ещё одного Парвуса создал 5 ноября (23 октября) 1917 года руководитель Русской миссии в Париже полковник граф Игнатьев 2-й: «Парвус родился в России: ему от 40 до 50 лет, бывший социалист-революционер, при прежнем режиме совершил побег из Сибири и нашел убежище в Швейцарии. В этой стране он был исключен из своей партии за хищение финансовых средств... В начале войны он организовал в этом городе в пользу Русского общества анархистов, но на германские деньги, «Общество по изучению социальных последствий войны»... В начале 1915 года ему удалось получить у германских властей разрешение на проезд в Скандинавию, где он поступил на работу в пропагандистские службы Германии. Именно по приезде в Копенгаген он принял имя Гельфанда. В течение 1915 г. Парвус направляется в Румынию, где с помощью социалиста Раковского ему удается закупить значительное количество русской пшеницы, которую он затем сумел отправить контрабандным путем в Германию. Он якобы получил за эту аферу 1 миллион марок комиссионных...»[72].
3. Книги и статьи А. Парвуса
· «Государственный переворот и массовая политическая забастовка» (Staatsstreich und politischer Massenstreik) (1895)
· «Мировой рынок и сельскохозяйственный кризис» (перев. с нем, 1897)
· «Das hungernde Russland» (1900) (описание поездки по голодающим губерниям)
· «Россия и революция» (1906)
· «В русской Бастилии во время революции» (In der russischen Bastille während der Revolution) 1907.
· «Колониальная политика и крушение капиталистического строя» (1908)
· «Капиталистическое производство и пролетариат» (Die kapitalistische Produktion und das Proletariat) (1908)
· «Классовая борьба пролетариата» (Der Klassenkampf des Proletariats) (1908)
· «В рядах германской социал-демократии» (1908)