Ободрение смехом в самый патетический момент смертельной угрозы всегда было сугубо национальным, русским явлением. Спустя столетие Суворов шутками подбадривал своих солдат перед битвой и на тяжелых переходах. Это тоже был «национальный» смех. Житие Аввакума должно было не пугать, а указывать на ничтожность переносимых мук, на тщетность усилий властей запугать сторонников истинной старой веры. Смех был не только жизненной позицией Аввакума – позицией, которая давала ему силы переносить гонения и муки, - он был и его мировоззрением, утверждавшим призрачность всего существующего в этом мире. Смех Аввакума это своеобразный религиозный смех, столь характерной для древней Руси в целом, это щит от соблазна гордыни, житейский выход из греха и одновременно проявления к своим мучителям, терпения и смирения.
Заключение
Проанализировав «смеховой мир» Древней Руси, мы определили общую тенденцию в изображении русской действительности посредством смеха.
Древнерусская смеховая стихия пережила Древнюю Русь и проникла в литературу и сегодняшнего времени.
Без древнерусских пародий на неудачников, нагих, плохо одетых, бедных, голодных не было бы средневекового «государственного смеха»: маскарадов, шутовских праздников Петра I, снижение своего образа, саморазоблачение типичных для русского национального характера.
Авторы притворяются дураками, «валяют дурака», делают нелепости и прикидываются непонимающими. На самом же деле они чувствуют себя умными, дураками они только изображают себя, чтобы быть свободными в смехе.
Отсюда и многозначие слова «дурак». Это их «авторский образ», необходимый им для их «смеховой работы.Без смеховой традиции не было бы открытия юмористической и сатирической литературы: «смешно о серьезном, и серьёзно о смешном».
Следовательно, через постижение сущности смешного в произведениях русской литературы разных веков мы пришли к следующим выводам:
- для древнерусского и средневекового смеха характерна его направленность на наиболее чувствительные стороны человеческого бытия, в частности, против самого смеющегося;
- авторы древнерусских пародий находятся во власти определенной схемы построения своего антимира – его модели;
- в отличие от простого балагурства смеховое литературное произведение имеет тенденцию к единству смехового образа;
- смеховой мир, противоположный миру абстрагированному, создан путем смехового деления;
- два мира русской сатиры XVII века не просто противостоят друг другу, но при этом оба мира действительны;
- смех «Житий» был не только жизненной позицией автора, но и мировоззрением, которое давало ему и его религиозным последователям силы переносить гонения и муки, т.е. учил кротости и смирению, а это одно из главных качеств русского национального характера (Соня Мармеладова – любимая героиня Ф.М. Достоевского в романе «Преступление и наказание» - воплощение кротости, смирения, любви к ближним);
- «злой» смех Аввакума – предтеча «гоголевскому смеху» сквозь слезы, чеховскому обличению пошлости и праздности существования, «социальной педагогике» М.М.Зощенко с его задачей «при помощи смеха перестроить читателя».
Мы постарались проследить зарождение юмористической и сатирической литературы через анализ смеховой культуры Древней Руси и выявить сущность русского национального менталитета.
Литература
1. ТОДЛР, 1958, т.14, с.264-265
2 .Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы., Л., 1971
3.Памятники истории старообрядчества XVII век, кн I, вып. 1, Л., 1927
4. Пискаревский летописец. – В кн. Материалы по истории СССР. Т.II. Документы по истории XV-XVII вв. М., 1955
5. Послания Ивана Грозного. Подгот. текста Д.С. Лихачёва и Я.С. Лурье. Пер. и коммент. Я.С. Лурье. М.-Л., 1951.
6. Рассказы начальной русской летописи, М, Детская литература, 1997
7. Русская критика от Карамзина до Белинсконго, М, Детская литература, 1981