Широкое распространение парламентских режимов привело к "балканизации" Центральной Европы, и вызванная этим вспышка националистических страстей вынесла международные проблемы на всеобщее обсуждение.
Международной трибуной, где поднимались такие проблемы, стала Лига Наций.
Женева явилась преемницей Бадена и Карлсбада? Она предоставила возможность главам молодых государств перенимать опыт политиков с большим стажем практической деятельности.
Тем временем атмосфера, в которой развивались международные отношения, стала иной.
Гласные переговоры о договорах, за которые ратовал президент США Вудро Вильсон, очень скоро показали свою несостоятельность, и он сам вскоре от них отказался. Кроме того, решение международных проблем не облегчилось с публичным обсуждением национальных претензий.
Аргументы противников открытого обсуждения международных проблем умело раздувались, давали пищу для полемики в печати; так, сведения о территориальных требованиях, неравномерном распределении национальных ресурсов и людской силы, которые до этого посредством секретных соглашений или семейных альянсов могли улаживаться или держаться в тайне, теперь предавались гласности.
Правительства сочли эту обстановку благоприятной для достижения легких, но кратковременных внутриполитических успехов, или для чисто демагогических целей, чему способствовала пресса.
Как отмечал английский дипломат Г. Никольсон, диктаторы слишком часто прибегали к дипломатии угроз, которая никому не шла на пользу.
Задача ведущих переговоры, имеющих указание добиваться мирного и взаимоприемлемого урегулирования острых разногласий, была исключительно трудной и сложной.
В период между 1919 и 1939 годами некоторая разрядка напряженности имела место лишь в отдельных случаях.
Серьезность заболевания как бы сама собой являлась лекарством от болезни. Правительства под влиянием Лиги Наций, а позднее Организации Объединенных Наций препоручали многие свои внешнеполитические вопросы международным организациям административного, культурного или гуманитарного характера, деятельностью которых профессиональные дипломаты почти совсем не интересовались.
Таким образом, наряду с государствами, в которых все в большей степени стали преобладать националистические настроения, возникало множество организаций, в которых правительства, правительственные органы или группы специалистов по различного рода вопросам объединялись для поисков решений сложных проблем, подчас имевших глобальное значение.
В результате этого к решению международных проблем привлекалось всевозрастающее число людей, не связанных с дипломатией. Возникавшие таким путем контакты порой были не менее полезны для международного взаимопонимания, чем работа профессиональных дипломатов, инициатива которых сдерживалась правительствами, использовавшими в корыстных целях озабоченность и агрессивное настроение общественности.
События, которые привели к войне 1939—1945 годов, заставили великие державы, и прежде всего США, не желавшие сотрудничать с Лигой Наций, по-новому взглянуть на вещи.
Платформа Организации Объединенных Наций, как и Лиги Наций, открывала широкий доступ в нее всем правительствам. Передачи дискуссий по радио прямо из зала заседаний, иногда полностью, без сокращений и редактирования синхронных переводов, сделали возможным распространение различных, даже самых спорных мнений и аргументов. Представители очень многих государств использовали трибуну ООН скорее в целях политической пропаганды, чем в интересах мира и взаимопонимания. Некоторые делегации, выступая в защиту своих позиций, отбросили традиционную дипломатическую сдержанность.
До тех пор пока правительства не поняли важность умеренности, пока чувство уважения каждого государства к сообществу наций не стало преобладать над духом соперничества и разногласий, использование этого общественного форума, неоднократно доказывавшего свою полезность, было на руку лишь тем силам, которые были заинтересованы в нагнетании напряженности и разногласий. В то же время в Нью-Йорке проводилась конструктивная работа путем переговоров, неофициальных встреч и личных деловых бесед; стороны могли спокойно заниматься поисками решений проблем, гласное обсуждение которых могло лишь нанести ущерб.
Юридического равенства государства, положенного в основу норм взаимного уважения и достоинства, еще недостаточно для того, чтобы оно предоставляло им равные права и налагало равную ответственность. Более того, несмотря на это "равенство", уже возникали такие ситуации, когда во внимание должно было приниматься относительное влияние каждого из государств. Некоторые международные организации в своей внутренней процедуре уже нашли способ, позволяющий принимать во внимание относительную значимость их членов. Это, бесспорно, способствовало установлению равновесия сил.
С другой стороны, благодаря современным средствам сообщений главы правительств и министры иностранных дел без колебаний могут отправиться в любую часть света для проведения переговоров, которые они считают особо важными. Это, безусловно, необходимо, поскольку в настоящее время события развиваются гораздо быстрее и опаснее, чем могли бы предполагать государственные деятели, сами их вызвавшие. Такая практика оказалась весьма полезной, но она лишает правительства прекрасного заслона, создаваемого дипломатами, которые, действуя секретно, имели бы больше возможности для обдумывания и консультаций и могли бы быть, если необходимо, переориентированы и оказываются вследствие этого дезавуированы.
Задумываясь над тем, как много вопросов решается на глазах общественности, многие делают вывод что роль профессионального дипломата сошла на нет. Но думать так значило бы зайти слишком далеко. Прежде всего следует помнить, что интерес к международным конференциям проявляется лишь в немногих столицах крупных государств. В большинстве стран пребывания дипломатических представителей такие конференции вообще не проводятся. С другой стороны, даже в городах, где эти конференции проводятся на самом высоком уровне, они продолжаются лишь в течение нескольких дней. В этот период главы дипломатических представительств, естественно, оказываются на заднем плане. Они, однако, играют важную роль в подготовке таких встреч, оказывают помощь министру в ходе дебатов, им часто поручается работа, связанная с заключительными деталями и с наблюдением за выполнением в принципе одобренных соглашений. Эти конференции не только не преуменьшают роль дипломатических представительств, а, наоборот, объем их работы и ответственность возрастают.
Мир во многом изменился, что значительно повлияло на стиль мировой дипломатии. Он разделился на государства не просто с различными социальными системами (капитализм - феодализм), но с противоположными социальными системами (капитализм - социализм), и возникла необходимость сочетать эти две системы и разные дипломатии в ходе их сотрудничества.
Значительно увеличилось число государств: меньше стало монархических (война привела к краху ряда монархий), больше - республиканских. "Старая дипломатия" была в значительной степени дворцовой, иногда даже деспотичной, когда все дипломатические проблемы решались монархом или его двором ("короля делает его окружение", и дипломаты входят в это число). Значительно стала меняться роль общественности в политике, и "новая дипломатия" учитывала это или, по крайней мере, показывала, что она принимает ее во внимание. Наконец, широкое внедрение получили средства связи и средства массовой информации. Это заставило дипломатов действовать более оперативно и активно и фактически позволило расширить источники информации "новой дипломатии", в то же время она получила в лице журналистов конкурентов, и дипломаты должны были считаться с ними.
"Новая дипломатия" в большей степени, чем "старая", отводила место аналитической информации, носившей научный характер. Одно из первых мест в ней занял анализ международных отношений, мировой политики и экономики, соревнования между дипломатами "старой" и "новой" школы, между которыми существовали значительные различия. Но неправильным было бы считать, что между ними был непреодолимый барьер, что методы этих дипломатий совершенно различны и даже противоречат друг другу. Некоторые дипломаты, например Жюль Камбон, утверждали, что между "старой" и "новой" дипломатией никакой разницы нет: "Новая дипломатия, старая дипломатия - это слова, а сущность дипломатии не меняется, потому что "человеческая природа" не меняется". С этим, однако, согласиться нельзя. Дипломатия зависит не только от "человеческой природы" (которая, кстати, в известной степени изменяется), но и от обстановки, в которой он (дипломат) действует, а она со временем значительно изменилась.
"Новую дипломатию" иногда называли "открытой дипломатией". Но, как это ни парадоксально, в пользу "открытости" высказывались многие государства, в том числе антиподы международных отношений - Советская Россия (СССР) и США.
Но одно дело теория - другое практика. Эти две страны сходились лишь в одном - в отмене тайных договоров, от которых все преимущества извлекла Англия, а не США и Россия. Советская Россия хотела отмены всех тайных договоров, как невыгодных ей ("кабальных", как говорил Ленин).
Но впоследствии Советская Россия сама пошла на заключение тайных договоров, когда это было в ее интересах, и США также практиковали тайные переговоры и соглашения.
Обе страны, как и другие государства, поняли, что открытый характер переговоров противоречит самой идее переговоров, когда компромисс достигался путем уступок и контруступок. Да и сама "новая дипломатия", в особенности после начала Второй мировой войны и прежде всего в 80-90-е годы, претерпела радикальные изменения.