Об организованности могут свидетельствовать четкое распределение функций между соучастниками, тщательное планирование преступной деятельности, наличие внутренней жесткой дисциплины и т.д.
Между тем таких обстоятельств, которые могли бы свидетельствовать о сплоченности и организованности осужденных, суд в приговоре не привел.
Выводы суда о создании преступного сообщества в целях занятия наркобизнесом и создании широкой сети по сбыту наркотиков являются предположительными, основанными лишь на факте изъятия у осужденных наркотических средств в крупном и особо крупном размерах, на объеме проведенных в этих целях оперативно-розыскных мероприятий, а также на крайне противоречивых показаниях четверых осужденных по делу, которые не все знали друг друга. Ссылка суда на тяжесть совершенного преступления по незаконному обороту наркотиков сама по себе не давала оснований для квалификации действий осужденных по ст.210 УК[74].
В соответствии с ч.5 ст.35 УК лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию) либо руководившее ими, подлежит уголовной ответственности за их организацию и руководство ими в случаях, предусмотренных соответствующими статьями Особенной части УК, а также за все совершенные организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией) преступления, если они охватывались его умыслом. Другие участники организованной группы или преступного сообщества (преступной организации) несут уголовную ответственность за участие в них в случаях, предусмотренных соответствующими статьями Особенной части УК, а также за преступления, в подготовке и совершении которых они участвовали.
При этом действия как организаторов, так и участников преступлений квалифицируются без ссылки на ст.33 УК.
Отдельной нормой уголовный закон регулирует ответственность соучастников преступления при эксцессе исполнителя.
"Эксцессом исполнителя признается совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников. За эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат"[75].
При эксцессе (отклонении, крайнем проявлении чего-либо) действия исполнителя выходят за пределы согласованности с другими соучастниками и совершаются без них.
Приговором суда Т. осужден по п. "в" ч.3 ст.162 УК. По п. п. "б", "ж", "з", "к" ч.2 ст.105 УК Т. оправдан. Этим же приговором осужден А.
Президиум Верховного Суда РФ приговор в отношении Т. изменил, переквалифицировал его действия с п. "в" ч.3 ст.162 УК на п. п. "а", "г" ч.2 ст.162 УК как разбой, совершенный группой лиц по предварительному сговору, с применением оружия и предмета (ножа), используемого в качестве оружия, указав при этом следующее.
Как видно из приговора, Т. и А. путем угроз оружием и ножом решили парализовать действия находившихся в магазине лиц и похитить имеющиеся в сейфе деньги.
Из показаний А. видно, что они с Т. "... не договаривались никого убивать".
Впоследствии, как установил суд, А., выходя за рамки сговора, в ходе разбойного нападения в целях убийства дважды выстрелил из имеющегося у него пистолета в область живота З.
Исходя из этих обстоятельств, суд пришел к выводу, что в действиях А. по отношению к потерпевшему З. имел место эксцесс исполнителя, и Т. в совершении преступления, предусмотренного п. п. "б", "ж", "з", "к" ч.2 ст.105 УК, был оправдан.
Согласно ст.36 УК за эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат.
При таких данных суд ошибочно признал Т. виновным в совершении преступления, предусмотренного п. "в" ч.3 ст.162 УК.
Приведенный в приговоре довод о том, что Т. после выстрелов А. "продолжил выполнение объективной стороны преступления", не дает оснований для квалификации его действий по п. "в" ч.3 ст.162 УК. Как указано выше, имел место эксцесс исполнителя, и в материалах дела нет доказательств того, что между А. и Т. была договоренность на причинение кому-либо из потерпевших тяжкого вреда здоровью[76].
Таким образом, анализ научной литературы по вопросам видов и форм соучастия позволяет заключить следующее.
1. Несмотря на то, что теория уголовного права устойчиво выделяет по функциональному признаку соисполнительство и соучастие с распределением ролей, некоторые ученые пытаются усложнить этот вопрос и по терминологическому оформлению и по существу.
2. Одним из основополагающих признаков форм соучастия, который определяет его специфику, является отсутствие или наличие единства места и времени действии исполнителя и иных соучастников.
Представляется, что анализируемые действия лиц всегда являются составной частью группового преступления, поскольку присутствие и соответствующие действия соучастников на месте и во время совершения преступления в любом качестве свидетельствуют о повышенной общественной опасности содеянного.
Самостоятельную и малоизученную проблему правоприменительной практики при реализации положений института соучастия образует конкуренция норм Общей и Особенной частей[77].
Как справедливо указывает Л.В. Иногамова-Хегай, данный вид конкуренции имеет место при сочетании норм о неоконченном преступлении и норм о соучастии[78]. "Нормы о приготовительных действиях, описанные в ст. 208, 209, 210 УК, представляют собой частные случаи нормы о приготовлении, указанном в ч.1 ст.30 УК, т.е. являются специальными по отношению к общей", - пишет автор. И далее: "Действия, реально образующие покушение в случаях, предусмотренных Особенной частью уголовного закона, представляют собой оконченные самостоятельные преступления с усеченным составом. Нормы об этих преступлениях, конкретизирующие норму о покушении, предусмотренную как в общей ч.3 ст.30 УК, являются специальными. При квалификации указывается только норма Особенной части УК"[79].
Следует также согласиться с суждением автора относительно разрешения конкуренции норм о соучастии: "Конкуренция норм о соучастии возникает, когда в преступлении описаны признаки, в общем виде указанные в ст.33 либо ст.35 УК. Конкуренция действий исполнителя/соисполнителя, указанных в ч.2 ст.33 и статьях Особенной части УК, решена в самом уголовном законе. Коллизионное правило ч.2 ст.34 УК РФ устанавливает, что соисполнители отвечают по статье Особенной части без ссылки на ст.33 УК. В статье Особенной части УК, подробно описывающей конкретные действия исполнителя/соисполнителя, закрепляется норма специальная, а в ч.2 ст.33 Общей части УК, в обобщенном виде указывающей на любые действия исполнителя, предусматривается норма общая"[80].
Из данного правила, мы и будем исходить, раскрывая некоторые проблематичные положения общих, исходящих из самого института соучастия, и специальных, применительно к отражению соучастия в Особенной части УК, квалификационных признаков соучастия.
Первая проблема. Традиционное деление пособничества на физическое и интеллектуальное позволило некоторым ученым отождествить квалификацию последнего с квалификацией подстрекательства и организаторской деятельности[81]. Представляется, подобный подход не совсем точен.
Пособник от подстрекателя, поскольку он лишь оказывает помощь другому соучастнику, уже имеющему место быть, тогда как подстрекатель создает соучастника, превращает законопослушного гражданина в преступника.
Попытка приравнять интеллектуального пособника и подстрекателя путем определения первого как лица, укрепляющего решимость другого соучастника, тем самым максимально приблизив его к подстрекателю, на наш взгляд, является необоснованной. Любой пособник (и физический, и интеллектуальный) укрепляет решимость другого соучастника на совершение преступления в силу самого наличия соучастия. Поэтому с таким же успехом можно смешать квалификацию подстрекательства и с квалификацией физического пособничества. Однако это не так.
Пособник отличается от подстрекательства единственным: с кем они имеют дело - либо с готовым преступником (пособник), либо готовят преступника (подстрекатель). Отсюда квалификация действий интеллектуального пособника ничем не отличается от квалификации действий физического пособника и заключается в ликвидации результатов своего поведения до использования их другими соучастниками.
Гораздо сложнее обстоит дело с квалификацией действий подстрекателя и организатора в изложенной ситуации. Поскольку подстрекатель - это лицо, склонившее другого человека к совершению преступления, то следует признать, что он выполняет две асоциальные функции в одной: превращает прежде законопослушного человека в преступника и его руками совершает то или иное преступление, причиняя вред общественным отношениям. Полный добровольный отказ подстрекателя должен заключать в себе ликвидацию и того и другого результатов в совокупности. Поэтому добровольным отказом следует признавать только те действия подстрекателя, в результате которых исполнитель (в случае подстрекательства исполнителя) откажется от начала совершения преступления или хотя бы от продолжения преступной деятельности и ее завершения. Законодатель же расширяет пределы добровольного отказа подстрекателя и признает иные меры (например, сообщение органам власти о готовящемся преступлении), что, на наш взгляд, не оправданно. При таком варианте развития события государство получает одну несомненную выгоду - отсутствует причинение вреда общественным отношениям.
Добровольным надо признавать лишь полный отказ подстрекателя, ликвидацию им обоих результатов своей деятельности. Предупреждение только причинения вреда следует признавать лишь частичным добровольным отказом с соответствующими правовыми последствиями его - влиянием на назначенное наказание.