Шпайзман, Школьник и Савинков приехали в Киев, где начали готовиться к убийству Клейгельса. Школьник и Шпайзман маскировались под уличных торговцев, работавших каждый день на Крещатике. Вскоре к ним присоединился ещё один член «Боевой организации» Лев Зильберберг. Савинков узнал о том, что Шпайзман отговаривает Школьник участвовать в покушении. В дальнейшем оба покушения, намеченные на 15 и 30 июля 1905 года, провалились из-за отказа Шпайзмана бросать в Клейгельса бомбу. Савинков считал, что Шпайзман отказался, так как не мог примириться с риском для Школьник, в которую он был влюблён[43], однако в январе 1906 года Шпайзман и Школьник, уже отойдя от «Боевой организации», совершили покушение на жизнь черниговского губернатора Хвостова. Шпайзман был приговорён к смертной казни, а Школьник — к 20 годам каторги[44].
3.7. Поиски провокатора
В конце 1905 года для ЦК партии эсеров уже не являлось секретом, что в самом высоком её руководстве есть провокатор. В начале сентября Савинков приехал в Женеву, где говорил с Гоцем о возможном провокаторе. Вскоре было проведено собрание ЦК, на котором, кроме Савинкова и Гоца, присутствовали Николай Татаров, Осип Минор, Виктор Чернов, Николай Тютчев[45]. На совещании Гоц отметил подозрительный момент в биографии Татарова, а именно: неизвестное происхождение крупных денег, на которые он вёл свои издательские дела, и обеспеченность этих дел со стороны цензуры. Татаров утверждал, что деньги предоставил ему адвокат Чернолусский. По предложению Гоца к Чернолусскому был послан представитель партии, и последний в разговоре с ним отрицал спонсирование Татарова. За Татаровым было установлено наблюдение, и выяснилось, что он неверно дал ЦК свой адрес в Женеве. Татарову был устроен формальный допрос Черновым и Савинковым. Татаров не раз путался и был изобличён во лжи. Было решено «устранить Татарова от всех партийных учреждений и комитетов, дело же расследованием продолжать». Татаров был отпущен, к неудовольствию ряда членов партии, которые считали, что он уже уличён. Татаров уехал в Россию, откуда неоднократно писал своим бывшим товарищам письма, уверяя в собственной невиновности, но его послания не возымели действия. Когда по манифесту 17 октября из Петропавловской крепости были освобождены эсеры Рутенберг и Новомейский, они дали новые уличающие Татарова показания. Рутенберг сообщил, что обстоятельства его ареста дают возможность предполагать, что он был выдан Татаровым. То же заявил и Новомейский, который отметил, что полиции был во всех подробностях известен разговор, который происходил между ним, Татаровым и Фриденсоном, и на следствии его предъявляли для опознания неизвестному человеку со скрытым лицом[46]. Фигурой он якобы напоминал Татарова. Татаров, в свою очередь, заявлял, что через своего родственника, полицейского пристава Семёнова, выяснил, что агент полиции в руководстве партии действительно существует, но это не он. Как позже выяснилось, агентом был Азеф. Эсеры Татарову не поверили и сочли его вину полностью доказанной, после чего Савинков предложил ЦК организовать убийство Татарова, на что получил согласие[47]. Впоследствии Савинков писал:
4 апреля 1906 года приговор был приведён в исполнение. Татаров был убит в Варшаве на глазах родителей, при этом двумя пулями получила ранения мать Татарова[49].
3.8. Решение о приостановке деятельности и временном прекращении террора
После манифеста 17 октября 1905 года в партии эсеров стали появляться мнения о том, что партийная тактика не соответствует политическим реалиям и требует пересмотра. «Боевая организация» была ослаблена после арестов и прекращения действий на период поиска провокатора. Вскоре в Женеве на квартире у Гоца было проведено совещание с участием всех членов ЦК (около 30 человек на тот момент) и Савинкова по вопросу о прекращении террора[50]. Подавляющее большинство во главе с Черновым высказались против продолжения террора и за приостановку деятельности организации. Азеф высказался за полное прекращение террора и роспуск организации. Его поддержал и Гоц[51]. Савинков выступил против прекращения террора:
Тютчев же поддержал Савинкова лишь частично, заявив, что необходимо сделать исключение для Трепова, виновника расстрела 9 января 1905 года. После долгих споров его поддержал и Азеф. Члены партии в ноябре 1905 года вернулись в Российскую империю и провели в Петербурге вторичное совещание по данному вопросу. Члены ЦК Чернов, Потапов, Натансон, Ракитников и Аргунов высказались за прекращение террора, но при этом против роспуска организации[52]. Азеф снова высказался за роспуск организации, заявляя, что такая формулировка вопроса невозможна[52]:
Савинков был огорчён решением партии, решившей в конечном счёте временно приостановить террор, но не распускать организацию, и впоследствии писал в своих воспоминаниях:
3.9. Подготовка восстаний. Аресты
После фактической ликвидации военной организации эсеров был по настоянию Азефа создан «Особый боевой комитет». Целью его создания была подготовка вооружённых восстаний. В состав комитета вошли Азеф и Савинков. Савинков был назначен главой петербургского отделения комитета. Савинков пытался отказаться от назначения, ссылаясь на своё незнание офицерской и солдатской среды, но Азеф настоял на назначении[54].
Когда в декабре 1905 года в Москве начались массовые беспорядки, Рутенберг созвал совещание, на котором присутствовали Азеф и Савинков. Рутенберг заявил, что в Петербурге со дня на день тоже должно произойти восстание. Савинков сказал, что «Боевая организация» может принять участие в восстании по одному из трёх направлений — совершение террористических актов против высокопоставленных лиц, участие в восстании непосредственно путём овладения городом либо защита от верных правительству войск исключительно своего квартала. При этом Савинков не скрывал своего мнения о том, что восстание в Петербурге обречено на провал, так как рабочие не подготовлены и не вооружены, а в город стянуты войска. Он по-прежнему видел необходимость поддержки восстания в Москве террором, но деятельность «Боевой организации» была приостановлена, и никого из её состава, кроме Савинкова, Азефа, Моисеенко и Бриллиант, не было в городе. Моисеенко в то время пытался освободить из психиатрической больницы Дулебова, Бриллиант работала в химической лаборатории, поэтому Азеф и Савинков лично занялись подготовкой к возможным терактам[55].
Савинков и Азеф организовали передачу динамита работникам Николаевской железной дороги, которые должны были взорвать железнодорожный мост, перерезав тем самым сообщение между Москвой и Петербургом. Группа работников во главе с неким Соболевым чудом избежала ареста и отказалась от этих планов. Остальные теракты, предложенные Савинковым, — диверсии на электрических, телефонных и осветительных проводах, взрыв охранного отделения, захват дома Витте — были невозможны, так как многие из этих объектов хорошо охранялись. Савинков, как он впоследствии писал в своих воспоминаниях, чувствовал за собой слежку. В декабре 1905 года Азеф уехал в Москву, оставив Савинкова за главного. Савинков организовал две лаборатории по производству динамита. Обе мастерские были ликвидированы полицией практически сразу же, а их работники, задержанные на месте изготовления взрывчатки, были отданы под суд. Среди них была и Дора Бриллиант, которая умерла в Петропавловской крепости в 1907 году. Остальные арестованные были осуждены к ссылке в каторжные работы на длительный срок[56].
3.10. Воссоздание
После подавления Московского восстания в партии был поднят вопрос о воссоздании «Боевой организации». Главной причиной этого было то, что правительство вновь встало на путь сохранения и укрепления существовавшего порядка, подавления революционных сил. Был созван съезд партии, проходивший в конце декабря 1905 года — начале января 1906 года в гостинице «Туристен» в городе Иматра в Южной Финляндии. На съезде был избран новый состав ЦК, в который вошли Чернов, Ракитников, Азеф, Аргунов, Крафт, Слётов и Савинков[57]. ЦК провёл заседание в узком кругу, на котором было решено возобновить центральный и местный террор. Члены партии Анненский, Мякотин и Пешехонов предложили направить работу организации на поддержку вооружённого восстания, но их идеи не нашли поддержки, и после этого все трое вышли из партии. Немедленно после съезда Азеф и Савинков приступили к воссозданию «Боевой организации»[58]. Базой для террористического движения стала Финляндия, которая имела значительные автономии и право не выдавать преступников Российской империи. Поддержку «Боевой организации» стали оказывать члены партии активного сопротивления и просто обычные финны: они укрывали у себя террористов, снабжали их оружием и взрывчаткой. Узнав о воссоздании организации, в Финляндию приехали почти все её члены, в том числе Моисеенко, Борис Вноровский, брат Азефа Владимир, брат Михаила Гоца Абрам, Владимир Зензинов и другие[59].
Центральный комитет принял решение о проведении террористических актов в отношении министра внутренних дел Российской империи Петра Дурново[60] и московского генерал-губернатора Фёдора Дубасова[61]. В то же время Зензинов уехал в Севастополь в надежде организовать покушение на адмирала Чухнина, подавившего восстание на крейсере «Очаков». Планировались также покушения на генерала Мина, отдавшего приказ стрелять по восставшим в Москве в декабре 1905 года, и на ряд других ответственных за это офицеров Семёновского полка[62].
3.11. Террористический акт против Фёдора Дубасова
Дубасов проживал в том же губернаторском доме, где некогда жил великий князь Сергей Александрович, на Тверской площади. Наблюдали за Дубасовым Борис Вноровский и некие Шиллеров и Соколов. Как выяснилось, губернатор ездил с конвоем из конных драгун, реже — с одним лишь адъютантом. Когда Савинков приехал в Москву, Соколов заявил, что прежние методы «Боевой организации» изжили себя и что он покидает её. Впоследствии Соколов принимал участие в организации взрыва дома Столыпина на Аптекарском острове и экспроприации в Фонарном переулке и был повешен за это 2 декабря 1906 года[63].