2. Поручение адвокатам ведения дел в суде
Наиболее полно правовое определение адвокатской деятельности закреплено в Статуте ВКЛ 1588 года, где адвокатам специально посвящены несколько артикулов.
В соответствии с артикулом 56 Статута «О поручении дела и о даче полномочий иным в суде за себя говорить»:
«Устанавливаем также, где бы кто по позвам или на которой сессии проходящей не мог в суде быть как по болезни, так и по иным каким причинам и нуждам своим тогда адвоката или представителя своего может вместо себя в суде иметь. А ведь же представитель или адвокат иной и иначе установлен и в суде принят не должен быть, прежде чем ему лично поручил свое дело перед врядом каким-либо в канцелярии нашей государевой или перед врядом земским и замковым, и с того вряда выписку с книг должен взять и ее тому адвокату своему дать. А по таковым врядовым поручениям могут быть адвокатами и неоседлые люди в том государстве Великом княжестве Литовском. А кто бы из-за болезни своей или при дальности вряда поручения во вряде засвидетельствовать не мог, таковой всякого состояния человек может уполномоченному или представителю своему дело свое для выступления в суде поручить листом своим открытым. Паны-рады, давая такие листы, закрепленные только под печатью своей и с подписью руки своей собственной, а иные чины также, давая листы свои под печатью и с подписью руки своей и при своей печати, еще под одной печатью человека постороннего. А кто писать не умеет, тот при своей печати еще двух шляхтичей печатей в таком листе своем представителя может иметь и в том листе или выписке вряда, поименовав дело, остальное указать в позве, вписав право поручителя вести дело. Ведь же по таковому неврядовому поручению представитель должен быть оседлый в том государстве нашем Великом княжестве Литовском, под нами, государем, оседлостью шляхетской. И так уже таковые представители в каждом вряде должны быть принимаемы и иметь силу будут так к опровержению срока и позвы, как и объяснения в самом главном требовании»[1].
Артикул 57 Статута «Кто бы сам не мог или не умел в суде говорить и о назначении адвоката людям убогим»: предусматривал обязательное назначение адвоката малоимущим, вдовам и сиротам. Адвокат обязательно назначался при слушании дел о государственных преступлениях – оскорблении королевской личности.
«Устанавливаем также, если бы кто, лично стоя в суде, не мог бы или не умея сам говорить и дело свое вести, поручил устно кому другому о том деле своем говорить, тогда суд по устному поручению должен его за представителя принять, хотя и не оседлого. Ведь же где бы кому угрожала смертная казнь или о такой записи, которой бы кто обязался, не отходя с суда, дать удовлетворение, тогда таковая сторона, хотя и дело кому иному поручила, однако из суда уходить не должна до окончания дела. К тому, где бы кто не мог и не умея сам говорить и дело свое в суде вести, а при бедности и недостатке своем адвоката сам себе нанять не мог, как вдовы и сироты, а просили бы вряд об адвокате, тогда вряд должен таковому адвоката даром назначить и поручить от них в суде говорить, и адвокат должен в этом повиноваться вряду. А если бы адвокат вряду в этом повиноваться не хотел, такому адвокату и от иных особ в том суде выступление не должно быть допущено. А при оскорблении нашего величия и мы, государь, обещаем адвокатов стороне обвиняемой давать, также и людям убогим и несостоятельным, также и суд главный в отношении людей бедных поступать должен»[1].
3. Требования к лицам, которые могут быть адвокатами и ограничения к занятию адвокатской деятельностью
Важной правовой особенностью Статута 1588 года было определение требований к занятию адвокатской деятельностью. В частности в артикуле 58 «Об адвокатах, какие особы и где не должны ими быть» определялось, кто не может заниматься адвокатской деятельностью. К ним относились судья, подсудок, земский писарь, замковый врядник, духовное лицо.
«Устанавливаем также, что адвокатами те особы, ниже описанные, не должны быть, то есть судья, подсудок и писарь земский, также и вряд замковый. А то в тех поветах и при тех судах, где сами являются врядниками. Однако в своих собственных делах и в тех поветах могут говорить и справедливости для себя добиваться. А в поветах и в судах иных, где не являются врядниками те особы выше указанные, где бы кому по надобности случилось, и за кого иного своих друзей могут говорить, но таковые не должны пониматься как адвокаты. Не могут также быть адвокатами лица духовные, только также по своим собственным делам каждому из них можно будет в суде говорить»[1].
Артикул 59 Статута «О наказании фальшивых и коварных адвокатов и к тому, что можно стороне адвоката своего в суде поддерживать и самому говорить и другого адвоката на его место устанавливать» предусматривал ответственность адвокатов за нарушение правил осуществления адвокатской деятельности.
«Устанавливаем, что когда бы который адвокат, взявшись кому дело его говорить и вести, а выведав у него то дело и листы его осмотрев, предал его в том стороне противной или к той стороне противной перешел и в ее интересе напротив того, кому прежде обещал и подрядился дело вести, тогда такой не должен быть допущен говорить в суде. К тому, если бы кто-либо, желая кому вред причинить, а адвокатом назвался и лист от него доверительный подделал, а то бы ему сторона не поручала и поэтому чтобы кому причинил утрату, такое решение не должно оставаться в силе. Также адвокат, сказавшись на какой сессии больным, а явившись на другую сессию и присягнуть не хотел согласно артикулу шестидесятому, ниже в этом же разделе описанному, тогда за таковые поступки такие адвокаты, когда это на них явно и надлежащими доказательствами будет доказано, должны быть наказаны смертной казнью. А где бы также адвокат, взявшись кому дело вести, а потом того не выполнил, или умышленно во вред кому, что в суде по небрежности своей упустил, тогда за это к заключению в тюрьме шляхетской на четыре недели должен быть приговорен, а вред, причиненный стороне, в чем убыток причинил, должен платить. О чем там же сразу, где то произойдет, без позвы сторону жалующуюся удовлетворить, обязан будет. А кто бы также в суде сам стоя хотел отказаться от своего адвоката, а сам свое дело вести или другому адвокату поручить, это ему можно будет»[1].
4. Действия суда в случае неявки адвокатов
В случае болезни адвокат должен был уведомить об этом суд. В случае неявки на суд без уважительной причины или несообщения о невозможности участвовать в сессии суда по болезни адвокаты несли имущественную ответственность.
В частности в артикуле 60 «Причины неявки адвокатов, что это им и сторонам их вредить не будет» записано:
«Также устанавливаем, что когда бы адвокат перед сессией суда, не имея возможности стороне своей о болезни своей сообщить, чтобы иного на его место послал или, проезжая уже на дороге или и на месте будучи, где сессии проводятся, заболел тяжелой болезнью так, чтобы на сессии в суде сам быть не мог, тогда так стороне той, чье дело на себя взял в делах тех, также адвокату ничто не должно вредить. А хотя бы другая сессия последняя или окончательный срок был, все равно из-за этого ничего терять не будет. А ведь же адвокат в той болезни, как только заболеет, должен вряду тому, в который его сторона с полномочиями отправила, и также стороне противной дать знать, а поправившись потом на первой сессии земской или замковой, перед которым судом то дело будет рассматриваться, должен присягнуть, что действительно из-за тяжелой болезни в то время явиться не мог, а не для затягивания справедливости. Также слугу и посланца от панов, которых бы в суд на сессию посланных, с каким правовым поручением, в дороге или на месте судебном болезнь тяжелая настигла, одинаково должны будут поступать, как выше описано. А ведь же если бы адвокат или слуга, посланец таковой о болезни своей не сообщил или и сообщивши вряду на первой сессии, а потом на другой сессии в том же вряде своей стороной не был доставлен или даже и явившись, а присягнуть не хотел о том, что из-за болезни на предыдущей сессии не был, тогда вряд на первой сессии, не получив сведений о болезни, также на другой за отказ присягнуть, должен стороне противной вынести решение согласно этому статуту. Если же такая отговорка болезнью адвоката или которого посланца произойдет в земском суде по первым позвам на первой сессии не окончательной, а потом на следующую сессию такой адвокат или посланец не будет послан или и явившись, не присягнет, тогда та сторона за ту первую земскую сессию за неявку, так якобы сама не явилась, должна уплатить, а стороне своей противной уже на той второй сессии, как на окончательном сроке, обязана дать удовлетворение. А будет ли такое объяснение совершено болезнью на каком окончательном сроке как земском, так и замковом, а на следующую сессию такой адвокат или посланец не явится или, явившись, не присягнет, тогда таковая сторона за ту первую неявку свою на окончательном сроке требование, о котором говорится в позве, теряет без всяких доказательств противной стороны. А если бы сторона ответная заявила, что тот адвокат ее, ею посланный, перед той сессией, не доехав к тому вряду, умер, тогда сама сторона таковая, не имея уже возможности о том того адвоката своего на следующей сессии представить, должна об этом сама присягнуть, что тот адвокат ее на ту сессию был от нее послан, а он, не доехав до того вряда, умер. И когда о том присягнет, суд должен против нее поступать согласно этому артикулу. А если бы сама сторона ответная на вторую сессию не явилась или, явившись, об этом присягнуть не хотела, тогда, если бы об окончательном сроке шла речь по тому делу, уже на той второй сессии все теряет. А если не об окончательном сроке, тогда обязана платить за неявку»[1].
Артикул 61 Статута определял действия, которые запрещалось производить в суде адвокату.
«Чего адвокат без стороны своей не может делать. Также устанавливаем, что адвокат не имеет права никаких новых записей и никакого признания ни от кого не может в суде чинить и денег по записям брать и с них рассчитываться, не имея при себе стороны своей. А ведь же если бы кто не мог или, не успевая во вряд ехать за деньгами, хотел через кого иного деньги те брать и рассчитываться, тогда не дожжен иначе и не может брать, только через такого адвоката или слугу своего, кому бы специальную на то силу и поручение листом своим, подписанным рукой своей и под печатью своей дал, или перед врядом ближайшим судебным поручил и выпиской того вряда уполномоченным его на то именно учинил, такой уполномоченный может деньги брать и рассчитываться будет иметь право»[1].