Лица царя и царицы изображены на сером фоне. Профиль Птолемея словно освещен ярким светом, а голубовато-белое лицо Арсинои как будто покрыто легкой тенью. В камее удачно использованы фактура и цвет трех различных слоев камня. Гладко отполированная поверхность прекрасно передает блеск металлических деталей шлема Птолемея. Тонкий слой камня, слегка просвечивающий голубизной, придает лицу властной Арсинои утонченную нежность. В то же время волосы и листья венка на голове, исполненные в более высоком рельефе, остаются матово-белыми и хорошо оттеняют бледность царицы.
Блеклой, желтовато-розовой линией проходит полосочка ожерелья на шее обоих супругов. У Птолемея она дополнена странным коричневым завитком: это след позднейшей реставрации, попытка скрыть, что камея была сломана пополам.
Редкая красота камня, торжественная манера исполнения, героическая трактовка образов – все делает «Камею Гонзага» одним из самых выдающихся памятников античного искусства. Она вдохновляла поэтов и художников, привлекала пытливое внимание антикваров, восторженные похвалы ей исходят от самых разных ценителей. Некоторые относят «Камею Гонзага» к числу тех шедевров, до которых так и не смогло возвыситься современное искусство.
Труд безымянного греческого мастера III века до нашей эры поистине граничил с подвигом. Для завершения такого рода работы требовались годы, ведь агат по своей твердости превосходит и сталь. Резьба производилась с помощью порошкообразного корунда и требовала чрезвычайного внимания и терпения. Рассказывают, что в древности на создание больших камей уходило столько же времени, сколько в средние века на возведение готического собора. Уже в новое время резчик А. Давид проработал над камеей «Апофеоз Наполеона» (высота ее 24 сантиметра) пятнадцать лет.
Ника Самофракийская
Крылатая богиня победы Ника, дочь океаниды Стикс и Палланта (сына титана Крия), была постоянной спутницей Зевса, который всегда изображался с фигурой Ники в руках. Зевс Олимпийский работы знаменитого Фидия держал в храме в правой руке Нику из золота и слоновой кости. У каждой ножки трона «отца богов» тоже были изображены танцующие фигурки Ники.
А в III веке до нашей эры (или начале II века) статуя Ники была установлена на острове Самофракия – на высокой скале у входа в гавань, на постаменте в виде носа галеры. Яростные волны разбивались о скалу у ног богини, ветер стремился прижать ее расправленные крылья… Складки ее одежды тяжелыми массами обвиваются вокруг ног, обтекают вокруг бедер и тем самым зрительно передают сопротивление, которое преодолевает распростершая свои крылья богиня. Если бы Ника не боролась с ветром, она казалась бы слишком большой и тяжелой, но благодаря устремленному вперед телу, благодаря бурному движению ее мощные пропорции теряют свою грузность, приобретая чарующую стройность. Исполненная тревожного напряжения и порыва, чуть подавшись вперед, наперекор ветру Ника как будто готовилась взлететь над морем.
Это действительно все сметающая на своем пути богиня победы. Ника стоит, держа в одной руке крестообразное украшение неприятельского корабля. Богиня была обращена к гребцам, но при виде берега она оборачивается к нему и трубит радостный сигнал, чтобы возвестить о морской победе Деметрия Полиоркета, одержанной им в битве при Саламине (об этом можно судить по сохранившимся монетам).
В 1863 году многочисленные фрагменты этой статуи были найдены французскими археологами. Их бережно собрали, но голову и руки богини, несмотря на упорные поиски, так и не удалось обнаружить. Но Ника так изящна, а формы человеческого тела так выразительны, что об отсутствии рук и головы просто забываешь. Спустя столетие неподалеку от места первоначальных раскопок на острове Самофракия нашли кисть правой руки, которая (по предположениям некоторых ученых) принадлежит Нике. Правда, другие исследователи не соглашаются с таким утверждением.
Сейчас статуя Ники Самофракийской выставлена в Лувре – на повороте широкой лестницы. Она стоит на камне, как на носу корабля, раскинув обломанные крылья, в развевающихся мраморных одеждах. К Нике надо приближаться не спеша и, не отрывая взгляда, обойти ее справа и слева… А потом снова вернуться к ней вечером, когда под действием сильных прожекторов мрамор начинает светиться и приобретает удивительную прозрачность. Тогда произведение неизвестного античного скульптора производит особенно сильное впечатление.
Статике и однообразию мертвого камня противостоит его трепетное движение, ожившее под рукой безымянного мастера. Около Ники всегда стоят многочисленные группы туристов, но люди кажутся маленькими перед ней: Ника «парит» над ними и в то же время устремлена к ним. Она возвещает о победе и сама является ее олицетворением.
Крылатая Ника как будто только что опустилась на нос корабля и еще полна порывистого движения. Это особенно ощущается, если смотреть на статую справа. Легкая ткань приподнимается на высокой груди богини, чуть ниже она почти вплотную облегает ее тело, подчеркивая его упругую стройность. Вокруг бедер складки хитона начинают набегать друг на друга и наконец неистово устремляются вдоль отставленной назад ноги. Им вторят крылья и развевающийся плащ Ники, кажется, что еще мгновение – и богиня взлетит…
Если встать прямо перед Никой, то впечатление от статуи изменится. В богине появляется больше покоя, уравновешенности, но движение полностью не исчезает: свежий ветер так же отбрасывает назад непокорные складки одежды, колышет их… И Ника в любую минуту готова взмахнуть своими могучими крыльями… Доныне трубит она в свой победный рог, и никакие бури столетий не могут заглушить беззвучного шума ее крыльев.
Венера Книдская и Венера Милосская
Когда мы произносим имя «Афродита-Венера», перед нами сразу же встает воспетый в древнегреческих мифах образ «прекрасновенчанной» богини, «улыбколюбивой» девы с «ресницами гнутыми»… Вот она, рожденная из морской пены, выходит на пустынный берег Киферы. Там, где богиня ступает, поднимаются травы и распускаются розы, анемоны, фиалки, нарциссы, лилии… Где бы Венера ни появлялась, ее красоте поклонялись все: и боги, и люди, и даже звери.
«Высокая, стройная, с нежными чертами лицами и мягкой волной золотых волос, как венец лежащих на ее прекрасной голове, Афродита – олицетворение красоты и вечной юности. Когда она идет, в блеске своей красоты, в благоухающих одеждах, тогда ярче светит солнце и пышнее цветут цветы. Дикие лесные звери бегут к ней из чащи леса; к ней стаями слетаются птицы. Львы, пантеры, барсы и медведи кротко ласкаются к ней. Спокойно идет среди диких зверей Афродита, гордая своей лучезарной красотой. Ее спутницы оры и хариты, богини красоты и грации, прислуживают ей. Они одевают богиню в роскошные одежды, причесывают ее золотые волосы, венчают ее голову сверкающей диадемой».
Венера излучала пронизывающую весь мир любовь, и никто не мог избежать ее власти, даже сами боги. [19]
Немецкий искусствовед Г. Мюллер писал о Венере: «Она самая красивая из всех богинь, вечно юная и пленительная. Ее прекрасные очи сулят одно блаженство, она обладает волшебным поясом, в котором заключены все чары любви. И даже гордая Юнона, желая вернуть любовь Юпитера, просит Венеру одолжить ей этот пояс. Золотые украшения богини горят ярче огня, а прекрасные, увенчанные золотым венком волосы благоухают».
В греческом искусстве не было такого идеала Афродиты, который служил бы прототипом для последующих времен подобно тому, как созданный Фидием Зевс Олимпийский однажды и навсегда сделался типом «отца богов» и с необходимыми изменениями преобразился в типы Посейдона, Асклепия, Гадеса и Геракла. Древнегреческие писатели Плиний и Павсаний в своих трудах упоминают о многих изваяниях Афродиты-Венеры, из которых каждое воспроизводит особый тип богини. В ее мифологии (и следовательно, в образе) слились воедино греческие и восточные черты, оттого представление о Венере и сделалось столь многосторонним. Кроме того, что Венера – богиня красоты и юности, она еще и богиня супружества, плодовитости, «устроительница сладостных браков» (не говоря уже о других значениях ее образа). Потому и не нашлось ни одного художника, который бы смог выразить все это разнообразие значений в одном типичном олицетворении. Всегда передавалась то одна, то другая сторона образа Венеры, да и то более всего внешними признаками – позой и жанровыми особенностями.
В древнем мире величайшей славой пользовалась Венера Книдская – работа прославленного скульптора Праксителя, которая была прототипом для некоторых других Венер. Сначала богиня никогда не изображалась обнаженной, поэтому Пракситель и возбудил своим произведением всеобщее удивление. И даже удивление самой Венеры, которая будто бы воскликнула: «Меня видели обнаженной Парис и Адонис, но где и когда меня мог видеть Пракситель?».
Древние поэты и прозаики оставили множество самых восторженных описаний этой статуи. По словам одного из них, даже гордая Юнона и мудрая Минерва, посмотрев на статую Праксителя, воскликнули: «Не будем больше винить Париса!».
Статую Афродиты заказали Праксителю жители острова Коса, и он исполнил для них две статуи богини, из которых одна представляла Венеру одетой, а другая – нагой. Заказчики выбрали для себя первую скульптуру, предпочтя ее ради ее одежды. А может быть, испугавшись того новшества, которое скульптор придал второй скульптуре?
Обнаженная Венера была продана жителям города Книд и вскоре приобрела такую небывалую славу, что многие специально приезжали сюда, чтобы только посмотреть на нее. Вифинский царь Никомед III предлагал книдянам простить им весь их долг (причем весьма значительный), лишь бы они уступили ему дивное произведение Праксителя. Однако горожане готовы были терпеть что угодно, чем расстаться с Венерой.