Благодарные жители Кракова освободили его от уплаты всех городских налогов и податей. Да и сами краковяне были людьми состоятельными, ибо алтарь был сооружен на пожертвования мещан и простого народа. Собранная ими сумма в 2808 флоринов равнялась годовому бюджету Кракова.
Алтарь представляет собой полиптих размером 11 х 16 метров и признан лучшим готическим алтарем Европы. Он выполнен из вызолоченного полихромированного липового дерева, почти трехметровые фигуры алтаря вырезаны из цельных стволов, а стволы такой толщины могли иметь только очень старые, 500-летние деревья. Сам алтарь создан чуть более пятисот лет назад, следовательно, материалу, из которого он сделан, – около 1000 лет.
Как пишут немецкие ученые Рут и Макс Зайдевиц, во время освящения алтаря взорам верующих предстали великолепные картины. Алтарь состоит из центральной части и четырех закрывающих ее крыльев. В верхней части алтаря изображено венчание Богоматери, рядом с ней стоят святые Войцех и Станислав, а на крыльях алтаря – двенадцать барельефов, изображающих сцены из жизни Святого семейства. Когда крылья алтаря открываются, верующие видят на них шесть сцен: Благовещение, Рождество, Поклонение волхвов, Воскресение, Вознесение и Ниспослание Святого Духа. Главная сцена алтаря представляет «Семь радостей и печалей Богоматери», «Смерть Марии», «Успение и Вознесение Богородицы».
Во время войны немцы, отлично знавшие художественную цену Мариацкому алтарю, хотели немедленно конфисковать его и увезти в Германию. Но польские патриоты приняли своевременные меры, чтобы укрыть творение Ф. Штоса в безопасном месте. Под руководством профессора К. Эстрейхера они с величайшей осторожностью разобрали алтарь на составные части: все скульптурные барельефы и резные орнаменты были тщательно упакованы и в ночь на 30 августа 1939 года погружены на речное судно. Оно доставило тяжелые ящики в Сандомир, где их спрятали в подвалах местного собора.
Чтобы отыскать Мариацкий алтарь, немцы не останавливались ни перед пытками, ни перед убийствами, и в конце концов им удалось с помощью предателей обнаружить тайник. Вскоре ящики с алтарем Девы Марии разместилось в подвалах берлинского рейхсбанка.
А тем временем вокруг похищенного шедевра разгорались нешуточные страсти. Некоторые высокопоставленные нацисты считали, что Мариацкий алтарь мог бы стать украшением и гордостью «музея фюрера» в Линце. Однако другие нацистские бонзы тоже хотели бы получить алтарь в свои коллекции награбленных произведений искусства. В конце концов в Германии одержала верх идея установить алтарь Девы Марии в Нюрнберге – на родине Фейта Штоса. [39]
Нюрнбергский обер-бургомистр Либель был в восторге от этого предложения, поддержанного и другими фашистскими лидерами, ведь в Нюрнберге регулярно устраивались съезды гитлеровской партии. После «окончательной победы» было решено установить алтарь в кафедральном соборе святого Лаврентия, и план этот утвердил сам А. Гитлер.
В мае 1940 года ящики со скульптурами алтаря перевезли из Берлина в Нюрнберг и разместили в подвалах тамошнего замка. Но собрать и установить алтарь в соборе так и не пришлось, так как город уже бомбила англо-американская авиация. Большую часть ящиков перевезли в другое место, а оставшиеся в Нюрнберге, к счастью, не пострадали.
После разгрома фашизма, в результате долгих поисков алтарь был найден и привезен назад в Польшу. Однако некоторые его части все же оказались в столь плачевном состоянии, что нуждались в длительной и дорогостоящей реставрации. Восстановительные работы заняли несколько лет, и только в 1957 году алтарь возвратился в Мариацкий костел, где он красуется и поныне.
Ненайденное золото инков
Едва Христофор Колумб открыл Америку, как туда, почуяв наживу, хлынула из Европы целая орда обедневших дворян, авантюристов, искателей приключений, кладоискателей, разбойников, воров и прочего бесшабашного люда. Этот пестрый народ разрушал, жег, убивал и, конечно, грабил. Один лишь Ф. Писарро со своими людьми, разрушив дотла процветавшую империю инков, награбил богатства на пять миллионов фунтов стерлингов, и прежде всего золота.
Индейцы древнего Перу не знали ни торговли, ни денег, поэтому им не были знакомы ни воровство, ни грабежи, ни другие преступления. Жизнь их текла размеренно: каждый инка имел свое определенное место, которое он не мог покинуть или сменить.
Золото, которым так славилось Перу, не было у них символом богатства. Инки знали, что такое «могущественный», но понятия «богатый» у них не существовало. Золото для них было священным металлом бога Солнца. [40] Инки поклонялись Солнцу, почитали его родоначальником царей своих. По легенде Манко, сын Солнца, сошел на Землю для того, чтобы образовать человеческий род, научить людей истинной религии, где праведные после смерти будут наслаждаться спокойствием души и тела, а грешники будут вечно претерпевать бедствия и болезни. Манко повелел людям поклоняться и служить отцу своему, он и был у древних народов первым Великим Инкой. Золото предназначалось только для того, чтобы умилостивить бога Солнца, из него делались украшения, скульптурные фигурки, троны Великих Инка, но все это было связано с религиозным культом.
Незадолго до вторжения европейцев Великий Инка Уайна Капак по каким-то причинам вдруг оставил священный город Куско и сделал своей резиденцией крепость Кито (находящуюся сейчас на территории Эквадора). Перед смертью он разделил свою огромную империю на две части: южную со столицей Куско передал Уаскару, одному из своих законных сыновей; а северную часть с городом Кито – внебрачному сыну Атауальпе.
Двое братьев немедленно стали врагами. Атауальпа знал, что его армия в несколько раз сильнее армии Уаскара, и напал на брата. Большинство сторонников Уаскара было убито, а сам он взят в плен и в цепях отправлен в Куско. Сам Атауальпа разбил военный лагерь под Кахамалкой и стал ждать подхода своего полководца Руминьяуи, чтобы во главе своих войск войти в Куско – поверженную к его стопам столицу Великих Инка.
Именно в этот драматический момент на территории нынешнего Перу и высадился Ф. Писарро. Тайные сторонники Уаскара показали конкистадорам скрытые тропы, и те за два месяца достигли Кахамалки.
У перуанских индейцев издавна существовала легенда о том, что всемогущие и добрые боги, бледнолицые, бородатые и светловолосые, когда-то оставили их землю и уплыли далеко за море, но они непременно должны вернуться. Поэтому, встретив испанцев, сидевших верхом на страшных четвероногих чудовищах, доверчивые инки решили, что это и есть либо сами боги, либо посланцы богов. Даже то обстоятельство, что они появились в момент междоусобиц, означало для них, что белые боги хотят помочь одной из сторон.
Уаскар надеялся, что белые боги хотят помочь именно ему. В свою очередь и Атауальпа тешил себя надеждой, что боги пришли только затем, чтобы освятить его триумфальный въезд в Куско.
Ф. Писарро пригласил Атауальпу на пир. Индейский вождь, подчеркивая свое миролюбие, появился на главной площади Кахамалки в золотых, украшенных перьями носилках, в сопровождении великолепной свиты. И сам Великий Инка, и его вельможи прибыли без оружия, что только и нужно было конкистадорам. По сигналу Ф. Писарро испанцы напали на гостей и перебили безоружных вельмож. Атауальпа, оглушенный неожиданным нападением, смотрел, как падали вокруг него преданные ему люди, но сам был даже не в состоянии понять происходящее. А потом самого Атауальпу взяли в плен и заключили в самой отдаленной части его собственного дворца в Кахамалке.
Ф. Писарро оказывал величайшее почтение своему именитому пленнику и старался развеять печаль Великого Инки, которую тот пытался скрыть, притворяясь равнодушным и покорным. Испанцы научили Атауальпу играть в шахматы, и вскоре в этой игре он достиг большого искусства. Испанцы сохранили за ним и некоторую видимость власти. Например, он мог принимать приближенных: при нем находились жены и гаремные девушки, которые прислуживали ему за столом и исполняли любые прихоти и поручения своего повелителя.
Яства за столом подавались Атауальпе только на золотых и серебряных подносах. Одежда Инки, которую он часто менял, состояла из плащей (вытканных из викуньей шерсти настолько тонко, что они казались шелковыми) и шерстяной разноцветной шали. На голове он по-прежнему носил борлу, пурпурные нити которой, смешиваясь с золотыми, падали до самых глаз Инки. Это были символы его прежней власти, хотя Атауальпа понимал, что он является заложником у безжалостных завоевателей. Когда посуда и наряды, которыми Великий Инка хоть раз пользовался, становились ему больше не нужны, их складывали в особый ящик и сжигали, так как то, что хоть раз было освящено прикосновением Великого Инки, не могло быть достоянием других людей.
Внешнее религиозное рвение испанцев не обмануло Атауальпу, вскоре он обнаружил в них жадность к золоту и решил воспользоваться этим, чтобы возвратить себе свободу. Однажды Великий Инка сказал Ф. Писарро, что если тот отпустит его на волю, то он покроет золотом пол комнаты, в которой они тогда находились. Все присутствующие при этом разговоре недоверчиво улыбнулись, и тогда Атауальпа сказал: «Не только покрою я пол, но и наполню комнату золотом так высоко, как только могу достать». Поднявшись на цыпочки, он прочертил рукой линию на стене.
Все смотрели на Атауальпу с изумлением, считая его слова пустым бахвальством человека, который страстно желает получить свободу. Но Франсиско Писарро согласился.
Немедленно были разосланы по всей империи гонцы с повелением Великого Инки: собрать золотые украшения и сосуды из дворцов, храмов и общественных зданий и немедленно доставить их в Кахамалку. Спустя некоторое время комнаты были наполнена золотом и серебром, и Ф. Писарро стал владельцем таких сокровищ, каких не имел в своих сундуках ни один европейский монарх того времени.