Тем не менее об этом стало известно в высших кругах французского общества, и правительство предъявило судебный иск П. Демидову в том, что, решившись на приобретение краденой вещи, он уронил свое достоинство. Многие из общества отвернулись от Павла Николаевича, а торговый дом Демидова обрел репутацию непорядочного.
Дело тянулось очень долго, пока в суд не явилась сама герцогиня Беррийская. Сверкая усыпанной цейлонскими сапфирами диадемой, она заявила, что «Санси» принадлежит ей, так как попал к ней от ее бабушки, которая получила этот драгоценный камень в подарок от Людовика XVI. В обществе поползли слухи, что эта романтическая история обошлась П.Н. Демидову еще в 150 000 франков, но сам он был реабилитирован.
Утром после свадьбы П.Н. Демидов преподнес своей молодой жене бриллиант в платиновой шкатулке для украшений. Кроме бриллианта, в этой шкатулке лежало еще четырехрядное ожерелье из жемчужин размером в лесной орех.
Брак этот, однако, оказался недолгим. Через три года П. Демидов умер, а после смерти мужа Аврора Карловна появлялась в свете только в темных однотонных туалетах. Но шею ее всегда украшал «Санси» на платиновой цепочке.
Много лет спустя Аврора Карловна вышла замуж за гвардейского офицера Андрея Николаевича Карамзина – сына известного писателя. Из Парижа, где она жила с мужем, Аврора Карловна писала своей сестре: «Санси» и мое жемчужное ожерелье производят здесь удивительный эффект. Говорят даже, что некоторые дамы добиваются приглашения в дома, где я бываю, только для того, чтобы увидеть мои жемчуга. Андре уверял меня, что вчера на балу он все время знал, где я нахожусь, благодаря образовавшейся вокруг меня толпе, следовавшей за мной повсюду».
Документальных сведений о том, кто владел алмазом «Санси» после Авроры Карловны, нет никаких, но странствия знаменитого бриллианта, видимо, продолжались еще долго. В настоящее время существует около восьми версий о последнем его местонахождении, но в разных источниках приводятся разные сведения о бриллианте, претендующем на имя «Санси».
Так, например, исследователи Г. Бан и Г. Смит, утверждают, что «Санси» восхищались на Всемирной выставке в Париже в 1867 году, а потом его приобрел лорд Астор. Но кто представлял бриллиант на выставке и у кого лорд Астор купил его – неизвестно.
А вот что пишет М. Рыжова: «Безымянный бриллиант, вделанный в кольцо, по сообщениям американской печати, продавался с аукциона… На аукционе «скрестили» шпаги Жаклин Кеннеди – в то время жена греческого судовладельца А. Онассиса – и голливудская кинозвезда Элизабет Тейлор. Однако камень был приобретен Р. Кенмором – представителем ювелирного дома Картье». Впоследствии знаменитый бриллиант как будто перешел от Картье к Элизабет Тейлор…
Либерия Ивана Грозного
В одном из дошедших до нас сказаний о писателе Максиме Греке, монахе Афонского монастыря, говорится, что у царя Ивана Грозного было замечательное собрание редчайших древнейших книг. Отец Ивана Грозного и пригласил Максима Грека для составления каталога этих книжных сокровищ. Афонский монах, получивший образование в Париже и Флоренции, ревностно взялся за дело. После осмотра тайника он заметил: «…вся Греция не имеет ныне такого богатства». Сличая тексты некоторых греческих книг с их переводами на церковно-славянский язык, М. Грек обнаружил много неточностей и тут же принялся их исправлять, а также полностью перевел «Толковую псалтирь».
С тех пор вот уже не одно столетие привлекает к себе внимание как широкой публики, так и специалистов-ученых «либерия» Ивана IV. Термин этот взят из Ливонской хроники рижского бургомистра Франца Ниенштедта. Именно так назвал он библиотеку, замурованную загадочным царем Грозным в московском тайнике.
Царская библиотека состоит из двух частей: греческой библиотеки Софьи Палеолог и, так сказать, европейской – собственной библиотеки Ивана Грозного.
Как невеста царя Ивана III Софья Палеолог, племянница последнего византийского императора Константина XI, приехала в Москву из Рима в ноябре 1472 года. Своим главным сокровищем она считала не драгоценности и золото, которые, конечно же, были в ее приданом, а старинные книги и древние рукописи. И все время, пока Софья жила в Кремле, она боялась пожаров, чтобы не сгорели древние книги. По наследству эта бесценная «либерия» досталась внуку Софьи Палеолог – царю Ивану IV, который помнил ее заповедь беречь книги от пожара и прятал их в специальном каменном подземелье. Иван Грозный был очень начитан и часто обращался в сочинениях к произведениям из своего собрания.
Манускрипты из библиотеки Ивана Грозного видели несколько иностранцев, и в их числе был дерптский пастор Иоганн Веттерман. Об этом стало известно к середине XIX века из упоминавшейся выше «Хроники Франца Ниенштедта», умершего в глубокой старости в 1622 году и лично знавшего пастора.
Пастор Веттерман, знавший несколько языков, был поражен богатством собрания, в котором находились «Записки о галльской войне» Цезаря, кодексы императоров Феодосия и Юстиниана, «Итхифалеика» и «Энеида» Вергилия, поэмы и оратории Кальвуса и многие другие манускрипты, сохранившиеся в единственном экземпляре. Далее в списке рядом с Полибием, Аристофаном и Пиндаром упомянуты имена уже совсем утраченных авторов – Гелиотропа, Зомарета, Замолея и других.
«Великий князь, – как повествует другой летописец, ливонец Ф. Клоссиус, – отменно уважал Иоганна Веттермана, как мужа ученого, и велел показать ему свою библиотеку, находящуюся в Москве и полученную от Патриарха из Константинополя… Наслышавшись много хорошего о сем ученом муже, великий князь велел разломать каменные своды с книгами, которые целых сто лет не открывались… потом призвать других, разумевших по-русски, и в их присутствии было вынуто из сводов несколько книг, которые и отданы Веттерману для просмотрения». Известия о том, где и как хранились бесценные книги, в разных источниках варьируются, но сам факт, что пастору Веттерману было показано несколько рукописей, можно считать вполне достоверным.
Но книги московской либерии тех счастливцев, которые ее откроют, поразят и своими переплетами. Значительная часть из них может оказаться в переплетах дощатых и из кожи, обыкновенно красной, иногда белой. Есть много в сафьяне лазоревом, выбиваемы золотом, были в либерии книги и обтянутые рыжими тканями, бархатом и оболоченныю камкою вишневою или «учажком золотным по таусиной земле».
Часто книги были с застежками, медными или серебряными, металлическими жучками, которые «резаны финифтью или пробиваемы». А жучки – это род ножек, или подставок, по углам, на исподней стороне переплета.
Восточные рукописи, которых в «либерии» насчитывалось до восьмисот, Иван Грозный большей частью покупал, нередко за весьма большие деньги, а частью получил в дар. В их числе было и сочинение арабского естествоиспытателя Захарии бен Мохаммеда Казвини «Аджаибу-ль-Мухлукат» («Всего мира мудрость»), или «Чудеса природы», которое содержало Космографию и естественную историю. В 1549 году это сочинение было отбито людьми великого князя, «Ураком с товарыщи», у казанских послов, ехавших к крымскому хану. Впоследствии ногайский князь Тинемхат спрашивал об этом сочинении: «А нечто молвит Тинехмат-князь: писал есми ко царю и великому князю о книге Азя ибу имах лукат. И государь тое ко мне книги не прислал. И Михаил [42] молвити: государь тое книгу в казнах своих искати велел и доискатися ее не могли».
В XVII веке таинственная библиотека Ивана Грозного не давала покоя многим иностранным ученым, слухами о ней полнилась вся Европа, говорили о ней в Константинополе и на монашеском Афоне, в папском Ватикане и Швеции, Дании, Италии, Германии…
В Москву приезжал Газский митрополит Паисий, который просил у царя Алексея Михайловича разрешения ознакомиться с греческими и латинскими сочинениями либерии. Агенты Ватикана – ученый монах Петр Аркудий и канцлер Лев Сапега – тоже побывали в Москве с поручением всяческими способами узнать, где находится библиотека с ценнейшими манускриптами. Католический Рим, наверное, до сих пор клянет себя, что позволил Софье Палеолог увезти с собой в Россию библиотеку византийских императоров, спасенную ее отцом от турок.
После смерти Ивана Грозного о царской библиотеке долгое время не упоминалось, и что с ней сталось – не ведал никто. В Кремле ли она, в селе Коломенском, в слободе ль Александровской или на Белоозере – Бог весть! Правители новой династии о ней позабыли, а если кто еще и помнил, предпочитал молчать – как бы чего не вышло!..
Это сокровище не могло перейти в Синодальную библиотеку прежде всего потому, что оно было собственностью Ивана Грозного; а во-вторых потому, что Синодальная библиотека была основана лишь в XVII веке. Упоминание о том, что либерия могла быть перевезена в Александровскую слободу и здесь могли бы сохраниться ее следы, тоже сейчас кажется сомнительным. В монастырской библиотеке находились рукописи по большей части времен позднейших, а в Александровской слободе следы пребывания царя почти вообще исчезли.
Многие исследователи считают, что книги либерии погибли во время московского пожара в 1571 году, когда город выгорел почти дотла. Правда, другие историки полагают, что библиотека исчезла позже – во время польского нашествия в 1612 году. Осажденные в Кремле шляхтичи мучались от голода и в поисках еды они обшарили все кремлевские подземелья. Возможно, что в одном из тайников поляки обнаружили хранилище древних рукописей и… съели часть из них.
Однако в этой версии засомневался историк Иван Забелин, который из архивных записей извлек один очень любопытный документ. В 1682 году (почти через 100 лет после смерти царя и через 70 лет после польского нашествия) государьев дьяк Василий Макарьев, выполняя тайное поручение правительницы Софьи Андреевны (знавшей о либерии), спустился в подземелье под Тайницкой башней. Пробираясь через многие переходы, он достиг Троицкой башни, рядом с которой оказался подземный ход (3 х 3 метра), в котором находилась закрытая дверь с тяжелыми замками, а над дверью было два оконца с железными решетками. Осветив через оконце внутренность камеры фонарем, дьяк увидел, что она до самых кирпичных сводов заставлена коваными сундуками.