В художественном отношении из ранних работ И. Бушуева очень интересен охотничий нож, на обеих сторонах клинка которого, по вороненому и вытравленному крапом фону, золотом наведен орнамент с изображением сцен охоты. В центре первого сюжета представлен кабан, преследуемый собаками, одна из которых уже хватает его за морду, а другая бросается сзади. Впереди пеший охотник пронзает кабана рогатиной, а позади скачет конный охотник с обнаженным ножом.
На другой стороне клинка представлена охота на медведя. В центре сюжетной композиции помещен медведь, поднявшийся на задние лапы. Собаки рвут его – одна вцепилась медведю в грудь, другая в спину, третья хватает его за ногу. Спереди охотник пронзает медведя рогатиной, а другой, трубя в рог, подходит сзади с такой же рогатиной.
Оба эти сюжета выполнены просто великолепно: мягкая густая позолота выразительно моделирует формы людей, прекрасно выявлены их мускулатура, а также стремительные и вместе с тем ритмичные движения.
В 1827 году Иван Бушуев вместе с другими мастерами изготовил так называемый «Технический кабинет» для поднесения его в подарок наследнику престола. «Технический кабинет» представлял собой коллекцию холодного оружия в различных стадиях процесса его изготовления, начиная с простой болванки и заканчивая готовой шашкой, с соответствующими чертежами. Как лучший мастер-художник Иван Бушуев был откомандирован (вместе с другим мастером Д. Вольферцем) в Петербург – для сопровождения туда «Технического кабинета» и на случай, если потребуются добавления и исправления художественной отделки. В октябре 1827 года «Кабинет» был представлен российскому императору и наследнику престола, которые были очень довольны произведением златоустовских мастеров и дали ему блестящую оценку – «как в отношении технической цели, так и за совершенство отделки, ясность и точность вещей».
Все, кто принимал непосредственно участие в изготовлении «Технического кабинета», были представлены к награде. Директор оружейной фабрики Оливьер, унтершихтмейстер И. Бушуев и оружейный мастер Д. Вольферц получили бриллиантовые перстни, а остальным мастерам было выдано 600 рублей награды путем раздачи этих денег по «усмотрению директора».
Современники так отзывались об Иване Бушуеве: «Бушуев – молодой человек, обещает много хорошего, ибо имеет страсть к своему художеству и душу пылкую». Недаром среди уральских сказов сохранилась о нем такая легенда.
Немец Штоф [58] имел «руку твердую, и рисунок у него был четкий, но мало живости, и фигуры у него не дышат». И вот молодой русский оружейник Иван Бушуев, по совету своей невесты, создает крылатых коней, полных жизни и движения. Однако стоявшие тогда во главе производства иностранные мастера забраковали его работу за «нереальность изображенного: мол, крылатых коней не бывает». Но тут приехал на Златоустовскую оружейную фабрику царь, а вместе с ним один генерал – участник Отечественной войны 1812 года. Русские оружейники показали ему саблю Ивана Бушуева с крылатыми конями. Генерал пришел от нее в восторг, поцеловал русского умельца и назвал его крылатым мастером. С тех пор и прилепилось к нему прозвище – Ивашко Крылатко!
Розеттский камень
В июльский день 1799 года, во время египетской экспедиции Наполеона, при рытье окопов в укреплении Сен-Жюльен в устье Нила, недалеко от города Розетты, из земли был вырыт большой черный камень. Базальтовая плита, обломанная по краям, была покрыта непонятными письменами. «Верхняя часть ее значительно отломана и содержала четырнадцать строк иероглифов, фигуры которых размером в шесть линий расположены слева направо, следуя не общему для восточных языков направлению, а направлению наших европейских языков.
Вторая надпись под иероглифической частью наиболее полная. Она состоит из 32 строк алфавитных письмен, которые следуют в обратном направлении по отношению к верхней надписи, и характер ее неизвестен.
Третья часть, расположенная непосредственно под двумя предшествующими, является греческой надписью, выполненной архаическими буквами. Она содержит 54 строки, последние из которых лишены большей или меньшей своей части вследствие того, что от одного из нижних углов отломан треугольный кусок».
Французские офицеры, однако, сразу оценили свою находку, и генерал Мену тотчас отдал приказание перевести греческий текст, начертанный на камне. Греческая надпись, которая читалась легко, рассказала о постановлении жрецов в честь египетского царя Птолемея Епифана (грека по происхождению), который правил в 196 году до нашей эры. Он оказал жрецам ряд милостей, и в благодарность за это они решили поставить его статую рядом со статуей верховного божества, а также объявить день рождения царя и день восшествия его на престол днями храмовых праздников.
Однако две другие надписи прочесть никто не мог. Что это иероглифы, знали со слов греческих писателей. Геродота, например, сильно поразил египетский способ письма: «Эллины пишут и считают от левой руки к правой, а египтяне от правой к левой, хотя и утверждают, что они пишут к правой руке, а эллины к левой. Египтяне употребляют двоякое письмо: одно называют священным, другое – народным, простым». Об этом же говорил и другой ученый грек – Диодор, да и в греческом тексте Розеттского камня говорилось, что то же самое содержание повторено дважды по-египетски: священными иероглифами и демотическими (народными) письменами.
Сами египтяне называли иероглифику «письмом слова бога», то есть почитали его за откровение свыше. Покровителем знаний и письма в египетской мифологии считался великий и всемогущий Тот – бог луны, мудрости, счета и письма. Тот создал письменность и научил людей счету и письму, египетские писцы считали его своим покровителем и перед началом работы совершали ему возлияния. Он разделил время на месяцы и годы, его называли «владыкой времени», так как он записывал дни рождения и смерти людей и вел летописи. Тот управлял «всеми языками» и сам считался языком бога Птаха. Египтяне именовали его «писцом отменным, с чистыми руками… писцом истины, ненавидящим грех, хранителем кисти Владыки Мира, владыкой законов».
Розеттский камень сначала выставили в Египетском институте в Каире, основанном Наполеоном для руководства исследованиями этой страны. Но вскоре английский флот нанес французам поражение и грозил отрезать французские войска от Франции. Остатки наполеоновской армии вернулись обратно, англичане укрепились в Египте, и по договору 1801 года они получили Розеттский камень. Базальтовую плиту увезли в Англию и выставили в Британском национальном музее.
Как только копия Розеттского камня появилась в Европе, ученые разных стран принялись изучать его надписи, но стоявшая перед ними задача была очень трудной. Хотя содержание всех трех надписей было известно, этого оказалось мало. Необходимо было выяснить значение каждого отдельного священного иероглифа, каждого демотического знака; нужно было понять, каким образом из этих знаков составлялись слова, как они произносились, какие были у египтян грамматические правила.
Прошло более 20 лет, прежде чем был найден правильный путь к дешифровке египетских иероглифов. В это время во французском городе Гренобле жил (у старшего брата Жака-Жозефа) Жан Франсуа Шампольон. Здесь он познакомился с египетской коллекцией ученого Ж.Б. Фурье, участника египетской экспедиции Наполеона. Назначенный губернатором департамента Изера, французский ученый, помимо служебных обязанностей, был занят составлением обширного предисловия к знаменитому труду «Описание Египта».
В доме Ж.Б. Фурье можно было видеть прекрасные рисунки с изображением древнеегипетских памятников, тогда еще никому не известных, здесь было немало и подлинных вещей. Гостеприимный хозяин охотно рассказывал о Египте старшему Шампольону, который исполнял у него обязанности домашнего секретаря.
Однажды Жак-Жозеф привел с собой младшего брата, и с тех пор тот «заболел» Египтом. Впоследствии он признавался, что уже в первое посещение дома Ж.Б. Фурье его охватило страстное желание расшифровать непонятные египетские иероглифы. [59]
Однако одиннадцатилетний Жан Франсуа Шампольон понимал всю трудность поставленной перед собой цели, и в течение нескольких лет он изучил буквально все, что было написано за последние 2500 лет о Египте и иероглифах. Еще на девятом году жизни Жан Франсуа знал греческий и латинский (освоив их по книгам отца-книготорговца), в одиннадцать лет он читал Библию в древнееврейском оригинале, в тринадцать – изучил арабский и вскоре коптский языки, в пятнадцать – персидский и труднейшие языки Древнего Востока: зендский, пехлеви и санскрит (для развлечения еще и китайский).
Таким образом, к 25 годам Жан Франсуа Шампольон оказался во всеоружии для наступления на египетские иероглифы. Прежде всего он стремился понять, что же они собой представляют. Попытки расшифровать их делались и другими учеными, [60] но они открыли значение только отдельных знаков, добившись этим лишь частичных успехов.
Все ученые того времени полагали, что при помощи иероглифов могут быть переданы только человеческие мысли, но не звуки человеческой речи. Ж.Ф. Шампольон первым понял ошибочность такого взгляда, так как уже давно был убежден, что значительная часть иероглифов имеет чисто звуковое значение и что египтяне во все времена пользовались ими для передачи не только имен собственных, но также грамматических окончаний и даже многих слов.