С. во время следствия при неоднократных допросах в качестве свидетеля давал показания о том, что передал взятку Г., однако на судебном заседании С. показал, что взятку не давал. Суд признал эти показания ложными, в связи с чем впоследствии С. был осужден за дачу ложных показаний.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Украинской ССР приговор в отношении С. отменила и дело прекратила из-за отсутствия состава преступления. При этом суд указал, что к уголовной ответственности за дачу взятки С. не привлекался, дело было прекращено по мотивам нецелесообразности. Ответственность за ложные показания несут свидетели и потерпевшие, которые обязаны давать правдивые показания о преступлениях, совершенных другими лицами, к которым он лично не причастен, а данном случае С. давал показания о своих преступных действиях — даче взятки. При таких обстоятельствах независимо от того, что дело С. было прекращено, он не может рассматриваться как свидетель и нести ответственность за заведомо ложные показания[66].
Еще более наглядно эта идея проведена при рассмотрении дела Б. и Г. Им, а также Т. было предъявлено обвинение в совместном совершении краж. В связи с временным расстройством душевной деятельности Т. дело в отношении него было выделено в отдельное производство с направлением на принудительное лечение, а в отношении Б. и Г. суд вынес обвинительный приговор.
Впоследствии, рассматривая дело в отношении Т. после его выздоровления, суд допросил Б. и Г. как свидетелей. Они, будучи предупреждены об ответственности за дачу заведомо ложных показаний, дали в судебном заседании заведомо ложные показания, в которых отрицали, что Т. вместе с ними совершал кражи. В связи с этим суд вынес определение о возбуждении уголовного дела в отношении Б. и Г. за дачу ложных показаний.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, оценивая это определение, указала, что сообщаемые свидетелем сведения касаются других лиц и обстоятельств, непосредственно не связанных с его (свидетеля) личностью. В связи с этим органы следствия и суд вправе требовать от свидетеля правдивых показаний и применять принудительные меры за дачу заведомо ложных показаний.
Но иным является процессуальное положение лица, ранее осужденного, когда это лицо допрашивается по делу соучастника преступления, выделенному в отдельное производство. Хотя такое лицо и допрашивается судом по правилам допроса свидетеля, однако таковым не является сообщаемые им сведения касаются не только лица, дело которого рассматривается, но определенным образом затрагивают его личные интересы.
Подсудимые и осужденные занимают в уголовном процессе такое же положение, как и обвиняемый, который не несет уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Поэтому коллегия признала определение о возбуждении уголовного дела по признакам ложных показаний в отношении Б. и Г. неправильным и отменила его[67].
Процессуальный смысл приведенного определения Верховного Суда РСФСР оставляет двойственное впечатление с одной стороны, Б и Г правильно допрошены как свидетели, а с другой, они все же осужденные, т е как бы не совсем свидетели. Возникает неразрешимое противоречие — УПК требует предупреждать всех свидетелей об ответственности за заведомо ложные показания, но в отношении подобных лиц такое предупреждение не имеет смысла, так как они все равно не подлежат ответственности по ст. 307 УК. На эту проблему обратил внимание А. Гольдман, который предложил считать показания осужденных по выделенным делам их соучастников самостоятельным источником доказательств, что исключит необходимость их предупреждения об ответственности за ложные показания Сюда можно добавить и других лиц, находящихся в таком же положении (например, тех кто не был осужден ввиду амнистии, истечения срока давности либо по иным причинам, которые не касаются привлеченных к ответственности других соучастников). Однако и новый УПК не содержит каких-либо указаний на этот счет[68].
Что же касается уголовно-правовой стороны вопроса, то позиция Верховного Суда РСФСР совершенно правильная, предметом показаний Б. и Г., были не только преступления, совершенные Т., но и их собственные, совершенные вместе с ним преступления, поэтому, в какой бы роли их не допрашивали, они не подлежат ответственности по ст. 307 УК. Важно отметить, что по данному делу этот принцип распространен на лиц, уже осужденных, значит, его следует применять также тогда, когда осужденные уже отбыли наказание и повторное осуждение им не грозит. И при этих условиях они не должны отвечать за заведомо ложные показания
Исходя из сказанного, можно сделать общий вывод, никакое лицо не подлежит ответственности за ложные показания, если их предметом было не только его собственное преступление, но одновременно преступное поведение других лиц, в том числе и в тех случаях, когда правдивые показания о «чужом» преступлении привели бы к изобличению допрашиваемым себя самого в своем собственном преступном деянии.
С этих позиций необходимо решить вопрос об ответственности потерпевшего, который указан в ст. 307 УК как один из субъектов состава. Нередко потерпевший фактически также совершал неправомерные действия в отношении обвиняемого (первым начал драку, оскорбил обвиняемого и т д.) и не желает рассказывать об этом. В силу привилегии от самообвинения он не может отвечать за ложные показания о совершенных им лично противоправных действиях, что не исключает его ответственность за показания по другим вопросам.
Таким образом, субъекты ложных показаний — лица, поведение которых не является и не может быть предметом разбирательства как в данном, так и в другом уголовного по обвинению иных лиц, если это обвинение связано с совершенными ими преступлениями. Поэтому не подлежат ответственности по ст.307 УК участники преступления, которые первоначально допрашивались в качестве свидетелей, лица, которые были осуждены или оправданы и вызываются в качестве свидетеля по делу о ложных показаниях, которые ранее были даны другим лицом по их делу, соучастники, допрашиваемые в качестве свидетелей по делу, по которому они не могут быть осуждены ввиду истечения сроков давности, амнистии, отмены уголовного закона или на иных, предусмотренных законом, основаниях[69]. К таким основаниям следует отнести, например, прекращение дела в отношении одного из соучастников в связи с его личным добровольным отказом (ст. 31 УК), деятельным раскаянием, примирением с потерпевшим (ст. 75-76 УК), на основании многочисленных примечаний к нормам Особенной части об освобождении от ответственности в связи с последующим после преступления положительным поведением. Это в равной мерс касается также лиц, которые до их допроса уже были осуждены и отбывают или полностью отбыли наказание.
И.В. Дворянсков считает эти выводы спорными. Во-первых, предупреждение об ответственности по ст. 307, 308 УК не может расцениваться как средство принуждения к даче показаний, поскольку является законной превентивной мерой, вытекающей из сути позитивной ответственности. Во-вторых, ст. 51 Конституции РФ закрепляет право свидетельского иммунитета, а не обязанность не свидетельствовать против себя, своего супруга и близких родственников, поэтому в случае ложности показаний лицо подлежит ответственности за это. В-третьих, процессуальный статус допрашиваемого лица должен быть официально определен на момент дачи показаний, а не определяться на будущую перспективу. Поэтому, если лицо официально, в соответствии с законом, признано свидетелем, если ему разъяснены его права и обязанности, то даже его фактическая причастность к преступлению не может служить основанием освобождения от ответственности за дачу ложного показания, поскольку процессуальным законодательством не установлено какого-либо исключения по этому поводу[70].
Приведенные аргументы представляются неубедительными. Предупреждение об ответственности является одновременно и превентивной мерой, и средством принуждения в отношении тех, кто не желает добровольно давать показания — одно не исключает другого. Далее, не следует смешивать привилегию от самообвинения со свидетельским иммунитетом: дача ложных показаний в отношении собственных преступлений — это привилегия от самообвинения, которая исключает ответственность по ст. 307 УК, а свидетельский иммунитет позволяет супругам и близким родственникам лишь отказаться от дачи показаний, в связи с чем они не являются субъектами ст. 308 УК, но что не исключает их ответственности за ложные показания по ст. 307 УК.
Последнее же (и основное) соображение И. В. Дворянскова вызывает принципиальные возражения. Действительно, в процессуальном законодательстве прямо не написано, что не наступает ответственность за ложные показания лиц, которые фактически причастны к преступлению, но допрашивались как свидетели и предупреждались об ответственности за лжесвидетельство. Но подобная процессуальная норма хотя и желательна, но вовсе не обязательна. Общий принцип изложен в ч. 1 т. 51 Конституции РФ, которая является нормой прямого действия, а из нее однозначно вытекает, что никто не может быть привлечен к ответственности за то, что он не свидетельствовал против себя самого, причем не только путем отказа от дачи показаний, но и посредством дачи ложных показаний (например, не признавал себя виновным). Если же исходить из критикуемой позиции, то получится, что ответственность за ложные показания о собственном преступлении зависит от того, как следователь определил процессуальный статус допрашиваемого — если вначале он был допрошен в качестве свидетеля и не признался в совершении преступления, а впоследствии его вина была доказана, то он будет отвечать и за совершенное преступление, и за ложные показания. Тем самым на виновного возлагается обязанность признаваться в преступлении под страхом дополнительной уголовной ответственности по ст. 308 УК. Такой вывод по существу разрушит закрепленного в конституции РФ привилегию от самообвинения, которая является абсолютной, так как из нее не может быть исключений.