Распоряжение СНК Государственному Банку: открыть особый счет СНК на имя Менжинского и положить туда 10 млн. рублей. Совет Гос. Банка отказал. — Публичное заявление служащих министерства финансов: они удовлетворяют требования армии, населения, выплату жалований, вкладов из сберкасс, но отказываются участвовать в расхищении народного достояния захватчиками. — Воззвание г.д.: Государственный Банк — хранилище всех народных сбережений, через него вся оплата труда и продовольствия. (Только со времени октябрьского переворота курс рубля в Европе упал вдвое, от довоенного вшестеро.) — Вечером 6 ноября в Государственный Банк явился с окружением Менжинский с целью взломать хранилища казначейства. Но охраняющие Банк солдаты-семеновцы и рабочие из Экспедиции государственных бумаг отказали. Менжинский удалился. — Во всех министерствах, кроме военного, забастовка служащих уже 10 дней. (Угрозы большевиков: „враги народа и изменники революции”, выбросим с квартир, отправим на фронт, подвергнем военно-революционному суду!) Выпало этим мирным служащим быть единственными в сопротивлении новой власти; но и сильные колебания у них: и подчинение большевикам есть гибель государственного управления, и нельзя же это управление разваливать. — Нератов прибыл в м.и.д. для передачи ключей (и вожделенных „тайных договоров”), но никто в министерстве не соглашается работать с Троцким.
В Смольном делегаты задержанных под Лугой Нежинского и Зарайского полков, шедших против узурпаторов власти, объясняются с Троцким. — Выезд из Петрограда только по выданным разрешениям; но ген. Краснов из-под домашнего ареста вырвался в Новгород. — Совет Союза казачьих войск (в Петрограде): Бесплодные усилия казаков пошли в жертву партийной борьбе; решительно не признавая власти большевиков, не вмешиваться в начавшуюся гражданскую войну, а все силы к созданию демократического правопорядка в родных казачьих областях. — По Петрограду расклеены объявления от „комиссаров по защите музеев”: просят полковые и флотские комитеты „принять меры к возврату в Зимний дворец художественных предметов большой исторической ценности, исчезнувших в ночь с 25 на 26 октября”.
В ночь на 7 ноября еще одна попытка примирительного совещания при Викжеле, и большевики изображают переговоры. Неуклонен ИК СКрД: большевики должны быть устранены от власти, а ВРК распущен. Не договорились ни до чего. — Уже несколько дней, как ВРК закрыл шведскую границу у Торнео; но вот экстренным поездом приехали из Швеции Радек и Ганецкий.
Горький: Ленин, Троцкий и сопутствующие им уже отравились гнилым ядом власти; слепые фанатики, бессовестные авантюристы; считают возможным совершать все преступления вроде разгрома Москвы, уничтожения свободного слова, бессмысленных арестов; на шкуре рабочего класса Ленин производит некий опыт. — Гиммер-Суханов: Кому же не ясно, что перед нами нет никакой „советской власти”, а диктатура дуумвирата Ленина и Троцкого, и она опирается на штыки обманутых солдат и вооруженных рабочих? Уход из ЦК и правительства всех культурных сил, сколько-нибудь пригодных для государственной работы, есть начало изоляции политических авантюристов; употребить все силы, чтобы разъяснить массам безвыходный тупик, в который их завлекли, пользуясь их темнотой и отчаянием. — „День”: Совета народных комиссаров уже нет, остались только Ленин, Троцкий и какая-то партийная мелочь вокруг них; словно прокаженные, останутся авантюристы из Смольного одни, под защитой мертвых пулеметов и отверженные всей демократией; с каких пор экономический фактор истории уступил место фактору пулеметной ленты и солдатского штыка? — „Новая жизнь”: Чрезмерная литературность социалистических декретов новой власти; последние литературные выступления председателя СНК подлежат суду не политическому, а психиатрическому: бред, лишенный смысла; остаются на корабле доктринеры, знающие Россию по женевским собраниям эмигрантов. — „День”: Для мертвой пустоты интеллигенции исторические драгоценности Кремля — ненужный старый хлам; мы собственными руками посягнули на разрушение святынь своего же народного творчества. — Луначарский: Дела в Москве оказались не так плохи; а главное: пролетариат так трогательно выразил свое огорчение; окажутся ли на высоте партийные интеллигенты? не могу не осудить шага правых большевиков, их прямого неподчинения, и остаюсь в рядах рабочего и крестьянского правительства. (Кроме него, вернулся в СНК и Теодорович.) — Публичное заявление Зиновьева: берет назад свой выход из ЦК и призывает других вышедших к тому же: мы остаемся вместе с партией, мы обязаны подчиняться партийной дисциплине.
„Дело народа”: Наивные солдатские массы полагали, что у большевиков есть какое-то особое „слово” о мире, и желанный мир будет немедленно достигнут; и вот они это „слово” сказали, и все осталось по-старому; теперь грозит разгром России голодными массами солдат, а затем враг может идти через Россию в походном порядке; будет даже не сепаратный мир, т.к. с нами не захотят и разговаривать, а именно „похабный” мир, за счет беспомощной России. — „Известия”: Мир идет! Нет ответа от империалистов Запада? но есть приветствия от Ледебура, Гильбо, австрийский пролетариат уже начал борьбу за немедленный мир, со стороны пролетариата Франции раздался властный голос. Блестящий первый шаг сделала наша революция по пути прекращения войны; Англия и Франция будут вынуждены отказаться от идеи войны до победного конца.
Утром 7-го в Смольном Троцкий собрал гарнизонных представителей: Саботаж в Гос. Банке не дает возможности снабжать фронт, красную гвардию и ставит под угрозу УС; солдаты гарнизона должны доказать, что Гос. Банк есть достояние народа; для этого через 2 часа сводному отряду, от каждого полка по взводу, совершить вооруженную демонстрацию с музыкой перед Банком, дать на размышление 10 минут, и пусть хоть подпишут бумажку, что уступают давлению силой. (От 9-го кавалерийского полка: Где вера, что нас не обманет и Ленин? смотрите, чтоб нас не прокляла вся Россия; тут что-то кроется, ведь Банк не петроградский, а всего народа. Другие: Гарнизон не законодательная сила, а где решение ЦИК? Троцкий: ЦИК несомненно одобрит.) — Сводный отряд с красногвардейцами, частью на грузовиках, с оркестром и броневиком, подошел к Государственному Банку; охрана семеновцев не допустила его внутрь ограды; но к этому времени в Банк собрались и делегации от г.д., ИК СКрД, рабочих Экспедиции, союза служащих Банка. — Менжинский и Муравьев предъявили бумагу, воззвание от СНК к служащим Гос. Банка, рабочим и солдатам: Кто словом или делом препятствует Советской власти, тот тяжкий государственный преступник, и на его голову обрушится рука революционной власти; Рабочее и Крестьянское правительство повелевает выдать 10 миллионов рублей на нужды народа, на выдачу 10 минут. — Возражения: бумага без всякой подписи! Промах; тут же ее подписал Менжинский. Мало! все протестуют и отказывают в выдаче денег. — Муравьев поехал в Смольный. Оттуда приказ: снять наружное оцепление; ввиду целого ряда формальных упущений вопрос временно считать открытым. — Зато под угрозами ВРК вскрыта силой кладовая казначейства при градоначальстве и взято 160 тыс. рублей. — По Петрограду расклеена листовка жирными буквами от ВРК: Мы предостерегаем богатые классы и их прислужников, что они играют с огнем; если они не прекратят свой саботаж в учреждениях, на почте, в банках, они первыми будут лишены права получать продукты; имущество главных виновников будет конфисковано. — Первые аресты видных чиновников за сокрытие именных списков служащих (т.е. забастовщиков).
С 7 ноября в Петрограде хлебная норма уменьшена до 3/8 фунта. — На многих заводах Петрограда введены два прогульных дня в неделю: нет угля. — „Новая жизнь”: По ожидаемому декрету о рабочем контроле фабриканты обязаны подчиняться фабзавкомам под угрозой тюремного наказания; а кто будет отвечать за снабжение заводов сырьем и топливом? фабзавкомы? — Фронты, особенно Северный, на грани голода, за последние 10 дней туда не поступало почти ни вагона муки; уменьшены хлебные пайки, солдатам выдают залежалые сухари запаса; фуража нет, падеж лошадей. — Делегация рабочих-печатников в ВРК: требуют свободы выпуска всех газет без исключения, иначе бастуем. Им отвечено: за каждым из вас у станка поставим солдата со штыком.
Левые эсеры, уже исключенные из партии эсеров за содействие большевицкому перевороту, формируют отдельную партию. — Переговоры их с большевиками; м.б. Спиридонова и Колегаев войдут в СНК, колебания. Троцкий предложил: закрыть все газеты и выпускать только „Известия” и „Правду”; отклонили. — Меньшевики считают опасным создание бы теперь другого правительства, в противовес большевикам; но можно создать аполитичное „предправительство” или „междуправительство”. — Разогнанную московскую г.д. красногвардейцы не пустили собраться в думском здании; думцы собрались в университете Шанявского: как реагировать на роспуск? надо бы выпустить воззвание, чтоб избиратели поддержали нас, но нет свободы издать его; ничего, угар скоро пройдет, и массы отрезвятся.
Ставка осталась единственным всеми признанным общерусским центром. В Ставку один за другим тайно прибыли лидеры ревдемов: Чернов, Гоц, Скобелев. Второй день совещание их с Общеармейским комитетом и Станкевичем, комиссаром при Верховном: создать правительство во главе с Черновым? (Гоц против: это скомпрометировало бы эсеров перед УС; и петроградские меньшевики дали знать, что против.) Созвать съезд СКрД в Могилеве (но делегаты уже едут в Петроград, не повернуть)? Остается: выжидание. — В ночь на 8 ноября Общеармейский комитет рассылает всем комитетам фронтов и армий: Непримиримая позиция Ленина и Троцкого, с ними не хотят говорить ни союзники, ни германцы; выборы в УС стали невозможными; предлагаем ДА взять на себя инициативу создания власти, правительство от большевиков до народных социалистов, министром-председателем Чернов. — Но и большевики, наконец, достаточно укрепились, чтобы взяться и за Ставку. В ночь на 8-е послан Духонину телеграфный приказ за подписями Ленина, Троцкого и Крыленки („комиссара по военным делам”): Тотчас обратиться к военным властям неприятельских армий с предложением немедленной приостановки военных действий для открытия мирных переговоров. СНК приказывает вам непрерывно докладывать по прямому проводу о ходе переговоров; акт перемирия подписать только с согласия СНК.