А пока... Надо бы увеличить Государственному банку право выпуска кредитных билетов, ну... на 2 миллиарда рублей? По тексту отречения Михаила Временное правительство имеет такую полноту власти, что даже не нуждается в прежней 87-й статье. Ну что ж. Записали. Одновременно — экономия: прекратить отпуск кредитов на какие-либо секретные расходы. О, никаких секретных расходов, конечно! отныне всё будет открыто. Потом: нельзя ли сократить расходы из военного фонда? по снабжению фронтов? Гм, гм... (Гучков ушёл.) Это — совместно рассмотреть министру финансов и военному. Субсидии жертвам войны? Пока, неделю, продолжить, как идут, а там обсудим. А все назначенные при старом режиме государственные пенсии? Господа, пока придётся сохранить, мы не можем так круто... Они всю жизнь тянули бюрократическую лямку, обременены семьями. А ведь многих придётся сместить с должностей, — но, значит, надо платить им пенсии? Не оставить же их как раков на мели.
А что делать с Государственным Советом? Ему теперь делать нечего. Но там есть достойные члены — и почему ж от революции они должны лишиться содержания или пенсии?
И хотелось бы, очевидно, — выплачивать добавочное вознаграждение всем служащим правительственных учреждений. Ведь такое сложное время... Принято.
Но тогда приобретает значение и нормальное поступление налогов, пошлин, податей. В такое бурное время могут перестать платить. Не составить ли обращение к населению об уплате налогов?
Нет-нет, подождём... Это — неприятное обращение, может подорвать авторитет нашего правительства на самом первом шагу.
А вот: передать в министерство финансов собственность Кабинета Его Величества...
Да, господа! А кому ж передадим всё имущество министерства Двора? И заведывание дворцами? И управление Уделов?
Назначить специального комиссара Временного правительства.
Господа, господа! Комиссаров нам ещё очень много нужно назначить, и в самые разные места: а — в Управление государственного коннозаводства? А — по ведомству Человеколюбивого общества и учреждений императрицы Марии?
И надо же утвердить всех прежних комиссаров, назначенных ещё думским Комитетом, если ещё находятся на тех постах.
А сидит среди министров, как равный им, но рядом с князем Львовым, серый бесцветный Щепкин, управляющий министерством внутренних дел, поскольку сам князь Георгий Евгеньич, при его загруженности и ответственности... Так вот, подсовывает он ведомость князю, и князь (он же председатель Земского союза) ласково объявляет, что надо утвердить текущие расходы Земсоюза, ну, тут 175 миллионов рублей...
Возражений нет.
А что делать с Главным Управлением по печати? Упразднить! Никакой цензуры никогда больше не может быть в России! Оставить, может быть, только регистрацию изданий да бюро иностранных вырезок.
А что делать с Главным Комитетом по охране железных дорог? Ну, разумеется, упразднить.
И — кто что вспоминает. Надо уволить военно-санитарного инспектора. Хорошо, да состоится такое постановление. Надо отменить, просил Родичев уезжая, общеимператорское законодательство по Финляндии. Отменили. (Ещё ни у кого ни одного письменного наброска, все проекты сперва принимаются, а потом поручается разработать их и составить.)
Спешит с предложениями и Некрасов, догадываясь, что нельзя упустить случая: он подготовит увеличение содержания всем работникам железнодорожного транспорта. Да, они заслужили. А как посмотрит совет министров, если по министерству путей сообщения будут созданы особые органы для разбора недоразумений между рабочими и начальственными лицами? Благоприятно посмотрит.
Шингарёв почти не участвует, обременённый своими мыслями, и смотрит свои бумаги. И вот что он видит и что предлагает: хотя министр земледелия в узком смысле не должен заниматься продовольствованием Империи, — но сейчас, пока нет отдельного министерства продовольствия, некому больше этого поручить, как ему же. И он — берёт. Что ж, все согласны.
А ещё он предлагает: прекратить разорение немецкого землевладения, хиреют лучшие хозяйства, производители зерна.
А не будет это выглядеть непатриотическим актом?..
Это — только выводы пересказать просто, но сколько же здесь сомнений, размышлений и побочных соображений! Ушло пять, ушло семь, ушло девять часов заседания первого свободного общественного кабинета.
А нет ли ещё проблем и по министерству внутренних дел? Милейший уступчивый ясноглазый князь Георгий Евгеньич понимает, что некоторые — есть и, пожалуй, надо будет их тоже коснуться. Вот (пригласил и Щепкина думать, высказываться). Охранное отделение? Ну, это само собою упразднилось в первые дни. Отдельный корпус жандармов? Безусловно, упраздняем это пятно, постановляем сейчас же. Железнодорожную полицию? Ну, поскольку они все входят формально в жандармерию — упраздняем и её. (Отлично можно будет послать их всех в армию.)
Ещё оставалась такая деталь: а — в провинции? О, очевидно, мы единым решением упраздняем полицию по всей стране. Как и всегда требовала Дума, их можно всех послать в армию.
Но тогда — и градоначальников упразднить повсюду?
Да, разумеется, и их.
И губернаторов. И вице-губернаторов.
Да, да! Всех сразу, по всей России, отрешить циркулярно единой телеграммой.
Кто-то пискнул: а имеем ли мы такое право, полномочны ли мы?
А нашим полномочиям — нет границ, до Учредительного Собрания.
А есть ли у министерства внутренних дел подготовленные кандидаты для управления каждой губернией?
Нет, таких кандидатов нет. Но и недемократично было бы назначать их сверху или готовить заранее. Для простоты: пока назначить всех председателей земских управ — по восьмидесяти земским губерниям, по восьмистам уездам — комиссарами Временного правительства, вот и весь выход!
Итак, решено: губернаторов, градоначальников и всю полицию — отстраняем. И это вполне согласуется с нашей демократической программой. Прежняя полиция совершенно невыносима! А кому очень нужно — ну, пусть на месте создаёт народную милицию.
— Да господа! — лучезарно улыбался князь Львов. — Зачем вообще нам какая-нибудь полиция? Зачем вообще в свободном государстве — полиция? Неужели сознательный народ нуждается в ней?
Как учил Лев Толстой: вся беда — от власти. Не надо никакой власти.
Никто не возразил.
Ну, а оставшийся административный механизм — можно, в пределах терпимого, и сохранить. Для поддержания, всё-таки, нормального хода жизни в стране.
Князь Львов если и испытывал некоторую неловкость на новом месте, то утешал себя, что всякая деятельность в конце концов всегда удавалась ему. Постепенно удастся и эта. Постепенно одержит верх и благоразумие политических деятелей и глубокая мудрость русского народа, божественное начало, живущее в его душе.
*****
АКУЛЯ, ЧТО ШЬЕШЬ НЕ ОТТУЛЯ?
- А Я, МАЧКА, ЕЩЁ ПОРОТЬ БУДУ.
*****
ПЯТОЕ МАРТА
ВОСКРЕСЕНЬЕ
433
(изложение революционных событий по газетам)
... Рабочие ясно сознавали, что так дальше продолжаться не может, они видели Россию на краю гибели.
... Когда политика, названная диктатурой безумия, поставила страну на край пропасти, — инстинкт народного самосохранения проложил себе дорогу.
... Никогда ещё роспуск Думы не обрушивался таким тяжёлым ударом на страну.
... Старый строй, окружённый ненавистью и презрением, трусливо прятался в своих подземельях.
... Незримый молекулярный процесс закончился взрывом, который был предвиден и неизбежен, но которого самые прозорливые не намечали на февраль.
... Объявление Хабалова о достаточности муки в Петрограде было провокаторское: идите, мол, громите лавки, это вам торговцы не дают. Но народ понял, куда его заманивают, с презрением отнёсся к выходке Хабалова и погрома не устроил.
… Уже на второй день, 24 февраля, полиция успешно расстреливала народ, было много убитых и раненых.
... Полиция три дня не стреляла из провокации: полиции нужны были эксцессы народа — и тогда бы загрохотали приготовленные в Адмиралтействе орудия, затрещали бы пулемёты с крыш, и столица утонула бы в крови. Гнусная провокация Протопопова: попытка искусственно вызвать революцию, чтоб затопить её в море крови. Однако народ и войска отлично разгадали программу царского министра и никаких не только эксцессов, но даже отдельных шероховатостей не наблюдалось.
... Первую стрельбу нарочно спровоцировало правительство — об этом был ещё прошлым летом уговор Протопопова с германским посланником фон-Люциусом в Стокгольме: чтобы, ссылаясь на угрозу революции, потребовать от союзников согласия на сепаратный мир.
... Безумец Протопопов усеял крыши домов пулемётами... Ещё к 14 февраля крыши домов, пожарные каланчи были вооружены пулемётами... Протопопова заботило не продовольствие, он разместил на крышах и чердаках до тысячи пятисот пулемётов, которые должны были расстреливать народ.
... Вдруг войска начали стрелять — и это оказались переодетые солдатами полицейские.
... Стрельба первых дней была, очевидно намеренно, безрезультатной.
... Полицейские загоняли рабочих во дворы и там расстреливали.
... Полицейских переодели в солдат и послали их с винтовками на улицу — то-то городовые с 25-го вымерли, как ни одного.
... Подошли стрелявшие в народ солдаты Преображенского полка, их схватили — и под шинелями Преображенской формы оказались полицейские казакины.
... Конные городовые, переодетые солдатами, несколько раз бросались на толпу, но толпа была такая густая, что поделать ничего не могли — отскакивали и уезжали прочь.
... Как установлено, в первые дни революции полицейские стреляли в народ разрывными пулями... И получали 100 рублей в сутки на человека.
... Казаки налетели как соколы ясные, приставу отрубили голову, а полицейский отряд обратили в бегство.