Львов колебался. Даже и Керенский. Министры шептались по двое, по трое, и не было ничего решено.
Но, шут подери! Гучков, бравший отречение, имел перед бывшим царём и моральную ответственность! За что его арестовывать? — он легко сдался, добровольно отрёкся. Не пытался мешать революции. И никаких законов не переступил. Вот прислал просительные пункты — ехать в Царское Село и в Англию. И отчего ж не отпустить, он будет безвреден?
Озабоченно и решительно Гучков возражал князю Львову.
Да Львов и не настаивал, разве он хотел ареста царя? Но ведь вот как уверенно требуют! И за ними заводы, и гарнизон.
Чёрт бы их всех побрал! — гарнизон — не за военным министром?!
О, какой же скалой давил Совет!
А если арестовать — то на кого же падает арест, как не опять на военного министра?
И в мрачности Гучков уходил, — тут принесли князю Львову ещё телеграмму, он глянул — и передал:
— Это бы вам естественно, Александр Иваныч. Воззвание бы, наверно, надо...
Телеграмма была с тройным адресом — Львову, Родзянке и Гучкову, значит такая ждала и в довмине.
И опять от Алексеева! Старик места не находил от тревоги и настояния. Самоуправные солдатские группы на Северном фронте. В Выборге. Во Пскове еле держится власть Рузского, а убит полковник. Наконец, должно же правительство проявить власть и высказаться определённо. Спасти войска! Продолжение развала — конец войны! И дать общие разъяснения о новом государственном строе.
Князь Львов тоже так считал: если сейчас всем хорошо объяснить — то всё прояснится, и все подобреют.
— Напишите хорошее воззваньице, Александр Иваныч.
— Да кому-то уже поручили? Некрасову?
— А вы бы ещё одно, по своей линии, — улыбнулся князь.
Да ведь и действительно уходили драгоценные часы!
Ехал опять в довмин, меся и разбрызгивая автомобильными колёсами побуревший снег. Ехал — с решимостью, с напряжённой волей.
Но — что именно делать?
И теперь ещё — этот арест царя? А — с Царским Селом? А если — на них там нападут?
446
(провинция как о ней писали в газетах)
* * *
Вся губернская и уездная Россия узнала о перевороте сперва по железнодорожному телеграфу за подписью неведомого Бубликова. Потом — обычным телеграфом, за подписью Родзянки. Телеграммам этим везде поверили сразу, потому что за много лет были подготовлены газетами, что в России всё идёт прахом и только ответственное министерство спасёт. Имя Родзянки внушало уверенность.
Прежде этих телеграмм ни в одном городе никаких событий не произошло.
* * *
Нигде не встретили революцию послушливей, чем в Екатеринославе. Губернатор издал постановление: «Всякие выступления против нового правительства будут всемерно преследоваться и караться по всей строгости. Всем чинам не допускать выступлений против нового правительства, докладывая мне об этом, в первую очередь для привлечения к ответственности.» Городская дума постановила: поставить в думском зале мраморную фигуру нашего земляка Родзянки. В городе поставить памятник Освобождения с фигурой Родзянки в центре. Городскую площадь назвать именем Родзянко. В думе расширить представительство евреев и рабочих.
* * *
В Харькове военная цензура ещё и 2 марта запрещала печатать известия из Петрограда, объявляя их подложными, но они передавались по телефонам через частных лиц. Толпы народа окружали редакцию, телеграммы читались сотрудниками с балкона. За телеграмму об образовании Временного правительства «Южный край» был оштрафован на 3000 рублей. Губернатор сначала не разрешал собрания гласных, но оно началось — и собирались митинги перед зданием городской думы. Манифест об отречении был получен поздно вечером 3-го и в конце спектакля драматического театра объявлен со сцены редактором газеты. Несмотря на ночь, новость быстро разнеслась по городу. 4 марта общественный комитет вступил в управление городом, и губернатор был арестован. Чины харьковской полиции приветствовали избрание Временного правительства и выразили твёрдую веру, что только народные избранники обеспечат стране верный путь к победе. Решено полицию оставить. Заведывать полицейскими участками посланы адвокаты. Все жандармские чины также перешли на сторону нового правительства, но жандармское управление арестовано. Конфискован архив Охранного отделения. Студенческая боевая дружина арестовала начальника гарнизона и нескольких офицеров. Студенты-медики прекратили занятия впредь до удаления профессоров, назначенных старым правительством. Большая студенческая сходка под открытым небом. Энергично работает комитет присяжной адвокатуры и постановил координировать свои действия с рабочими.
* * *
Ревель. Из местной тюрьмы освободили свыше 800 заключённых (из них оказалось: политических двое, остальные уголовные). Немедленно по освобождении они бросились громить окружной суд и увлекли за собой толпу, другие — разоружать полицию. Здание суда сожгли дотла, в огне погибли все уголовные и гражданские дела, бумаги нотариуса и архив. По всему городу полились погромы, грабежи и убийства. Тогда снова выдали оружие полиции и жандармерии — и в несколько часов в городе наступило спокойствие.
* * *
В Твери губернатор Бюнтинг, известный как ярый реакционер, видя угрожающую толпу, идущую на его дом, соединился по телефону с епископом и исповедался. Толпа ворвалась, арестовала его. Заколот солдатами по пути на гауптвахту. Разгромлен старинный дворец и винные склады. Весь день на улицах беспорядочная стрельба, были убитые.
* * *
Ярославль. 2 марта создан комитет общественной безопасности. Губернатор, жандармерия и полицейские чины арестованы. Полиция снята с постов. Прекращена продажа денатурированного спирта, чтоб удержать пьянство. Когда было получено царское отречение, Совет рабочих депутатов сперва запретил печатать его, опасаясь, что оно подложное.
* * *
Кострома. На родине бояр Романовых революция победила без единого выстрела. Вице-губернатор бежал, губернатора вели по улицам под обнажёнными шашками. Вся администрация арестована, полиция обезоружена, сожжён архив жандармерии. Епископ отслужил молебен, костромское духовенство решило не поминать семью Романовых.
* * *
Нижний Новгород. К утру 1 марта услышали о перевороте. Тысячные толпы у нижегородского кремля. Городской голова вышел к манифестантам и объявил, что город присоединяется к новому правительству. Начальник гарнизона первым из администрации отрёкся от старого правительства. Губернатор заявил, что подчиняется, но был арестован, а за ним добровольно последовала жена. Командир пехотного полка выстроил полк и сказал: «Я католик, но осеняю себя православным знамением.» И провозгласил присоединение полка к новому правительству. Караул тюрьмы поднял красный флаг и освободил политических заключённых. Толпа добилась также освобождения уголовных (1300 чел.). Полиции не стало. Разбито, несколько лавок. Жители спокойно переживают события. Трамваи движутся с большим трудом, так как народные массы идут сплошной стеной. Толпа срывает царские вензеля со всех зданий. Арестовано всё полицейское управление, весь прокурорский надзор, начались аресты полиции по уездам. Граждане просят убрать нехристианского пастыря архиепископа Иоакима, давшего укрытие чинам жандармского управления. Группа дворян — за присоединение к новому правительству.
В память революции городская дума решила построить здание народного университета и сразу собрала от купцов 700 тысяч рублей.
Совет солдатских депутатов отказался принять к руководству присланную из Петрограда прокламацию о неповиновении командному составу.
* * *
Казань. Университетская студенческая сходка постановила, что уличные выступления недопустимы. Губернатор и командующий Военным округом генерал Сандецкий телеграфировали Временному правительству о подчинении. Но Сандецкий арестован. Порядок не был нарушен.
* * *
Елабуга. После кошмарного управления старого правительства измученной родиной — смена правительства вызвала общий вздох облегчения.
* * *
В Сызрань из Петрограда привезли поездом гроб с убитым 27 февраля шальной пулей студентом Хлебцевичем. Революционная демократия потребовала, чтоб он был похоронен не на кладбище, а в городском общественном саду. И несмотря на возражения обывателей — выкопали могилу в центральной клумбе сада.
* * *
В Саратове ещё 1 марта восторженно встречены редакционные летучки о событиях в Петрограде. В редакциях днём и ночью — тысячи народа, требуют новых известий. Губернатор прибыл на совещание городской думы и просил не выносить на улицу обуревающих чувств; он назначен Государем и до его указа должен признавать старую власть. К думе подошли манифестации, подхватили на руки городского голову и гласных и так, с рук, они говорили речи. Оркестры непрерывно играли «народную марсельезу» — и под марсельезу толпа несла на руках освобождённых политических. Исполнительный комитет заседает беспрерывно. Переворот принят с неописуемым восторгом. Восторженные овации солдатам. Офицеры выработали воззвание: они признают Временное правительство и окажут содействие в замене администрации. Начальник гарнизона генерал Заяц присоединился. И присоединились все казённые учреждения. Арестована вся старая власть от губернатора до городового, 250 чинов полиции, а также предводитель дворянства. Арестованы лидеры чёрной сотни. Во всех учреждениях сняты портреты Николая II, в думе — и портрет Столыпина. Три епископа примкнули к новому правительству, группа духовенства обратилась с горячим воззванием к пастырям разъяснять значение Учредительного Собрания. Желая послужить родине, чины полиции просят отправить их на фронт. Общий лозунг жизни — работа. Пекари признали наличие у них запасов и отказываются от новой муки. Мукомолы понижают цену. Продовольственная комиссия разрешила выпечку сдобы, чтобы занять безработных. Один принёс народному правительству два обручальных кольца. В городе будет построен Дворец Свободы. Исполнительный комитет издал распоряжение, карающее за продажу денатурата и спирта.