Плеве и Витте расходились по разным вопросам. Они расходились относительно государственной политики по большинству вопросов. «Мое убеждение, что русский государь должен опираться на народ. Плеве считал, что он должен опираться на дворянство.»[42] Что же касается значения русского дворянства как служилого сословия, то Витте склонен был смотреть на него с интеллигентской точки зрения, разделяемой в последнее время и промышленным классом, а именно как на паразитов, пользующихся неоправдываемыми привилегиями. Плеве видел в землевладельческом классе наиболее консервативный элемент населения страны. Не принадлежа сам к дворянству и не имея в его среде сколько-нибудь обширных связей, он, быть может, даже преувеличивал его значение или, вернее, силу. Возможно, наконец, что он некогда стал на почву защиты интересов дворянства по карьерным соображениям, а затем лишь автоматически следовал по этому пути.
Когда он стал министром внутренних дел, то уже в то время началось крестьянское движение.[43] Крестьяне в различных местностях бунтовали и требовали земли. Бывший в то время в Харькове губернатором князь Оболенский в следствии крестьянских беспорядков произвел всем крестьянам усиленную порку, причем лично ездил по деревням и в своем присутствии драл крестьян. Плеве отправился в Харьков и поощрил действия князя Оболенского, который за такую свою храбрость затем был назначен генерал-губернатором Финляндии и был сделан генерал-губернатором.
Витте расходился с Плеве также по поводу политики на Кавказе. До князя Голицына все правители Кавказа ставили задачей сперва покорение Кавказа, а затем приобщение его к Российской империи посредством привития к нему общих начал русской государственности. Освободительные начала отразились и на Кавказе это дало толчок освободительному движению на Кавказе. Когда умер главноначальствующий Кавказа Шереметев, на его место Государь назначил князя Голицына. Голицын по собственной инициативе явился на Кавказ. С программой его русифицировать, причем и эту программу проводил со страстностью и свойственной ему сумбурностью, пока Плеве не был министром, Голицына сдерживали. Но когда Плеве появился и пронюхал, что государь сочувствует Голицыну, то сейчас же начал его поддерживать.[44] Постепенно Смута росла, и Кавказ разгорелся так, что многие говорят, что Кавказ нужно снова покорять. Голицын пошел против всех национальностей, обитающих на Кавказе, так как он всех хотел обрусить.
Витте расходился с Плеве и по еврейскому вопросу. «В первые годы моего министерства, при императоре Александре 3, Государь как-то раз меня спросил: «Правда, что вы стоите за евреев?» Я сказал, что мне трудно ответить на этот вопрос, и спросил позволения Государя задать ему вопрос в ответ на этот. Получив разрешение, я просил Государя, может ли он потопить всех русских евреев в Черном море. Если может, то я понимаю такое решение вопроса, если же не может, то единственное решение еврейского вопроса заключается в том, чтобы дать им возможность жить, а это возможно лишь при постепенном уничтожении специальных законов, созданных для евреев. Так как, в конце концов, не существует другого решения еврейского вопроса, кроме предоставления евреям равноправия с другими подданными Государя, Его величество на это мне ничего не ответил.
Как говорил Витте, ему приходилось расходиться со взглядами Плеве и по большинству других вопросов. Поэтому Плеве, конечно, не скупился представить Государю всякие самые нелепые о Витте сведения, доходящие до того, как это выяснилось после смерти Плеве из архивов департамента полиции, что Витте чуть ли не революционер, конспирирующийся на священную для всякого честного русского жизнь Государя императора.[45] Плеве знал, что Витте не даст хода его полицейским вожделениям, крайне революционировавшим Россию. А потому, чтобы сохранить пост министра внутренних дел, он во что бы то ни стало, решил его устранить.
В высших правительственных сферах в это время рассматривались два проекта, два варианта выхода из кризиса: введение военной диктатуры (Пален, Игнатьев, Горемыкин) или коренное переустройство страны. Главным сторонником второго варианта был граф С.Ю. Витте. 9 октября он подал царю записку, в которой изложил свой план и аргументы в пользу глубоких преобразований, главный из которых — «угроза русского бунта». Одновременно с созданием Государственной Думы Витте предлагал создать объединённый орган исполнительной власти — кабинет министров, который он сам вскоре, пусть и ненадолго, возглавил. Витте не был либералом, но был прагматиком, который понимал, что другого выхода у власти нет. В какой-то степени он излагал программу, которую уже предлагал в своё время М.Т. Лорис-Меликов: успокоить большинство населения реальными реформами, в то же время жёстко усмирить радикальные, маргинальные силы, применив против них репрессивные меры.
Плеве же считал, что всё можно и нужно контролировать, где надо ублажать, а где и наказывать, чтобы другим неповадно было. Он искренне верил, что так возможно маневрировать бесконечно, что революция — вопрос не политический, а полицейский, что властям по силам с ней справиться и что любой другой путь приведёт к развалу. Он санкционировал практику постоянной полицейской провокации в политической среде, создания параллельных подконтрольных полиции и власти общественных структур, манипулирования социальными процессами. Разработал и возглавлял этот «проект» С.В. Зубатов. Министр внутренних дел Плеве старался всячески распланировать сильно развившееся революционное настроение, но так как он был лишь умный, культурный и бессовестный полицейский, то, конечно, он и не мог придумывать никаких мер для устранения этого общественного возмущения, кроме мер полицейских, мер силы и мер полицейской хитрости, чтобы сдержать рабочее движение. Он начал усиленно проводить «зубатовщину». Такими же полицейскими путями он думал устранить беспорядки в учебных заведениях и в обществе, причем во все время его управления он иначе не выезжал и не выходил, как окруженный полицейскими, так, когда он ездил в карете, то всегда вокруг кареты ездило несколько агентов на велосипедах. И это делалось так неискусно, что его переезда обращали на себя всеобщее внимание.
Идея зубатовщины столько же просто, сколько наивна. Рабочие уходят в руки революционеров. Т.е. всяких социалистических и анархических организаций, потому что революционеры держат их сторону, проповедуют им теории, сулящие им все блага. Зубатов говорил, что политика Плеве заключается в том, чтобы вгонять болезнь внутрь, и что это ни к чему не приведет, кроме самого дурного исхода. Зубатов говорил, что Плеве, взяв чисто полицейский курс от него отойти не может и не хочет[46].
«Я ему старался объяснить, что если ему иногда возражаю, то потому, что мои воззрения расходятся с его воззрениями по большинству государственных вопросов»[47]. Витте старался его убедить, что принятый им курс политики кончится дурно и для него, и для государства. Что при такой политике, какую он ведет, он в самом непродолжительном времени будет устранен от всякой деятельности, потому что он неизбежно погибнет от руки какого-нибудь фанатика. Он его предсказание выслушал, был им очень подавлен, но ничего на это не ответил. Конечно, этот разговор на него мало подействовал. Плеве так долго добивался поста министра, что, добившись своей цели, он готов был задушить всякого, кого он мог подозревать в способствовании его уходу с министерского места. Сипягин сказал, что «это будет величайшее несчастье, если будет назначен Плеве, так как он был прежде резко отрицательного мнения о нем. Он убедился, что это такой человек, который, сделавшись министром, будет преследовать только личные свои цели и принесет России величайшие несчастья.»[48]
Спор между Витте и Плеве – это, как сейчас принято говорить, была борьба двух группировок в окружении императора за влияние на него. Противостояние двух бюрократических кланов в администрации государства. Но это были и две принципиально разные стратегии: государственно-охранительная и умеренно-реформаторская. Царю, конечно, были ближе взгляды министра внутренних дел. Поэтому Плеве как будто бы поначалу побеждал в этой борьбе.
Заключение.
Подводя итог работы, нужно сказать, что Витте был все-таки выдающимся человеком. Многие его не понимали и не хотели принимать те рекомендации и пути, которые он предлагал. А многие верили в правильность его суждений и находили в них выход. Фигура Витте на долго останется противоречивой фигурой в ряду политических деятелей нашей Родины. Но, не смотря на расхожесть мнений относительно преобразований Витте, нужно отметить на сколько бы верными или неверными они были, они все-таки давали повод задуматься и что-то менять. Это и крестьянский вопрос, который начал рассматривать только под нажимом Витте. Пусть он ни к чему не привел, но заставил задуматься власть над теми проблемами, которые царили в обществе. Это и экономическая реформа, которая обличила все недостатки нашей экономики, позволила вернуть ее в нормальной жизненной русло. Это и внешняя политика, где Витте на перекор мнению министров иностранных дел, и даже самого царя пытался донести ошибки и ложность линии проведения политики, пытался помочь встать на правильный уровень, чтобы благополучно решить эти проблемы.
Я считаю, что Сергей Юльевич Витте – яркая персона Российской империи. И, по-моему мнению, он сделал много великого, полезного для реабилитации нашей страны и общества, пусть многое из его идей и не было услышано и воспринято.
Список литературы.
1. Витте С. Ю. Избранные воспоминания. М., 1991.
2. Из архива С. Ю. Витте. Воспоминания. СПб., 2003. Т. 1-2. Милюков П Н Воспоминания. М., 1990. Т. 1.