План
Введение
1 Приемы ревизионизма
2 Армянский миф о Кавказской Албании
3 Обвинения в фальсификации истории Армении в адрес западных историков
4 Обвинения в националистическом подходе к исторической науке со стороны западных коллег
5 Отношение современного армянского государства к ревизионистским концепциям истории Армении
6 Борьба научного сообщества Армении против ревизионистских концепций
Список литературы
Введение
Ревизионистские концепции в армянской историографии[1] — по мнению ряда авторов, исторические построения, призванные доказать, что армяне являлись исконным населением востока Малой Азии и Закавказья, используемые в качестве обоснования в территориальных спорах с соседними государствами. Известна критика ревизионистских концепций истории Армении со стороны ряда зарубежных[2][3] и армянских[4] специалистов.
1. Приемы ревизионизма
По мнению ряда авторов, некоторым представителям армянской историографии, прежде всего дилетантам и находящимся в меньшинстве историкам[5], свойственны следующие приемы:
· древние государства Урарту, Хайаса и другие объявляются «колыбелью армянского народа» (см. Концепции армянской принадлежности урартов). Вопреки общепринятной в современной науке концепции об этногенезе армян, согласно которой протоармянские племена были фрако-фригийской ветвью индо-европейских племен, мигрировавшими в Малую Азию и смешавшимися там с местным населением, ревизионисты утверждают, что армяне были аборигенным населением региона, а Урарту и Хайаса — этнически армянскими государствами.[6]
· Армяне объявляются исконным населением левобережья Куры, хотя согласно общепринятой точке зрения эти регионы были завоеваны армянским царем Арташесом только во втором веке до н.э., и до этого население региона состояло из различных народов в основном кавказского происхождения.[7][8]
· расхожим местом в работах армянских историков стало утверждение о том, что в царстве Арташесидов обитали одни лишь армяне. Это мнение основывается на утверждении Страбона (рубеж н. э.), который, перечислив области Армении и завоевания армянских царей, резюмирует:
Поэтому все эти народности теперь говорят на одном языке[9]
В то же время, по мнению Шнирельмана:
«вопрос о том, насколько достоверно это сообщение Страбона, даже не ставится. А ведь Страбон не проводил никаких широких лингвистических исследований в Армении, да и трудно было бы ожидать этого от античного автора. Зато хорошо известно, что в те времена в городах Передней Азии всегда встречались, например, кварталы сирийцев и евреев, и нет оснований полагать, что в Армении это было не так. Да и как бы иначе арамейская письменность могла проникнуть в ту эпоху в Закавказье? Историкам также хорошо известно, что в древности язык бюрократии и письменности иной раз существенно отличался от языка основной массы местного населения. Например, в Древневавилонском царстве, где господствовал аккадский (семитский) язык, сохранялась шумерская клинопись и бюрократия продолжала культивировать шумерский язык; в эллинистических государствах Передней Азии самым популярным письменным языком был греческий, хотя и местное население, и знать принадлежали к совершенно иным культурным традициям; в тот же период арамейский язык служил lingua franca в иранском мире и зоне иранского влияния; аналогичная картина встречалась в средневековой Европе, где господствовала латынь. И совсем уж недавно, на рубеже XVIII—XIX вв., русская аристократия предпочитала говорить на французском языке и пользоваться французской письменностью. Все такие примеры поднимают кардинальную проблему, давно ставящую в тупик профессиональных историков. Действительно, если речь идет о малоизученном древнем государстве, от которого до нас дошли лишь весьма немногочисленные письменные документы, можно ли по ним судить о языке основной массы местного населения или же речь идет лишь о языке, который отличался от общепринятого и обслуживал узкий круг бюрократии? Историки могут давать разные ответы на этот вопрос, но ответ патриотически настроенного историка хорошо предсказуем: если язык письменных документов соответствует языку его этнической группы, то он охотно припишет его основной массе населения; если же такого соответствия не обнаружится, то он отождествит этот язык с узким кругом иноземной бюрократии и противопоставит его языку местных обитателей. Мало того, не исключено, что во втором случае он не избежит соблазна изобразить героическую борьбу местных жителей с „иноземными поработителями“.
· геолог Сурен Айвазян, являясь объектом критики международных, армянских, и азербайджанских историков[10], приписывает армянам основание городов Киева, Тбилиси, и т.д.[11].
2. Армянский миф о Кавказской Албании
Согласно В. А. Шнирельману, для обоснования в территорииальных спорах с Азербайджаном армянские ученые создали свой миф о Кавказской Албании. Он отмечает, что:
начиная со второй половины 1960-х гг. армянские ученые и писатели последовательно создавали свой миф, отрицавший какие-либо связи между албанами, с одной стороны, и армянами и азербайджанцами, с другой (об этом см. Hewsen, 1982. Р. 28-30; Новосельцев, 1991. С. 198—199). В то же время этот миф навязывал армянам Куро-Аракского междуречья и соседних районов Азербайджана мнение, согласно которому им было оскорбительно считаться «арменизированными албанами» (Мнацаканян, Севак, 1967. С. 190; Улубабян, 1968). Эта мысль оказалась востребованной и неоднократно звучала в выступлениях армян в конце 1980-х гг. (см., напр., Мирзоян, 1989; Исмаилов, 1989 г. С. 18).[8]
Согласно тому же автору, к моменту создания албанского мифа армянские авторы сменили стратегию и начали отказываться от прежнего подхода С. Еремяна, согласно которому правобережье р. Куры вошло в состав Великой Армении лишь со II в. до н. э., а обитавшее там албанское население было арменизировано только к IV—VI вв. н. э. Теперь они уже отрицали наличие каких бы то ни было албанских групп в правобережье в раннем средневековье и доказывали, что эта территория входила в состав Армянского царства ещё с VI в. до н. э. Следовательно, армяне проживали там с древнейших эпох, и этническая граница, проходившая по р. Куре, сложилась задолго до возникновения Албанского царства.[8]
Армянский историк А. Ш. Мнацаканян утверждал, что Кавказская Албания занимала только территорию около Каспийского моря, что же до средневековой «Албании», существовавшей в западной части региона, вокруг и на территории Карабаха, то её называют «Новой Албанией», которая находилась под управлением Персии, где от прежней Албании осталось разве что историческое наименование, и которая была полностью заселена этническими армянами.[7][12] Также утверждается, что территория между Араксом и Курой всегда была заселена этническим армянами. По мнению А. С. Мнацаканяна, территории к югу от Куры, между озером Севан и Араксом принадлежали армянам с ранних времен формирования армянского этноса, с VII века до нашей эры.[13] Эти территории, которые перешли во владение Кавказской Албании в 387 году нашей эры, Мнацаканян именует «Новой Албанией» для обозначения отличия от остальной территории Албании на север от Куры, и утверждает, что «Новая Албания» была армянским регионом во всех аспектах.
Один из ведущих международных специалистов по Кавказской Албании американский ученый Р. Хьюсен, критикуя позицию Мнацаканяна, считает, что население правобережья Куры состояло из ряда народностей, таких как утийцы, гаргарейцы, каспии и другие, и каково бы ни было их происхождение, они определенно не были армянами, и хотя определенное число ираноязычных народов поселилось в регионе за долгие годы мидийского и персидского правления, большая часть коренного населения даже не были Индо-Европейцами. Эти народы, по мнению Р.Хьюсена, были завоеваны армянами во втором веке до нашей эры, но, несмотря на армянское влияние в последующие столетия, большинство из них по-прежнему упоминались как особые народы когда эти регионы отошли к Албании. Хьюсен считает, что Мнацаканян определенно неправ в своих утверждениях, что земли между Курой и Араксом были «изначально» армянскими, и он недооценивает этническое многообразие обсуждаемого региона, а также то, до какого наиболее позднего времени аборигены могли сохраниться как самостоятельные народы, будь то под властью Армении или Албании. Хьюсен также полагает, что Мнацаканян, как и его азербайджанский коллега Буниятов, совершают ошибку, поставив науку на службу политических соображений:
В то время как ученые, несомненно, играют важную и полезную роль в политических делах, Буниятов и Мнацаканян, два превосходных ученых, оба допустили ошибку, поставив науку на службу политическим соображениям, что в целом является другим вопросом. Это снова напоминает нам, что, когда подобная тенденциозность выходит на историческую арену, наука ее немедленно покидает.[14]
В. Шнирельман указывает на попытки некоторых армянских историков (в частности Баграта Улубабяна) объявить армянами утиев, одно из племен, населявших Кавказскую Албанию. Так, Шнирельман отмечает, что вопреки традиционной точке зрения, идентифицирующей раннесредневековых утиев с этнографическими удинами, Б. Улубабян стал доказывать, что утии не просто были очень рано арменизированы, но едва ли не изначально являлись армянами (Улубабян, 1968; 1970).[8]
Азербайджанский историк Рауф Меликов указывает на аналогичные попытки А.Мнацаканяна, и отмечает, что точка зрения Мнацаканяна на исконное армянское население Албании стоит особняком среди историков и противоречит точке зрения историка В.Гукасяна (удина по национальности):
Принадлежность удинского языка к нахско-дагестанской группе языков не вызывает сомнения ни у одного современного серьёзного исследователя [это было известно ещё во времена А.Шифнера]. Особняком стоит мнение А. Ш. Мнацаканяна о том, что удины — одно из армянских племён и что с незапамятных времён их родным языком является армянский. Однако, как видно из приведённых здесь фактов, данное утверждение, не имеет под собой никаких оснований, так как армянский и утийский это два совершенно различных языка, относящихся к тому же к различным языковым семьям (армянский — к индоевропейской, а утийский — к северовосточнокавказской). Это ничем не обоснованное мнение уже получило опровержение с языковедческой и исторической точек зрения [15][16].