Не имея более органа для выражения идей романтической школы и для борьбы с филистерством и рутиной старой школы, Шлегель задумал переселиться в самый центр филистерства, в Берлин, чтобы там действовать посредством живого слова, то есть читать публичные лекции. В 1801 г. он открыл в Берлине курс лекций об изящной литературе и искусстве, который продолжал в течение 1802, 1803 и 1804 гг. Эти лекции имеют громадное значение в истории романтизма, так как в них систематизированы воззрения романтической школы на искусство и поэзию. Здесь Шлегель прежде всего провозглашает автономию искусства, отвергая унизительные для него соображения полезности и морали, устанавливает взгляд на критику, которая отнюдь не должна исключительно анатомировать, расчленять произведения искусства, но объяснять его эстетически и исторически; критик, по мнению Шлегеля, должен проникаться сущностью поэтического произведения, должен сам становиться художником. Он устанавливает также понятие романтической поэзии, как противоположной по духу античной или классической, определяя первую как поэзию философскую, идеалистическую и фантастическую, подчиняющуюся лишь произволу поэта, который сам не подчиняется ничему; затем подвергает критике различные древние и новые эстетические теории, особенно строго осуждая теорию Аристотеля и Канта, причем сам всецело стоит на точке зрения Шеллинга, утверждая, что «прекрасное есть символическое изображение бесконечного», дает самостоятельную теорию искусства, которая лежит в основе многих позднейших учений о прекрасном, в том числе эстетики Гегеля. Ш. оттеняет всюду, где можно, контраст античного и романтического; в главе о живописи, например, в противоположность воззрениям Винкельмана, Лессинга и Р. Менгса, стремившихся втиснуть живопись в рамки скульптуры, он настаивает на самостоятельном значении живописи и колорита.
Переходя к поэзии, Шлегель говорит много о ее происхождении, указывает на то, что возникновению поэзии предшествует образование языка, который сам есть также постоянно развивающееся поэтическое произведение всей нации или всего человечества; язык же возник прежде всего из потребности самосознания, формулировки мысли, а затем уже из потребности общения. Далее Шлегель говорит об эпитетах, метафорах, сравнениях и т. д., о просодии, как об условии всякого самостоятельного существования поэзии, о мифах, которые определяются Ш. как поэтические произведения, имеющие притязание на реальность, и т. п.
Во втором курсе лекций Шлегель намеревался изложить историю поэзии, причем хотел попутно знакомить слушателей с содержанием главнейших поэтических произведений, пользуясь по возможности их переводами на немецкий язык. Поэтому, в тесной связи с лекциями находилась деятельность Ш., как переводчика. Для них он перевел много отрывков из Данте, Петрарки, Боккаччо, Тассо, Гварини, Монтемайора, Сервантеса и Камоэнса. Большая часть их вошла в сборник, изданный в 1804 г. в Берлине, под заглавием «Blumenstraeusse italienischer, spanischer und portugiesischer Poesie». Под влиянием Тика Шлегель увлекся произведениями Кальдерона. В 1803 г. он выпустил 1-ю часть «Испанского театра» с 3-мя драмами Кальдерона (2-я часть вышла в 1804 г. и заключала еще 2 драмы). Одновременно с этим он напечатал в журнале своего брата «Европа» статью «Об испанском театре», полную страстного увлечения испанским театром и особенно Кальдероном.
Третий курс лекций Шлегель начал с полемического введения, в котором высказал критические замечания по поводу просветительного настроения берлинцев прозаического характера излюбленной ими литературы. Он указывает здесь на отсутствие в современных воззрениях идеализма, унижает достоинство эмпирических наук, причем в своем отрицании положительных наук доходит до предпочтения астрологии перед астрономией, до защиты магии и вообще односторонне отстаивает преимущества фантазии перед рассудком; характеризуя поэзию будущего, он утверждает, что главная особенность новой поэзии будет заключаться в высшей степени самосознания. Поэтому связующим звеном между прошлым и будущим он считает философию Канта и Фихте, и корень будущей романтической поэзии видит в трансцендентальном идеализме этих мыслителей. После этого вступления Шлегель переходит к своей главной задаче: истории поэзии. Здесь следует отметить его увлечение дидактической философской поэзией, в том числе поэмой Лукреция и даже диалогами Платона (которые он также отчасти относит к поэзии). Это было вполне в духе романтической школы, стремившейся к высшему синтезу философии и поэзии. Особенно замечательна та часть лекций, где Шлегель говорит о драматической поэзии греков, дает превосходное описание внешней обстановки античных драматических представлений, остроумное объяснение значения хора, блестящую характеристику трех великих трагиков и объяснение сущности комедии Аристофана. В конце характеристики Еврипида Шлегель указывает на зачатки романтических стремлений в древности. Это составляет переход к истории собственно романтической поэзии, в связи с выяснением стремлений романтической школы. При этом Шлегель утверждает, что романтическая поэзия возникла в средневековой Европе, и причисляет к романтикам средневековых итальянских и испанских поэтов, Кальдерона, Сервантеса и Шекспира.
Наряду с другими романтиками Шлегель принадлежит честь восстановления интереса к старинной немецкой поэзии, чего не удалось достигнуть вполне его предшественникам, Гердеру, Иоганну Мюллеру и др. Шлегель впервые изложил последовательно историю старонемецкой поэзии. Еще в 1798 году он занялся изучением древнемецкой эпической поэмы «Песнь о Нибелунгах». Теперь же, в лекциях, он сделал попытку переработать старый эпос, приноравливаясь ко вкусам нового времени. В вопросе о происхождении поэмы о Нибелунгах Шлегель высказал мнение, опираясь на исследования Вольфа о Гомере, что «Песнь о Нибелунгах» — это свод древних песен, который не принадлежит одному автору, а представляет собой продукт коллективного творчества нации. В изложении истории немецкой поэзии, которую Шлегель делит на монашескую, рыцарскую, бюргерскую и ученую, самым замечательным местом был очерк развития ученой поэзии, который заканчивался резкой критикой ученого поэта Виланда, как малооригинального и безнравственного писателя. Как на идеал непосредственного поэтического произведения Шлегель указывает опять-таки на «Песнь о Нибелунгах». От выражения сочувствия к средневековой поэзии Шлегель легко переходит к идеализации Средневековья вообще, считая, что в эту эпоху наиболее ярко и полно выразились поэтические и идеалистические стремления человечества. Он превозносит феодальную систему, рыцарство, религиозные войны Средних веков, суд Божий, рыцарскую нравственность, понятие о чести. Затем он переходит к обозрению поэзии провансальской и итальянской, останавливаясь особенно на творчестве Данте. Здесь не лишены интереса его замечания о терцине и сонете, в которых проявилось стремление романтиков преувеличивать значение внешней формы и склонность к мистическому толкованию значения форм. Наконец, он развивает понятие о романе, форме поэтических произведений, признаваемой романтиками преимущественно поэтической и романтической.
В промежутке между 2-м и 3-м курсами лекций, летом 1803 года, Шлегель читал лекции по энциклопедии наук, опять-таки с романтической точки зрения. В том же году он при посредстве Гёте познакомился с госпожой де Сталь; она пригласила его в качестве воспитателя ее детей, назначив ему содержание 12 000 франков в год. С этих пор начинается дружба между обоими писателями и обоюдное влияние. Шлегель сопровождал госпожу Сталь повсюду в ее путешествиях. В 1804 году они предприняли вместе путешествие в Италию. В Риме Шлегель посвятил ей, как «вдохновительнице великих идей», элегию «Рим» (издана в 1805 году), где поэтически изобразил главные моменты культурной истории Рима. В 1805 г. написал «Размышление о цивилизации вообще и о происхождении и упадке религий» («Considération sur la civilisation en général et sur l’origine et la décadence des religions»). В 1806 году отправился во Францию, где издал компаративистскую работу «Сопоставление „Федры“ Расина и „Федры“ Еврипида» («Comparaison entre la Phèdre de Racine et celle d’Euripide», Париж, 1807 год). Здесь он отдавал предпочтение простоте и величию древнего поэта перед галантной и напыщенной поэзией француза.
В 1807 г. Шлегель в Вене прочитал перед избранным обществом курс лекций по драматической литературе, где дал великолепную характеристику греческого театра и драмы и весьма строгую критику французской драмы, причем не пощадил даже Мольера. Шлегель сопровождал Жермену де Сталь в ее путешествии по России и Швеции. В Швеции Бернадотт предложил ему место советника и личного секретаря. В 1813 г. Шлегель издал сочинение «Sur le système continental et sur les rapports avec la Suède», где нападал на режим Наполеона, а также «Betrachtungen über die Politik der dänischen Regierung» и «Tableau de l’empire français en 1813». После отречения Наполеона Шлегель вместе с госпожой де Сталь вернулся во Францию. В 1815 г. Шлегель вторично посетил Италию, где издал в 1816 году «Письмо о бронзовых конях базилики святого Марка в Венеции» («Lettre sur les chevaux de bronze de la basilique de St.-Marc à Venise») и «Ниобу и ее детей» («Niobé et ses enfants»). В 1816 году Шлегель возвратился в Париж, где продолжал изучение провансальской поэзии, начатое им еще во время первого посещения Парижа (в 1814 г. он издал «Essai sur la formation de la langue française» по поводу изданного Ренуаром собрания памятников провансальской поэзии). В 1818 г. издал «Наблюдения о провансальском языке и литературе» («Observations sur la langue et la littérature provençale»). Незадолго перед этим (в 1817 г.) умерла госпожа Жермена де Сталь. В память их дружбы Шлегель издал ее сочинение «Размышления о французской революции» («Considérations sur la révolution française») и задумал написать ее биографию, но ограничился лишь переводом статьи о госпоже де Сталь госпожи Неккер де Соссюр, предпослав ей свое короткое введение. К 1818 году относится вторичная его женитьба на дочери профессора Паулуса, Софии, с которой он, впрочем, скоро расстался.