Аграрная политика «нового курса» нашла воплощение прежде всего в Законе о регулировании сельского хозяйства (Agricultural Adjustment Act—ААА), предусматривающем создание специального административного органа по регулированию сельского хозяйства, который был призван сбалансировать спрос и предложение на продукты сельского хозяйства, поднять на них цены. С этой целью вводился одинаковый процент сокращения посевных площадей всех фермеров—и крупных и мелких, с выплатой компенсации за необработанные земли, что больно ударило по мелкому фермерству, ухудшилои без того крайне тяжелое положение арендаторов-издольщиков. Сокращение посевных площадей для поднятия цен в голодающей Америке сопровождалось уничтожением уже готовой продукции, миллионов голов скота и пр. Вместе с ААА был принят Закон о рефинансировании фермерских долгов, сокративший проценты по ипотечной задолженности фермеров и продливший сроки погашения долгов. Через федеральные земельные банки фермерам был предоставлен заем более чем в 2 млрд. дол., который пошел главным образом на погашение их долгов, в чем непосредственно были заинтересованы банкиры. Политика оздоровления сельского хозяйства проводилась еще ряд лет. В 1936 г. был принят Закон о сохранении плодородия почв и о квотах для внутреннего рынка. Закон предусматривал выплату премиальных платежей собственникам земли, соглашавшимся изымать земли из-под посевов тех культур, которые ее истощали, что должно было, с одной стороны, повысить цены на продукцию сельского хозяйства, с другой, — поднять плодородие почв. Завершающим правовым актом аграрной политики «нового курса» стал закон 1938 г., который усиливал государственный контроль за поступлением на рынок основных сельскохозяйственных продуктов, поддержание цен на которые отныне должно было достигаться не уничтожением «излишков», а их хранением с соответствующими государственными выплатами фермерам в счет еще не проданных товаров.
Вокруг экономической политики «нового курса» развернулась ожесточенная борьба различных фракций монополистической буржуазии. Отражением этой борьбы стало открытое столкновение Верховного суда США с другими федеральными органами власти. Верховный суд в 1935—1936 гг. признал «неконституционными» 12 законов «нового курса», в том числе НИРА и ААА. Эти решения не привели, однако, к свертыванию реформ «нового курса», более того, под влиянием усилившегося движения масс за социальное законодательство, в условиях политической кампании вокруг рузвельтовского плана реформы судебной системы. Верховный суд вынужден был в 1935 г. санкционировать ряд социальных законов, а впоследствии поддержать систему правительственного регулирования экономики. Одной из первоочередных мер осуществления социальной политики «нового курса» стала борьба с безработицей, хронической в условиях США, но крайне обострившейся в годы кризиса. Непосредственная помощь безработным осуществлялась в это время в виде денежных субсидий, организации финансируемых государством общественных работ, введения системы страхования по безработице и пенсионного обеспечения. Принятый в 1935 г. Закон о социальном страховании предусматривал страхование престарелых, безработных и некоторых категорий нетрудоспособных и был направлен, по словам самого Ф. Рузвельта, на «расширение покупательной способности фермеров и промышленных рабочих», т. е. на рассасывание перепроизводства товаров. Он не распространялся на сельскохозяйственных рабочих, домашнюю прислугу, государственных служащих, затрагивая, таким образом, интересы только половины всех работающих по найму лиц. Кроме того, уровень страховых выплат, фонд которых создавался за счет налогов на предпринимателей и самих рабочих, был крайне низок, пенсии по старости назначались с 65 лет, пособия по безработице выплачивались только около 10 недель в год.
Провозглашенные НИРА профсоюзные права также не удовлетворяли требованиям рабочих. Так, не было гарантировано законом право рабочих на стачку, не было закреплено их требование «закрытого цеха», запрещающее предпринимателям путем «индивидуальных соглашений» принимать на работу не членов профсоюза, что открывало путь штрейкбрехерству, срыву любой забастовки. Права профсоюзов нарушались и в силу необязательности их участия в определении условий труда рабочих путем заключения коллективных договоров и широкой возможности создания противостоящих профсоюзам «компанейских союзов», которые финансировались предпринимателями и использовались ими для подрыва организованной борьбы рабочих.
Закон о трудовых отношениях (закон Вагнера), принятый в 1935г., не только впервые в истории США провозгласил официальное признание прав профсоюзов, но и предусмотрел законодательные гарантии этих прав. В ст. 7 закона перечислялись права рабочих, нарушение которых входило в понятие «несправедливой трудовой практики» предпринимателей. Предпринимателям запрещалось вмешиваться в создание рабочих организаций, в том числе и путем их финансирования (запрещение «компанейских союзов»), дискриминировать членов профсоюза при приеме их на работу (санкционировалась практика «закрытого цеха»), отказываться от заключения коллективных договоров с должным образом избранными представителями рабочих. Закон закреплял при этом так называемое правило большинства, согласно которому от имени рабочих в договорных отношениях с предпринимателем могла выступать лишь та организация, которая признавалась большинством рабочих, т.е. их профсоюз.
Закон закреплял и право рабочих на забастовку. Но всем своим содержанием он был направлен на сужение основы массовых конфликтов. С этой целью был создан новый орган — Национальное управление по трудовым отношениям (НУТО), на который была возложена обязанность рассматривать жалобы рабочих на «несправедливую трудовую практику» предпринимателя. Решение этого квазисудебного органа могло быть отменено только в судебном порядке. Антикризисные финансово-экономические и социальные меры «нового курса», стабилизировавшие в известной мере экономику, имели ограниченный эффект, о чем свидетельствовал новый кризис, наступивший в США в 1937 г. Вместе с тем политика «нового курса», направленная на преодоление глубочайшего в истории капитализма экономического кризиса, привела к оформлению как экономических, так и социально-политических основ ГМК в США в его буржуазно-реформистском варианте.
3. “Каролина” - общеимперский уголовно-процессуальный кодекс средневековой Германии
Одним из наиболее важных источников права Германии является «Каролина», принятая в 1532 и опубликованная в 1633 году. Она получила свое название в честь императора Карла V (1519-1555). Являясь единственным общеимперским законом раздробленной Германии, «Каролина» имела целью упорядочить уголовное судопроизводство в местных судах. Первая ее часть посвящена стадиям судебного процесса, а вторая выступает в роли уголовного кодекса. «Каролина» внесла важный вклад в создание общегерманских принципов уголовного права. изданная как общеимперский закон, она провозглашала верховенство имперского права над правом отдельных земель, отмену «неразумных и дурных» обычаев в уголовном судопроизводстве в «местах и краях». Вместе с тем она допускала сохранение для курфюрстов, князей и сословий их традиционных обычаев. В ней было записано: «... Однако мы хотим при этом милостиво упомянуть, что старые, установившиеся законные и добрые обычаи курфюрстов, князей и сословий ни в чем не должны потерпеть умаления». Таким образом, за каждой землей было сохранено ее особое уголовное право, «Каролина» предназначалась лишь для восполнения пробелов в местных законах.
Поскольку уложение вполне соответствовало как политическим интересам княжеской верхушки, так и современным требованиям уголовного права и процесса, оно было общепризнанно в качестве источника права во всех землях. На основе «Каролины» образовалось общенемецкое уголовное право. Являясь практическим руководством по судопроизводству для шеффенов, «Каролина» не содержала четкой системы и последовательного разграничения норм уголовного и уголовно-процессуального права.
Основное содержание «Каролины» составляют правила уголовного судопроизводства. Уголовное право по объему стоит на втором месте. В отличие от позднейших кодексов она не имеет систематического деления на части или главы. Но некоторые группы статей объединены по сходству содержания особыми подзаголовками. «Каролина» не классифицировала состава преступления, а лишь перечисляла их, располагая в более или менее однородные группы. Она предусматривает довольно многочисленный круг преступлений:
- государственные (измена, мятеж, нарушение земского мира, бунт против властей);
- против личности (убийство, отравление, клевета, самоубийство преступника);
- против собственности (поджог, грабеж, воровство, присвоение);
- против религии (богохульство, колдовство, кощунство, нарушение клятвы, подделка монет, документов, мер и весов, объектов торговли);
- против нравственности (кровосмешение, изнасилование, прелюбодеяние, двоебрачие, нарушение супружеской верности, сводничество, похищение женщин и девушек).
К общим понятиям уголовного права, известным «Каролине», можно отнести умысел и неосторожность, обстоятельства, исключающие, смягчающие и отягчающие ответственность, покушение, соучастие. Ответственность за совершение преступления наступала, как правило, при наличии вины – умысла или неосторожности. Однако феодальное уголовное право Германии нередко устанавливало ответственность и без вины, за вину другого лица («объективное вменение»). Кроме того, применявшиеся методы установления виновности часто влекли за собой осуждение невиновного человека. Обстоятельства, исключающие наказания, подробно излагаются в «Каролине» на примере убийства.