В этой же работе Э.Г. Тучкова высказывает свою точку зрения о возможности судебной защиты (исходя из конституционных норм) чести и достоинства граждан, получающих пенсию, в случае, например, необоснованного обвинения в злоупотреблении своими правами, а также о необходимости определения порядка реализации конституционного права на обжалование в суд действий должностных лиц, совершенных с нарушением закона, с превышением полномочий. Об установлении единого порядка рассмотрения споров и жалоб в сфере пенсионного обеспечения, включая и судебную защиту нарушенных прав граждан, а также о значении судебных решений в процессе формирования правоприменительной практики говорилось в науке и позднее. Однако в то время механизм реализации конституционного права на судебную защиту пенсионных прав граждан так и не был запущен. Административный порядок рассмотрения споров по пенсионным вопросам представлялся предпочтительней судебного.
До 1991 г. суды в соответствии с гражданским судопроизводством в судебном порядке устанавливали лишь факты, имеющие юридическое значение в пенсионном обеспечении и входящие в юридические составы как основания возникновения пенсионных отношений: родственные отношения лиц; нахождение лица на иждивении умершего; регистрация рождения, усыновления (удочерения), брака, развода и смерти; состояние в фактических брачных отношениях; принадлежность правоустанавливающего документа; несчастный случай; смерть лица в определенное время и при определенных обстоятельствах.
Закон РФ "О государственных пенсиях в РФ" от 20 ноября 1990 г. в ст. 129 установил, что споры по вопросам назначения и выплаты пенсий, удержания из пенсий, взыскания излишне выплаченных сумм пенсии разрешаются вышестоящим органом социального обеспечения. Однако, если гражданин (предприятие, организация) не согласен с принятым этим органом решением, спор разрешается в порядке, установленном законодательством о гражданском судопроизводстве. Таким образом, появилась возможность судебного обжалования неправомерных действий органов и должностных лиц, нарушающих пенсионные права граждан. В соответствии с принятой 12 декабря 1993 г. Конституцией РФ судебная защита конституционных прав граждан должна осуществляться без каких-либо предварительных процедур (ст. 46). Однако на практике действует порядок, закрепленный в Законе РФ "О государственных пенсиях в РФ", предусматривающий предварительное обращение в вышестоящий орган социальной защиты населения, а только затем в суд. Такое положение, на наш взгляд, вызвано тем, что суды недостаточно глубоко ознакомлены с пенсионным законодательством, особенно в области льготного пенсионного обеспечения, не ориентируются в его изменениях. Это объясняется не только объективными обстоятельствами (большое количество актов, их противоречивость друг другу, относительная "молодость" судебной практики), но и с субъективным - нежеланием многих судей провести глубокое ознакомление с пенсионным законодательством, наладить контакты с органами социальной защиты. Еще в июле 1995 г. Комитет социальной защиты населения Москвы обратился в Мосгорсуд с письмом о проблемах, возникающих у органов социальной защиты населения в связи с рассмотрением пенсионных дел в судах. Мосгорсуд ответил, что во втором полугодии 1995 г. планирует обобщить практику по рассмотрению пенсионных дел и обсудить проблемы, возникающие в ходе применения пенсионного законодательства, на совещании с судьями с приглашением представителей органов социальной защиты. Однако до сих пор это не сделано.
Проблема усугубляется отсутствием у судей достаточной информации о правоприменительной практике в области пенсионного обеспечения российских гражданских судов. Можно даже говорить о дефиците такой информации. В Мосгорсуде не только отсутствует обобщение судебной практики по пенсионным делам; рассмотрение дел по пенсионным вопросам вообще не включено в статистическую отчетность. В основном эти дела рассматривают суды первой инстанции, однако судьи одного народного суда не знают, что делается в соседнем суде.
В силу этих причин суды обычно настаивают на прохождении гражданами предварительного административного порядка обжалования.
Более активное использование на практике административного порядка объясняется также особенностями психологии обращающихся за защитой (как правило, это нетрудоспособные граждане). Кроме того, сказывается и чрезмерная загруженность судей. По собственному опыту знаю: чтобы попасть на прием к судье, следует приходить за несколько часов до начала приема, а слушание дела откладывается на многие месяцы. У судей не остается времени для изучения нового законодательства. Об этой проблеме много говорится в средствах массовой информации. Но способы ее решения не совсем ясны. Некоторые ученые (в частности А.Л. Ликас) предлагают в качестве одной из мер "директивно закрепить научно обоснованную норму на обработку одной страницы юридического документа в 9 минут". Однако это приведет к безмерному увеличению штата судей и к еще большим проблемам по формированию судейского корпуса. Решение проблемы требует, видимо, всестороннего осознания ее всем обществом, а затем уже специального законодательного урегулирования после изучения опыта других стран и тщательного взвешивания возможных "минусов" и "плюсов".
Вместе с тем сегодняшнее состояние хронической загруженности судей отрицательно влияет на качество выносимых судом решений, а также приводит к вынесению решений с практически отсутствующей мотивировочной частью. Именно этим можно объяснить нарушение судами норм ГПК РСФСР, когда, например, в Москве при вызове представителей муниципальных управлений социальной защиты населения в судебное заседание народные суды к повесткам очень часто не прилагают копии исковых заявлений, что осложняет процесс подготовки к судебному заседанию органов социальной защиты. К тому же затягивается оформление решений, копии которых в муниципальные управления либо вообще не высылаются, либо высылаются с нарушением установленных в законодательстве сроков, что практически лишает органы социальной защиты возможности обжаловать судебное решение в кассационном порядке.
Но ведь именно судебный порядок позволяет наиболее полно защитить свое нарушенное право. Так, органы социальной защиты населения в силу распределительного характера пенсионных отношений ограничены в деятельности по восполнению пробелов в пенсионном законодательстве, хотя на практике часто встает вопрос: может ли правоприменитель, установив с исчерпывающей полнотой содержание нормы права, отказаться применять ее по причине противоречия, скажем, общепризнанным международным принципам и нормам международного права, общим правам и свободам, закрепленным в Конституции Российской Федерации, или его (правоприменителя) представлениям о справедливости, либо по тем же самым причинам истолковать норму права, видоизменяя цель, которую преследовал законодатель? Эта проблема разными исследователями называется по-разному: проблемой несводимости права к закону, проблемой устранения материального несовершенства закона, проблемой справедливости правоприменительных решений. Показательна в этом смысле точка зрения западногерманского теоретика права А. Келлера. Он выделяет случаи, когда и распоряжение имеется, и решение фактически возможно, но поскольку оно не удовлетворяет, то не является правоположением, и указание юридически не существует.
Вопрос о том, какую истину должен устанавливать правоприменитель, волновал многих ученых - юристов, и ответы на этот вопрос давались совершенно противоположные. Сторонники установления легистской истинности (Ч. Беккариа, Р. Иеринг, А. Боровиковский, отчасти Е. Васьковский и др.) приводят достаточно убедительные аргументы против неединообразного применения законов. Действительно, в том случае, когда воля законодателя изменяется, субъекты права могут остаться в неведении, правомерны ли их действия, в случае воспрепятствования осуществлению ими своих прав будет ли гарантирована защита государства и т.п. К тому же, по их мнению, вынесение решений только на основе норм закона ведет, по крайней мере, к стабильности юридической практики, чего нельзя добиться, если каждый правоприменитель будет исправлять нормы закона, не отвечающие, по его мнению, современным общественным требованиям.
Достаточно веские аргументы и у противников этой точки зрения. Они сводятся к тому, что возможность усмотрения правоприменителя вовсе не означает произвол при принятии решений и полное игнорирование точки зрения законодателя. Однако большинство представителей социологических взглядов отчетливо себе представляют, к чему может привести предоставление права каждому правоприменителю вмешиваться в отношения, урегулированные государством. Поэтому предпочтения были отданы только одной категории правоприменителей - судьям как представителям особой ветви власти, причем преимущественно в области гражданского права, предостерегая, таким образом, произвол уже со стороны судейской власти. Наиболее последовательным приверженцем этой теории был русский юрист С. Муромцев.